Но Шерлок Холмс - плод литературной фантазии. Моделью для героя рассказов Конан-Дойля был доктор Бэлл из Эдинбурга. О его умении подмечать незначительные факты и делать на их основе важные выводы рассказывали много любопытных историй.
Однажды доктор Бэлл демонстрировал в своей клинике больного. Тот вошел прихрамывая, и доктор, неожиданно обернувшись к одному из студентов, спросил:
- Что с этим человеком?
- Не знаю, - ответил студент. - Я его еще не опрашивал.
- Нет надобности его опрашивать, - возразил Бэлл. - Вы должны сами видеть!.. Он повредил себе правое колено, так как прихрамывает на эту ногу. Повредил он колено путем ожога - видите, у него здесь прожжены брюки. Сегодня понедельник. Вчера был ясный день, а в субботу шел дождь и было грязно. Костюм у этого человека весь в грязи, следовательно, он упал на улице в субботу вечером.
Затем, обратившись к больному, Бэлл сказал:
- В субботу вы получили жалованье, основательно выпи ли и едва добрели до дому. Пытаясь просушить платье перед огнем, вы свалились в камин и обожгли колено. Так или нет?
- Совершенно верно, - ответил больной…
Нас более удивляет живая, нелитературная сообразительность разведчиков и снайперов. Внимательный наблюдатель по одной детали разгадывает намерение врага.
В свое время широкой известностью пользовалась история о солдате-художнике, который, делая набросок с ветряной мельницы, заметил, что она вращается против ветра. «Тут что-то неспроста», - решил наблюдательный солдат. Подозрения его подтвердились. В мельнице оказался немецкий шпион, который с помощью мельничных крыльев передавал секретные сведения.
История разведки и снайпинга богата такими примерами, В октябре 1916 года в Трансильванских Альпах русские наблюдатели заметили, что в тылу австрийских позиций появились люди в черных шинелях. Начальник разведки в своем донесении упомянул об этом вскользь. Через два часа русские войска получили приказ: быть готовыми к отражению наступления, а наблюдатели получили награду за сообщение важных сведений. Черные шинели в австрийской армии носили части тяжелой артиллерии. Штаб корпуса, получив донесение разведки, правильно решил, что если раньше на фронте корпуса тяжелой артиллерии не было, то появление ее говорит о подготовке к наступлению.
Действительно, через день австрийцы перешли в наступление. В артподготовке участвовала тяжелая артиллерия, но наши войска ожидали удара и заставили противника отойти с большими потерями.
Такой же случай произошел и на одном из фронтов Великой Отечественной войны.
Советский офицер, находясь в окопе, услышал однажды, как стоявший рядом боец сказал:
- Это не тот противник. Раньше все были с флягами, а сейчас без фляг ходят.
Офицера это заинтересовало. Он начал расспрашивать наблюдателей. Те подтвердили, что действительно раньше попадались солдаты с флягами, а теперь у них фляг не видно.
Офицер зацепился за эти, казалось бы, незначительные данные и организовал поиск. Разведчики захватили пленного. На допросе он показал, что его батальон стоял в резерве и только третьего дня прибыл на фронт. Фляг в батальоне не получали; ожидалась выдача их на передовых позициях.
Во время боев под Гжатском снайпер Михаил Малов заметил как-то на кусте рябины ворону. Вначале он не обратил на нее внимания - мало ли ворон в лесу. Место здесь оказалось безлюдное, и за целый день Малову не удалось сделать ни одного выстрела. Начинало смеркаться, и снайпер собирался идти обратно в роту. Напоследок он еще раз оглядел опушку: на рябине опять сидела ворона.
«Странно! - подумал Малов. - Чего ей приглянулся этот куст?»
Птица сидела неподвижно. Малов не спускал с нее глаз. Прошло четверть часа, и она вдруг, не раскрывая крыльев, юркнула в куст.
На следующий день повторилось то же самое. Ворона то появлялась, то внезапно исчезала. Острый глаз снайпера заметил тонкую нить, идущую от куста, - кабель полевого телефона.
