— Приятно слышать, что кто-то согласен со мной. Я не люблю перечить отцу, но я чувствую — если бы я не ушла, то утопла бы в мире, полном… убеждений, с которыми я не всегда согласна.

— Когда ты сказала об убеждениях, ты имела в виду религию?

Я вздыхаю.

— Да. Не то чтобы я неверующая, мне просто не нравилось, когда отец навязывал мне это все.

Его голубые глаза нашли мое лицо.

— Ты действительно милая девушка, — прежде чем я могу ответить на это заявление, он продолжает, — я рад, что ты отказалась от меня. Я не подхожу для такой, как ты.

Наши глаза встретились. Может быть, мои предположения о нем были ошибочны. Он был бы отличным другом, если бы меня так безумно не тянуло к нему.

— Ты не кажешься слишком плохим для меня. С тобой легко говорить.

Он сглатывает.

— Это потому, что ты меня не знаешь. Поверь, красавица, я чертовски плохая новость для тебя. Сладкая девушка как ты, должна бежать от меня сломя голову.

Мое сердце колотится. Что-то в нём пленяет меня, и я не могу объяснить, почему я внезапно почувствовала, что мы с ним похожи — оба от чего-то убегаем. Я знаю, что он мне не подходит — он даже сам так сказал — но не могу совладать с этим глупым желанием, заставляющим меня тянуться к нему. Мои глаза опустились к его губам, и мысль о том, что они будут на моих, освежила меня. Я представила, что они будут одновременно требовательными и нежными. И пусть я сильно этого хочу, я не могу сделать это.

— Прекрати на меня так смотреть. Я хочу тебя. Если ты доверишься мне, пути обратно не будет, а ты не готова для кого-то, вроде меня. У меня не самый лучший самоконтроль и я очень эгоистичный человек.

Его голос натянут, как будто он борется между тем, что должен делать и тем, что хочет сделать.

Так же, как и я.

Он наклоняется ближе и проводит носом по всей длине моей челюсти, останавливаясь на секунду, чтобы поцеловать нежную кожу под ухом. Дыхание перехватывает, и я сжимаю бедра вместе, чтобы успокоить боль, которую только что вызвал Ксавьер. Это дает мне некоторое облегчение, но мое проклятое глупое любопытство не позволило мне отпустить его слова.

— Как я смотрю на тебя? — шепчу я.

Он слегка прикусывает мою мочку зубами.

— Как будто просишь моего прикосновения, — он глубоко вдыхает через нос, а затем рычит: — Я даже ещё не поцеловал тебя, а уже чертовски твердый. Проведи ночь со мной. Позволь показать тебе, как хорошо я могу заставить тебя чувствовать.

Я закрываю глаза. Несмотря на то, что его тёмные обещания страстно заманчивы, я не могу согласиться. Я не доверяю свое тело совершенно незнакомым людям.

— Нет, — говорю снова, так слабо, что почти не слышу это сама.

Его язык дразнит голую плоть на моей шее.

— Я обычно не прошу, красавица, но если попрошайничество даст мне доступ к этим сливочным бёдрам, я это сделаю. Просто доверься своему желанию.

Он прав.

И, черт побери, меня это бесит. Я хочу его больше, чем что-либо в своей жизни. Он отстраняется и пристально вглядывается мне в глаза, в поиске разрешения.

Электричество проносится между нами, и каждое нервное окончание в моём теле оживает. Моя сила воли колебается. Сколько раз я могу отказываться от того, что действительно хочу? Если быть честной; прямо сейчас моё тело не жаждет ничего, кроме как заняться сексом с этим сильным мужчиной, хотя мой ум знает, что это неправильно, и я всегда была «думать-головой-а-не-сердцем» девушкой. Я смотрю в его глаза, желая, чтобы «нет» сошло с моих губ ещё раз, но не выходит.

Выпускающееся шасси заставляет пульс подскочить под кожей. Мне нужно принять решение, ибо я знаю — в тот момент, когда я сойду с самолета, я никогда не увижу Ксавьера снова.

Самолет встряхивается, и шины скользят по взлётно-посадочной полосе, но глаза Ксавьера не отстраняются от моих, так как он ожидает ответ. В ожидании выйти из самолета, наши глаза оставались соединёнными, и тысячи сценариев прошли через мою голову. Я даже не поняла, что мы не сказали ни слова друг другу в течение нескольких мгновений. Можно и без слов понять, о чем мы вдвоём думаем. Для меня невозможно просто так сидеть здесь и смотреть на него, не представляя его рот на своем.

