Думаю, в силу веяний, касающихся возрождения белорусских городов и деревень, теперь было бы просто справедливым осуществить задумку предков и построить в Мстибове храм, причем, по тому самому проекту. Это надо сделать хотя бы для того, чтобы исправить ошибку 70-х гг. Появление церкви здесь стало бы знаком нашей цивилизованности, нашего достойного отношения к своему прошлому.
(По материалам моей книги «По некоторым замечательным уголкам Беларуси», изданной в 1995 г.)
Кагал в Мстибове существовал уже в 1529 г. В Новогрудском воеводстве он представлял собой отдельную округу, которая так и называлась — мстибовская.
В XVIII в. эта округа состояла из кагалов Мстибова, Роси, Свислочи и Берестовицы.
Здание синагоги сгорело во время бурных событий XX в.
Более подробно о евреях в Мстибове можно прочесть в вышеуказанной книге. Я же воспроизведу из нее лишь несколько выписок, составленных, кстати, по рассказам местного жителя Франца Ивановича Окулинского.
В тридцатые годы многие евреи-торговцы в Мстибове стали разоряться — этому содействовала организованная местными поляками торговая кооперация. Иные даже вынуждены были продавать дома. Поляки скупали эти дома и использовали в своих целях (под магазины, кассу взаимопомощи, млечарню). Два дальновидных еврея, Кивель и Цимех, призывали сородичей распродать имущество и отправиться в Америку. Они предрекали скорую войну с Германией. В 1937 г. оба они, с семьями, выехали.
В сорок третьем году, осенью, мстибовская жандармерия получила приказ: доставить всех евреев в концлагерь в Волковыск. Старожилам навсегда запомнился день 2 ноября. День был хороший, солнечный. С утра евреи пошли по домам просить, чтобы люди взяли их вещи на временное хранение.
Они надеялись вернуться. Часам к двенадцати на площади перед костелом собралось около пятисот евреев. Среди них было много незнакомых — перебежчиков из Польши и Германии. Когда усаживали на подводы, послышались рыдания. Отъезжавшие тянули руки к тем, кто оставался, и просили с отчаянием:
— Братки, ратуйте!
Те, кто вышел проводить, понимали, зачем увозят этих людей. Многих отъезжавших они знали с детства: учились в одной школе, играли на одной улице. Их мучила глубочайшая неясность. Им было непонятно, почему один народ признавался хуже другого? Чем он был хуже?.. И еще их мучило собственное бессилие: они не могли помочь несчастным… Это был скорбный для мстибовцев день. Как только подводы скрылись из виду, городок словно опустел, оглох, — казалось, будто по нему прокатилась чума…
Нынче в Мстибове о евреях напоминает лишь их колоритное кладбище. Оно расположено на плоской вершине одного обширного кургана при въезде в деревню со стороны Гнезно.
Кажется, могилы на нем размещены по каким-то имеющим смысл и невероятное объяснение пересекающимся линиям. Разгадать этот секрет уже непросто, ибо много могил уничтожено. Тесаные камни разной формы, отделки и размеров с надписями и даже рисунками чем-то напоминают головы идолов с острова Пасхи. Надписями все они смотрят на юг. От их молчания и общей направленности веет суровым упрямством. Кажется, даже после смерти каждый из здесь погребенных продолжает верить в свою звезду…
(Из книги «По некоторым замечательным уголкам Беларуси»)
С 1905 по 1943 гг. главным священнослужителем в Мстибовском костеле был Марк Бурак. С большим уважением вспоминают о нем старожилы Мстибова и близлежащих к этой деревне поселений — Огородников, Лесников, Олекшичей, Видеек, Ятвязи, Яриловки, территориально составляющих местную парафию. Этим человеком в 1910 г. была выдвинута идея построения в местечке нового каменного храма — идея, сразу нашедшая поддержку. Был создан специальный комитет, руководителем которого стал сам Марк Бурак. Помимо строительства, на комитет возлагалась обязанность помогать бедным. Святыню строили долго — мешали войны, не хватало средств. С 1914 по 1922 гг. строительство вовсе не велось. Потом работы возобновились. Тем не менее, шли они медленно, ибо нечем было платить каменщикам. Костел возводился на средства народа и силами народа. Поначалу, когда формировали фонд строительства, делали «раскладку» на каждого прихожанина — в зависимости, кто сколько имел земли. Вдобавок, каждый парафиянин отрабатывал на стройке определенные дни.