У Малова рассеялись последние сомнения: в чучеле птицы был замаскирован какой-то оптический прибор. Малое сообщил артиллеристам, что на опушке рощи .Круглая за кустом рябины расположен наблюдательный пункт противника.
Попадание было точное. Черный дым и разорванная в клочья земля заполнили воздух. Каким-то чудом уцелевший фашистский наблюдатель выскочил из развалин блиндажа и стремглав бросился к лесу. Он бежал быстро, но пуля Малова летела быстрее. Фашист упал на траву, медленно перевернулся на бок и больше не двигался.
Подул ветер, и плотное облако пыли, поднятое нашими снарядами, постепенно рассеялось. Малов взял бинокль - проверить работу пушкарей. Там, где за красными гроздьями рябины скрывался наблюдательный пункт, виднелись теперь развороченные глыбы земли. Среди кучи бревен Малов заметил темный, взъерошенный комок. Это была ворона. На боку у нее блестел небольшой кружок - объектив перископа.
Ахмет Ахметьянов портняжил уже два часа. Вощеной дратвой он пришивал к маскхалату пучки травы, грязную мочалку и рыжие лоскутья. Время от времени он отходил в сторону, критически оглядывал свою работу и потом пришивал еще один лоскуток.
Наконец он довольно прищелкнул языком - «шуба» была готова.
Тогда Ахметьянов снял с печки котелок, в котором варились какие-то листья, и, пока варево остывало, обмотал винтовку зеленым бинтом, а шлем обклеил травой и мхом.
Он знал, что охота будет опасная. Командир взвода разведчиков предупредил его, что придется иметь дело с опытным фашистским снайпером.
Ахметьянов зачерпнул рукой из котелка грязную жижу и тщательно вымазал себе лицо, шею и уши. Теперь, когда он надел свой странный наряд и, о чем-то раздумывая, сидел на нарах, он был похож на лесной бугор или на большую болотную кочку. Только по живому блеску черных глаз можно было догадаться, что это сидит человек.
Разведчик, вошедший в блиндаж, даже попятился.
- Фу, черт, напугал! - сказал он. - Леший, ну как есть леший!
Проверив еще раз патроны в подсумке, Ахметьянов по глиняным ступенькам поднялся в окоп.
В блиндаже пылала докрасна раскаленная печка и узкое пламя коптилки освещало бревенчатый потолок, а здесь повсюду была глухая ночь, избитая ударами снарядов и изрезанная трассирующими очередями. Влажный ночной воздух дрожал от гула артиллерийских залпов, и в черных тучах мигали багровые отблески.
Пройдя боевое охранение, Ахметьянов лег на землю, закинул винтовку на спину и пополз, бесшумно подтягиваясь на локтях. Едва забрезжило, как с Финского залива потянул холодный ветер.
Ахметьянов полз от кочки до кочки, приподнимал голову, зорко всматривался в каждый кустик, в каждую впадину и, припав всем телом к земле, снова полз, полз медленно и осторожно, стараясь не выдать себя резким движением.
Иногда ему попадалась расстрелянная пулеметная лента, иногда брошенный противогаз или разбитая осколком немецкая каска.
В ямке за вывороченным пнем Ахметьянов отрыл себе окопчик, а левее, метрах в тридцати, у груды гнилого валежника, - еще один, запасной.
Утро было мглистое и сырое.
Прикрываясь капюшоном, чтобы не блеснул объектив, Ахметьянов посмотрел в прицел. Расплывавшиеся в серой дымке мутные очертания предметов внезапно стали четкими и ясными - местность сразу приблизилась к глазам.
Перед ним расстилалась плоская болотистая равнина. На первом плане ощетинилась осокой ложбина, за нею валялся разбитый танк, а подальше, на краю болота, извилистой линией тянулись немецкие окопы. Вправо за насыпью синела кромка леса.
«Он или под танком, или в осоке», - думал Ахметьянов, медленно, полоса за полосой, обшаривая глазами местность. От напряжения лоб у него наморщился и черные брови сдвинулись у переносицы.