Из пустыни караван венецианцев вышел в отдаленную провинцию Тангут, известную как Западное царство (или Западное Ся). В 982 году этот регион поднял восстание, что вынудило китайских императоров к 1006 году фактически признать независимость тангутов. Теперь же они хранили верность далекому Хубилай-хану. Тем не менее «в течение всего XIII века, несмотря на уничтожение тангутского государства, входившие в него ранее области продолжали рассматриваться как единое целое»^{163}.

Удивительно, но Марко Поло даже в Тангуте, который он проехал с запада на восток, нашел следы несторианского христианства, но преобладал там явно буддизм, официальная религия тангутов.

В книге Марко Поло сказано: «Много у них аббатств и много монастырей, и во всех множество разных идолов; народ приносит им большие жертвы и всячески их чествует»^{164}.

Описывая Тангут, Марко Поло уделяет внимание буддийским «идолам», и видно, что он остался под впечатлением от того, какого они размера — «деревянные, глиняные, каменные, все вызолоченные и хорошо сработанные»^{165}.

Но еще больше его поразил местный ритуал сожжения умерших.

В книге Марко Поло говорится: «Тела мертвых идолопоклонников всюду сжигают; скажу вам еще, когда мертвого несут из дома туда, где его станут сжигать, по дороге родные его строят деревянный дом, покрывают тот дом шелковыми и золотыми тканями, перед ним, когда проходят, останавливаются и вдоволь преподносят тут вина и пищи мертвецу; а делают это, говорят, для того, чтобы и на том свете мертвецу был такой же почет; а когда принесут его туда, где сжигают, вырезывают родичи из бумаги людей, коней, верблюдов и монеты в безан; всё это тут же сжигается, и говорят, что на том свете у покойника рабов, скота, овец будет столько же, сколько они сожгли бумажных. Скажу вам еще, когда несут сжигать покойника, перед ним играют на всевозможных инструментах»^{166}.

Этот обычай, недоступный пониманию европейцев, продемонстрировал Марко Поло, до какой степени его приверженцы верят в существование души и жизнь после смерти.

Далее караван прибыл в Камул (уйгурский город в Западном Китае), и Марко Поло рассказывает об этой местности так: «Камул теперь область, а в старину был царством. Городов и замков тут много, а главный город зовется Камулом. Страна эта между двух степей; с одной стороны — большая, с другой — поменьше, в три дня пути. Жители — идолопоклонники и говорят особенным языком; живут земледелием; еды и питья у них обилие; хлеб продают прохожим странникам. Народ веселый, то и дело что играют на инструментах, поют, пляшут да ублажают свою плоть»^{167}.

Кстати сказать, переход от Камула через «малую пустыню» познакомил Марко Поло с асбестом, который, подобно многим другим чудесам Китая, был тогда неизвестен на Западе.

Сейчас всем известно, что асбест — это собирательное название группы тонковолокнистых минералов из класса силикатов. Асбест применяется в самых различных областях — в строительстве, автомобильной промышленности и т. д. А во времена Марко Поло ткани из асбеста ценились на вес золота.

Сам Марко называет это вещество «саламандра», по названию маленького, похожего на ящерицу животного, считавшегося неуязвимым для огня. «Исидор Севильский считал саламандру самым смертоносным из ядовитых существ. Марко Поло пояснял, что саламандра не животное, а субстанция; однако ткани из асбеста по-прежнему выдавали за саламандровую кожу»^{168}.

В книге Марко Поло сказано: «Есть там жила, откуда добывают саламандру. Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне. <…> Люди не знали наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра животное, и теперь говорят то же. Это неправда и вот почему. <…> Приятель мой рассказал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают [из нее кусков], разотрут их, и они разметливаются как бы в шерстяные нитки; потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают как ненужную. Нитки словно шерстяные; их прядут и ткут из них полотно; а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело; кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело, как снег; а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело, как снег»^{169}.

По сути, Марко Поло сделал для европейцев большое открытие, но тем не менее заблуждение о животном происхождении асбеста существовало еще весьма долго.

Как видим, Марко Поло едва ли не в первый раз употребляет формулировку «и я сам его видел». Тем не менее его биограф Генри Харт пишет: «Весьма сомнительно, побывал ли Марко в Камуле (Хами)»^{170}.

А вот если верить рассказу Марко Поло, то затем караван прибыл в город Канпичион[23].

«Канпичион — большой, величественный город <…> самый главный и важный город в целой области. Народ — идолопоклонники, есть и мусульмане; есть здесь и христиане: у них в этом городе три большие прекрасные церкви; а у идолопоклонников, по их обычаю, много монастырей и аббатств; идолов у них многое множество, есть и десяти шагов в вышину; есть деревянные, глиняные и каменные, все вызолочены и хорошо сработаны. Кругом большого идола-великана много маленьких, и они как бы ему поклоняются и молятся»^{171}.

В Канпичионе, городе на Великом шелковом пути, наши венецианцы вновь остановились на отдых. Обычно многословный Марко Поло отпускает по поводу этой длительной остановки лишь одно загадочное замечание: оно заключается в том, что Никколо, Маттео и Марко Поло «прожили целый год в этом городе по делу, о котором не стоит говорить»^{172}.

Как видим, Марко Поло совершенно не был настроен разъяснять нам причину затянувшейся остановки в этом городе. Но вот Оливье Жермен-Тома берется рассуждать на эту тему и говорит, что там «Марко пал жертвой непреодолимой любви к молодой и хорошо танцующей жительнице Ганьчжоу»^{173}. Более того, он утверждает, что Марко Поло бросили в тюрьму (хорошо, что вообще не убили) и освободили лишь после того, как «отцу девушки был сделан дорогой подарок»^{174}. Естественно, потом венецианцы, оседлав своих верблюдов, бежали из этого города как можно быстрее.

Из Канпичиона (Ганьчжоу) Поло прибыли в город, который ныне называется Ланьчжоу. Это уже был район Хуанхэ (Желтой реки), и здесь жили настоящие китайцы[24].

Таким образом, венецианцы прошли почти всю территорию нынешнего Северного Китая (Катая) с запада на восток. Говоря об этом, биограф Марко Поло Генри Харт недоумевает: «Читая эти страницы книги Марко и не находя в ней, к своему удивлению, ни слова о Великой Китайской стене, которую он должен был видеть не раз, ученые пытаются отождествить ее с упоминаемыми у Марко “Гогом и Магогом”. Такой взгляд опирается на знаменитую Каталонскую карту 1375 года, где Гог и Магог помещены за стеной, построенной Александром Македонским, в северо-восточном углу мира»^{175}.