Я ожидал подтверждения этим гарнизонным слухам с интересом и даже любопытством, и через неделю действительно получил «выговор» из Мурманска, составленный таким образом, что становилось очевидным совершенное непонимание ситуации и обстоятельств со стороны написавшего его человека. Я ограничился подтверждением его получения, однако при нашей первой же встрече его автор проявил достаточно такта, чтобы принести мне пространные извинения. Правда, по телеграфу они переданы не были.

Находившийся в Сороке русский генерал Звегинцев продолжал оставаться для нас загадкой, и всех нас интересовало его странное поведение. Ходили слухи, что большевики удерживают в Петрограде его жену в качестве заложницы, чтобы контролировать его действия; это могло бы объяснить его переписку с кем-то на вражеской территории, а также несколько таинственных случаев, которые иначе оставались недоступны нашему пониманию. Если он и испытывал антагонизм по отношению к союзникам, то, по крайней мере, был достаточно умен, чтобы скрывать этот факт, что не удавалось большинству русских офицеров. Определенное мнение о его позиции можно составить из случая, имевшего к нему непосредственное отношение.

Однажды днем в наш штаб зашел одетый с иголочки русский лейтенант, чьи пышные знаки отличия указывали на его принадлежность к Генеральному штабу. Он принес приглашение от генерала Звегинцева на «праздник»[31], организованный в здании кинотеатра в Сороке. Этот величественный вестник подробно рассказал о будущем мероприятии: оно начиналось в два часа дня с банкета, который должен был продолжаться до шести вечера, после чего предполагалось показать кинофильм, за которым должны были последовать танцы в холле кинотеатра. «Его Превосходительство» надеялся, что все британские и союзные офицеры смогут принять приглашение, и обещал организовать специальный поезд, чтобы привезти нас в Сороку, а потом доставить обратно домой. Как заманчиво это звучало для людей, давно питавшихся одними говяжьими консервами и «Маконаки»! Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Я поблагодарил этот эталон безупречности и попросил передать генералу, что мы принимаем это приглашение с благодарностью. Едва заметная хитрая улыбка, появившаяся после моих слов на его лице, не очень удивила меня, так как в моем кармане лежало донесение от военной разведки, содержавшее несколько иную программу намеченного мероприятия, столь приятного для всех нас.

Информация была получена из нескольких источников, однако наибольшей подробностью отличался хвастливый рассказ младшего русского офицера своей подружке, на которую он, очевидно, хотел произвести впечатление своей значимостью и умом. Эта юная леди оказалась одним из наших лучших «контрразведчиков». Согласно этой информации, официальная программа совпадала с усовершенствованной лишь до 6.15 вечера. Во время показа фильма, когда зал погрузится в темноту, наши гости и их друзья должны были выходить по одному или по двое, ссылаясь на неотложные дела или просто без повода. Только после этого начиналось настоящее веселье. На площадке за экраном предполагалось заранее установить два пулемета, из которых должны были открыть огонь сквозь занавес. Из зала можно было спастись через два выхода, однако там планировалось организовать не менее теплую встречу. Единственная цивилизованная часть этого замысла заключалась в том, что нас должны были как следует накормить перед тем, как отправить в мир иной.

С учетом этой информации мы составили свой план и собирались внести коррективы в намеченную программу, однако опасаюсь, что у кого-то из союзников также имелась подружка, потому что за день до того, как мы собирались отправиться на свою собственную казнь, генерал Звегинцев отложил «праздник» на неопределенное время «из-за серьезной болезни своей домохозяйки»! Мы так и не получили твердых доказательств соучастия или невиновности генерала. Он мог быть автором этого плана, или всего лишь инструментом, или даже ничего не знать о бойне, подготовленной для его гостей. Остается надеяться, что правильным предположением было все-таки последнее.

