Чтобы было понятно: Алугу (Алгуй) — это сын Байдара, еще одного внука Чингисхана. Он был «основателем самостоятельного Монгольского государства в Средней Азии»^{204}.

Но он не помог Ариг-Буге, и тогда тот направился в Чианду (Шанду) к Хубилаю.

Л. Н. Гумилёв по этому поводу пишет: «Ариг-Буга послал сказать Хубилаю, что он считает свой поступок безумием, раскаивается в нем и слагает оружие. Я не вижу причин не верить его искренности, потому что Хубилай, хорошо знавший своего брата, поверил ему»^{205}.

При этом Хубилай не тронул брата, но казнил десять важнейших его приспешников. Что же касается Ариг-Буги, то Хубилай не захотел брать на себя ответственность за единоличное решение его судьбы и созвал курултай: для суда над Ариг-Бугой и для подтверждения собственного избрания великим ханом (кааном) Монгольской империи. Однако в тот момент Берке и Хулагу вели ожесточенную междоусобную войну и не могли покинуть свои уделы, а Алугу (Алгуй) сам еще не был утвержден на престоле. Более того, как пишет Рустан Рахманалиев, «Хубилай использовал дипломатию вместо войны и преуспел, отколов Алугу от Ариг-Буги. Последний в итоге сдался»^{206}.

Л. Н. Гумилёв в книге «В поисках вымышленного царства» уточняет: «Здесь Ариг-Бугу подстерегала новая беда. Ему изменил и передался Хубилаю чагатаид Алгуй. Авангард войск Ариг-Буги, двинутый против изменника, в 1262 году был разбит. Алгуй, упоенный победой, вернулся в свою ставку и распустил часть войск. Ариг-Буга воспользовался его беспечностью и занял Алмалык, а затем заставил Алгуя бежать в Самарканд. Но тут опять проявилась “сила вещей”. Ожесточившиеся сторонники Ариг-Буги стали так жестоко расправляться с населением захваченной ими области и особенно с монгольскими воинами Алгуя, не успевшими своевременно отойти в Тянь-Шань, что вызвали негодование среди другой части войск Ариг-Буги, и те передались на сторону Хубилая.

Тем временем Алгуй наладил в Самарканде и Бухаре контакт с мусульманским населением, получил от него большие суммы на переформирование армии и позволил своему пасынку и наследнику перейти в ислам. В 1263 году Алгуй разбил сторонника Ариг-Буги — внука Угедея, Хайду, и совместно с войсками Хубилая взял Ариг-Бугу и его ослабевшую деморализованную армию в клещи.

В 1264 году Ариг-Буга с остатком своих приверженцев сдался на милость Хубилая»^{207}.

А потом один за другим умерли три хана: Хулагу и Алугу (Алгуй) — в 1265 году, Берке — в 1266 году. В конечном итоге судьба Ариг-Буги оказалась в руках одного Хубилая. Однако Ариг-Буга вдруг тяжело заболел и умер в том же 1266 году, избавив Хубилая от затруднений, связанных с необходимостью доводить до конца суд над родным братом.

Так Хубилай окончательно и бесповоротно стал пятым великим ханом (кааном) Монгольской империи.

У Хубилая было четыре ставки, каждой из которых управляла старшая жена — ей подчинялись младшие жены и наложницы.

Его первую старшую жену звали Тегулун, и она умерла до 1260 года.

Вторую старшую жену звали Чаби. Родив Хубилаю четверых сыновей и еще большее количество дочерей, Чаби умерла в 1281 году. А одного из ее сыновей звали Чинким (по-китайски Чжэньцзинь), и он стал отцом Тэмура — будущего шестого великого хана (каана) Монгольской империи.

Еще двух жен Хубилая звали Тарахан и Баягуд-жин, и о них практически ничего не известно. А с 1281 года старшей женой Хубилая была еще и Нам-би, родственница Чаби, и она родила императору сына.

Кроме того, от прочих жен Хубилай-хан имел еще семерых сыновей.

