Не была уверена, почему она это сделала, но спрашивать не собиралась. Не хотела выставлять себя дурой перед семьей своего босса.

Жаркое из баранины было восхитительным, и я несколько раз похвалила Джорджию за это, пока она не спросила, может ли она удочерить меня. Ее слова на мгновение застряли у меня в горле, напомнив о моей матери, и я встала из-за стола под предлогом того, что мне нужно в туалет. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы собраться с мыслями, и когда я вышла из гостевой ванной, то с удивлением обнаружила Ксавье, ожидающего меня перед дверью. – Мама не хотела тебя расстроить, она ни о чем не знала, – тихо сказал он, изучая мое лицо.

Я смущенно улыбнулась. – Ничего страшного. Просто на мгновение расчувствовалась, но сейчас все в порядке.

– Уверена?

Беспокойство на лице Ксавье согрело меня изнутри. – Абсолютно. Пошли. Мне нужен еще кусочек вкусного жаркого.

– Как хорошо, что ты не из тех девушек, которые испытывают угрызения совести, поедая пушистых зверюшек? – усмехнулся он.

Я фыркнула. – Они не такие, когда я их ем. Если бы мне пришлось разделывать мясо, то стала бы вегетарианкой.

Мы направились обратно к обеденному столу и снова заметили несколько любопытных взглядов.

После ужина мы долго разговаривали, в основном о моем пребывании в США, но, в конце концов, перешли к забавным историям из детства Ксавье. Я быстро заметила, что все старательно обходят одну и ту же тему: отец Ксавье.

У меня было чувство, что это совсем не потому, что человек умер, и все оплакивали его отсутствие. Исходя из собственного опыта, знала, что тишина, окружающая зияющую дыру, оставленную смертью любимого человека, ощущалась по-другому, не так громко и быстро. В прихожей или гостиной я не увидела ни одной фотографии мужчины, хотя там было много других х фотографий семьи.

Было уже около полуночи, когда Милена и Марк поднялись наверх, где уже спали их дети. Уиллоу заснула в кресле-каталке, ее темные волосы закрывали лицо. Она трагически напомнила мне Белоснежку, и я почувствовала себя виноватой за эту мысль. Только то, что она была в инвалидном кресле, не делало ее трагической фигурой. Ведь у нее была любящая семья.

Джорджия встала и направилась к дочери, но Ксавье уже поднялся со стула. – Не буди ее. Я отнесу сестру наверх, – прошептал он.

Джорджия кивнула, затем пожелала спокойной ночи и тоже направилась наверх.

Ксавье осторожно подхватил сестру на руки, словно она была самым дорогим, что он имел. Ее голова упала ему на грудь, и она казалась хрупкой и маленькой на фоне его высокого роста. Он поднял глаза, поймав мой пристальный взгляд.

И в этот момент я поняла то, что долго отрицала: где-то по пути я влюбилась в Ксавье. Не в дерзкого мужлана или заносчивого мудака, а в проблески доброго, забавного Ксавье, которого он так редко показывал внешнему миру.

О, Эви, ты идиотка.

– Нужна моя помощь? – шепотом спросила я.

Он кивнул и направился ко мне. – Нужно открыть дверь в комнату Уиллоу.

– Конечно.

Мы молча поднялись наверх, Ксавье нес свою сестру, как будто она ничего не весила, а я несла свои чувства, как каменный груз, прикованный к моей лодыжке, и увлекающий меня еще глубже в пучину океана.

Я стояла в дверях, пока Ксавье укладывал сестру в постель и накрывал ее одеялом, прежде чем поцеловать в лоб. Шерлок и Ватсон свернулись калачиком на коврике у кровати. Мне пришлось отступить назад. Ксавье вышел, закрыв за собой дверь.

На мгновение мы оба замолчали. Теплый запах Ксавье окружал меня, и я почувствовала, как мое тело откликается на него. Мой взгляд задержался на губах Ксавье.

– Спокойной ночи, Ксавье, – пробормотала я, и у меня перехватило горло.

– Спокойной ночи, Эви, – хрипло ответил Ксавье.

Легкая дрожь пробежала по моему позвоночнику, и я быстро скрылась в своей спальне.