Однако я бы не хотел создать впечатление, что все русские офицеры, с которыми мы сталкивались, были настроены против союзников или что их действия подчинялись странной и ошибочной политике, учитывавшей лишь собственные интересы и жажду мести. Было много и тех, кто близко к сердцу воспринимал судьбу своей страны и признавал, что без помощи союзников им не удалось бы ничего добиться. Таким был генерал Виктор Скобельцын, недавно назначенный главнокомандующим мурманской русской армией[32]. Этот офицер со штабной подготовкой, обладавший большим боевым опытом, трезво смотрел на своих соотечественников и обладал талантом воспринимать ситуацию в целом. Как-то он попросил меня высказать объективную критику его действий на посту командующего, что я и сделал по возможности беспристрастно, полагаясь лишь на свои наблюдения. После этого он сказал мне, что не видит ни малейшего шанса на успех этой кампании, так как белое движение потерпело поражение уже в самом начале из-за интриг, недоверия и отсутствия единства со стороны офицеров; однако даже в такой ситуации он обязан выполнять свой долг, пусть это неминуемо приведет к его смерти. Он всегда навещал меня, когда оказывался в Кемском округе, но при каждой нашей встрече выглядел все более и более обеспокоенным и печальным, что контрастировало с растущим энтузиазмом, который он проявлял на словах. Думаю, у него было предчувствие ужасного конца, однако действительность превзошла своей жестокостью всё то, что он мог представить. Его нашли в одном из районов Кеми распятым на двери. Это произошло уже после того, как мы ушли из округа.

Было много русских офицеров, которые искренне сотрудничали с нами и которых мы очень ценили. Нашей работе необычайно помогли такие люди, как Полебин, капитан порта на Поповом Острове, чью необычайную доброту будут помнить офицеры и экипажи наших судов, стоявших в этом порту, а также персонал Королевской армейской медицинской службы, эвакуационной станции и французской гаубичной батареи. Он был надежным другом, которому, в частности, очень многим был обязан и я. Мне он сделал бесценный подарок, одолжив на неопределенный срок замечательную арабскую кобылу — животное, с которым управился бы и ребенок с помощью шелковой нити.

Полебин однажды подарил мне прекрасную самоедскую лайку, но, поскольку бедное создание отказывалось есть и не покидало свой пост у окна, постоянно ожидая возвращения своего хозяина, мне пришлось вернуть собаку обратно, чтобы спасти ее жизнь.

Бесценным союзником оказался Аргиев, помощник начальника Кемской дистанции железной дороги. Он обладал редким чувством юмора и большой храбростью и часто вызывал неудовольствие коллег и начальников своей дружбой с британцами. Были и другие люди, я не помню лишь их имен, однако их энергичную помощь и неизменное гостеприимство никогда не забудем ни я, ни, осмелюсь думать, кто-либо другой из офицеров, служивших со мной.

Есиев, полковник ветеринарной службы в Кемском округе, принадлежал к особой категории людей. Качество его дружбы, пожалуй, лучше всего иллюстрируется «гимном Баллимены»[33]: «А что мне будет от этого?» Его хорошенькая и привлекательная жена была увлечена британцами, что вызывало у него неуместную ревность, и из-за этого находиться в его компании было подчас не очень приятно.

Именно в доме Есиева в Кеми проходили различные встречи сомнительного характера, на одной из которых недавно прибывший русский полковник предсказывал события, связанные с будущим союзников. Из его высказываний явствовало, что этот офицер был достаточно сведущ для подобных авторитетных суждений, потому что в Берлине, до того, как переехать в Англию, он пользовался доверием начальника германского Генштаба — впрочем, я не думаю, что он упомянул об этом факте британским властям, от которых принял гостеприимство, деньги и бесплатный проезд до России. На встрече с русскими офицерами он рассказал следующее: эту войну союзники выиграют, однако немцы уже подготовили на будущее тайники с оружием в Германии, России и в других местах. Теперь они собирались всеми возможными способами сеять раздор между Великобританией и Америкой, используя для этого пропаганду и дипломатические методы. Англия больше не будет воевать за Францию, поэтому сначала будет разбита Франция, а потом — эта проклятая Англия. Их можно будет завоевать по отдельности. В конце встречи офицер сделал предложение, поддержанное и принятое присутствующими, что, как только сила новой русской армии превысит силы британцев на севере России в соотношении пять штыков к одному, их нужно будет выдавить в Белое море или уничтожить.