Лётный экипаж открывает дверь, и все пассажиры вокруг нас начинают выходить из самолета. Я сглатываю, когда его глаза опускаются к моим губам, а затем обратно к лицу.

— Ну, так что, Анна Кортес? Да или нет?

Сердце скачет в груди, но как бы я не хотела согласиться на его предложение, я должна придерживаться своего оружия.

— Я ухожу.

Я поворачиваюсь к выходу, но замираю, когда Ксавьер хватает меня за запястье. Кожа горит от его прикосновения. Мои глаза опускаются на руку, когда он кладет в неё бумагу. Я кидаю взгляд обратно на Ксавьера и улыбка играет на его губах.

— Дай мне знать, если изменишь своё решение.

Он выпускает меня, и моя кожа снова жаждет его тепла. Я думаю вернуть ему этот автограф назад, но, по некоторым причинам, часть меня хочет оставить это, чтобы я могла быть уверенной, что время, проведенное с ним, не было всего лишь сном. Это будет хорошей памятью. Феноменальный Икс реален и на какое-то время был мной заинтересован. Я сжимаю пальцами бумагу и делаю глубокий вдох.

— Прощай, Ксавьер.

Прежде, чем он имеет возможность дать больше сексуальных обещаний, я поворачиваюсь и выбегаю из самолета, засовывая бумагу в задний карман. Моё сердце все ещё бьется миллион раз в минуту. Мне нужно найти место, где я смогу успокоиться и восстановить свое самообладание.

Я благополучно добираюсь до терминала и вхожу в первую попавшуюся дамскую комнату. Возникает желание умыться холодной водой. Мне, безусловно, нужно остыть, но я не хочу размазать макияж, так что сопротивляюсь себе. Оттягиваю длинные каштановые волосы назад, а затем перекидываю на одно плечо, опускаю руки на мойку, взглянув на себя в зеркало.

Каким образом кто-то, такой как Ксавьер, мог найти во мне что-то привлекательное? Мой курносый нос и тёмные волосы точно не выделяются на фоне смуглой кожи. Зелёные глаза — единственное, что мне нравится. Светлый цвет на фоне темного, действительно кажется модным.

Я вздыхаю и лезу в задний карман за телефоном. Мне нужно позвонить тёте Ди, чтобы поскорее убраться отсюда, как можно дальше от Ксавьера. Рычание сходит с моих губ, когда я отчаянно похлопываю пустые карманы джинсов.

— Черт,— бормочу я про себя.

Последний раз мой телефон был в самолете, когда я отключила его после проверки сообщений отца. Я не стала захватывать его из заднего кармана сиденья, пересаживаясь. Мои плечи поникают, когда я вспоминаю, что не забрала свою сумку из-под сиденья. Придется вернуться обратно. Надеюсь, что смогу проникнуть в самолёт и забрать вещи.

Я спускаюсь вниз через терминал и иду к воротам. Здесь совершенно пусто, и я боюсь, что не получится вернуться на борт. Я опускаю голову на ворота, пытаясь не сойти с ума, но мой желудок сжимается. Я в двух секундах от нервного срыва.

Он исчез. Мой телефон исчез.

Злая, я плюхнулась на ближайшее сиденье. Великолепно. Просто великолепно. Я приехала в новый город, и, не успев ступить на землю, потеряла свои вещи. Номера всех моих знакомых занесены в мобильник.

Я качаю головой от отвращения. Я потерла лоб и сдержала слёзы.

— Простите, мисс? Могу я вам помочь? — спросил знакомый голос. Я смотрю на стюардессу, которая помогла мне в инциденте с томатным соком. Она говорит мне с той же улыбкой, как раньше:

— Вы в порядке?

Я шмыгнула носом, сдерживая слезы.

— Я потеряла телефон и сумку. Они были в самолете — до того, как я пересела.

Она кивает в знак согласия.

— Мистер Колд попросил меня сообщить, что ваш багаж у него.

Мои глаза округляются.

— У него? Но я не могу с ним связаться.

Она наклоняет голову, и я слышу вопросительный тон в её голосе, когда она говорит:

— Он сказал, у вас есть его номер.

Я нахмурила брови в замешательстве. У меня есть его номер? Что? Единственное, что он дал мне, было…