Считается, что Чаби затмевала остальных жен «как популярностью среди подданных, так и влиянием, которое она оказывала на своего мужа. Они поженились в 1239 году, когда Хубилаю было 24 года. Чаби исповедовала тибетский буддизм, она жертвовала свои драгоценности буддийским монастырям и скоро вдохновила обратиться к буддизму и Хубилая»^{208}.

Историк Оливье Жермен-Тома отмечает: «Мункэ умер в 1259 году. Его младший брат Хубилай в свою очередь стал великим ханом. Родившись в 1215 году, он правил с 1260 по 1294 год, с сорока пяти до семидесяти девяти лет, то есть почти всё время пребывания Поло»^{209}.

Став императором, Хубилай немедленно приступил к нововведениям в своих владениях. Как уже говорилось, он перенес в 1260 году столицу Монгольской империи из Каракорума в местность рядом с бывшей столицей чжурчжэней Чжунду («Центральная столица»). Ее назвали Даду («Главная столица»), или Ханбалык (позже этот город был переименован в Пекин). Таким образом, покоренный Китай стал центром Монгольского государства, Ханбалык стал его зимней столицей, а Чианду (Шанду)[28] — летней резиденцией.

С того же 1260 года Хубилай-хан занялся упорядочением денежной системы в стране: он приказал китайцам отказаться от монет из золота, серебра и меди в пользу бумажных денег. При этом он заменил китайскую бумажную валюту монгольской (были выпущены бумажные деньги достоинством в 10, 20, 100 и 1000 денежных единиц).

Хубилай-хан проявлял интерес к любым новшествам и радушно принимал при своем дворе мастеров, ремесленников, купцов и торговцев. И, кстати сказать, его казна получала от этой коммерческой деятельности огромную выгоду.

А еще в правление Хубилая были прорыты новые каналы и приведен в хорошее состояние Великий канал, соединявший реки Байхэ, Хуанхэ и Янцзы (его протяженность превышала две тысячи километров, и по нему везли на север страны рис и другую сельскохозяйственную продукцию). При Хубилае изготовили первую «пушку»[29]. При нем получили развитие пути сообщения, было уделено большое внимание безопасности и улучшению дорог. Ко всему прочему, Хубилай-хан отказался от мысли превратить возделанные земли китайцев в пастбища для монгольских табунов.

Как отмечает Рустан Рахманалиев, «Хубилай дал своей династии новое имя — Юань. Он рассматривал Китай как наиболее ценную часть своих владений и постепенно оказался под влиянием китайской культуры, приняв буддизм как собственное вероисповедание»^{210}.

Он прекрасно знал грамоту и военное дело, но при этом уважал и первое время искренне верил приближенным к нему китайским ученым, с большим вниманием выслушивал всё, чему они его учили. Он познакомился с учением Конфуция, однако сам, вместе со всеми членами своей семьи, обратился в буддизм, став защитником тибетских монахов.

Утверждение буддизма в качестве главной религии империи, «с одной стороны, объяснялось опасением растворения монголов в китайской этнической среде, с другой — диктовалось политикой, направленной на объединение для удобства управления с помощью одной религии разноязычных народов и племен империи неодинакового вероисповедания, стоящих на различных ступенях культурного развития»^{211}.

По признанию многих авторов, Хубилай-хан так наловчился лавировать между огнями, что поверил, будто может стать правителем вселенной. И он преуспел в этом: после нескольких столетий раскола Китая на Южный и Северный именно он вновь объединил их в единое государство. А его Хубилай разделил на 12 провинций. Кстати говоря, великий хан был так поглощен созданием собственной империи, что оставил идею покорения Европы. Он был настолько могущественным правителем, что большая часть Азии, равно как и восточная часть Европы, и так признали его. При этом монголы боялись порабощенного ими китайского народа и старались использовать на своей службе иноземцев. То есть Хубилай-хан, с одной стороны, принял китайскую систему государственного управления, а с другой — отстранил от руководства китайских «грандов». В результате постепенно он стал самым немонгольским из монгольских правителей. А его двор оказался до такой степени космополитичным, что сами монголы начали упрекать его в отходе от монгольских обычаев. И в этих упреках была доля истины, ибо Хубилай вербовал себе советников, невзирая на их происхождение.