В 1922 г. на освящение храма приезжал арцибискуп из Гродно Ялбжиковский.
Марк Бурак был деятельным человеком. Рабочий день его начинался в костеле в восемь часов утра с утренней молитвы. Выходных не имел. В мае и в октябре служба проводилась дважды в день. По воскресеньям, как и положено, ксендз работал целый день. Кроме святой службы занимался хозяйством, так как имел 18 га земли. Доходы с земли целиком отдавал на нужды костела.
И все же активность мстибовского пастыря выплескивалась за рамки его обязательных деяний. Он был не просто альтруистом, но и человеком широкого размаха. Желал всюду успеть. В 1920 г. ушел добровольцем в армию. Служил в чине капитана. В 1922 г. баллотировался в депутаты сейма. В то время в возрождающейся Польше было зарегистрировано около двух десятков партий. И, естественно, победить на выборах было крайне непросто. Старожилы рассказывают, что иных народных депутатов и их агитаторов местные изгоняли из деревни палками. Стать депутатом Бураку не посчастливилось. Позже стал идейным вдохновителем создания в Мстибове сети торговой кооперации, в задачу которой входило сбить грабительские цены, устанавливаемые евреями.
Возможно, неудача на депутатском поприще поселила в душе Бурака разочарование. Он критически относился к Пилсудскому и его правительству и, как человек прямой, не скрывал этого. Как-то, направляясь домой, он взялся подвезти на своей коляске двух полицейских из Волковыска. По дороге зашел разговор о политике, и священнослужитель нелицеприятно отозвался о президенте и его ставленниках. Досталось от него и председателю местного уезда. Спустя несколько дней его попутчики и председатель подали на него в суд.
Суд, в свою очередь, вынес решение: полтора года тюрьмы. Тогда ксендз подал на обжалование в воеводский суд в Гродно. К тому времени решение уездного суда уже амнистировали. Но Бурак не пожелал отступить:
— Я не принимаю амнистии, — заявил он. — Пусть рассудит суд!
Его дело привлекло внимание главным образом потому, что председателем суда в Гродно был белорус. Противники ксендза очень надеялись, что представитель другой нации будет особенно придирчив к поляку, и они выиграют. Но все разрешилось самым неожиданным образом: председатель уездного суда… оправдал Бурака.
В 1939 г. в Мстибово пришла советская власть. Ксендза арестовали. В это время большую силу в местечке имели евреи, составлявшие половину его населения. Их община потребовала освободить ни в чем невиноватого священника. Бурака освободили. Это был уже убеленный сединой старец, мудрый и тонкий «дипломат». Даже находясь под арестом и зная о жестокости новых властей, он позволял себе подшучивать над ними. У красноармейцев считался за своего — те иначе, как «батя», его не величали.
Даже фашистов не испугался Бурак. Немцы разместили в его доме жандармерию. Поэтому ксендз вынужден был жить у людей. Однако даже в такое трудное время продолжал работать. Как и прежде, прихожане собирались в костеле, и их ксендз разъяснял им ситуацию и наставлял их. Вот фраза, высказываемая им не раз в те годы с алтаря, — я слышал ее от людей, хорошо знавших Марка Бурака:
— Не предавайте родины. Шкада женки, дитя, но еще больше шкада родины!
Даже немцы предупреждали: «Прячьтесь! Вы погибнете!» Но он отвечал им:
— Я никому плохо не сделал. А если и погибну, то за веру!
В 1943 г. немцы арестовали его. А 15 июля того же года расстреляли. С ним расстреляли еще пятьдесят человек. Это были самые образованные люди из Свислочекого и Волковысского поветов, местная интеллигенция: учителя, врачи, инженеры, священники. Их расстреляли на окраине небольшого леска, невдалеке от Мстибова. Мальчик-пастух видел, как их вели, и узнал своего ксендза.