На следующем слайде был мужчина.

Он находился на столе, лицо его закрывала синяя ткань. Он был нагим. Кожа красная. — Это не посмертная синюшность или солнечный ожог. Это цианоз — объяснил судебный врач. Пен вглядывалась, чтобы разглядеть член трупа, она то отводила взгляд, то смотрела снова.

Пен закрыла глаза. Лицо было холодным и онемевшим. Она потёрла его рукой, и почувствовала влагу.

Это, подумала она, то, что они называют холодным потом.

Господи.

Что я здесь делаю?

На экране крупным планом появилось измождённое лицо. Мужчина с усами и белыми пятнышками в волосках левой ноздри. — Природа всегда на работе — сказал коронер.

Пен почувствовала звон в ушах.

Он указал на пятнышко. — Мушиные яйца. Как небольшие часики, очень удобно. Известно ведь, что они откладывают их после смерти, поэтому…

Пен поставила стакан на пол, взяла зонт и сумку. Она встала, прошла на ватных ногах мимо колен Гэри и направилась вдоль стены зала, пока не достигла верхней площадки лестницы. Спуск показался слишком узким и крутым, поэтому она в нерешительности остановилась, побоявшись, что не сможет его преодолеть. «Чёрт возьми, соберись», — подумала она. «Нужно выйти отсюда, прежде чем меня стошнит».

Держа ручку зонтика в левой руке, Пен схватилась за деревянный поручень и стала спускаться.

Рот наполнялся слюной. Лестница выглядела темнее, чем следовало бы. Когда она моргнула, в глазах вспыхнула электрическая голубоватая аура. Она сжала перила скользкой рукой, готовая в них крепко вцепиться, если подведут ноги.

Сейчас я или отключусь, или меня вырвет, — подумала она. Одно из двух.

Боже, какая гадость.

Мушиные яйца.

Пен старалась контролировать себя, напрягая горло до слёз.

Спустившись с лестницы, она сделала глубокий глоток свежего воздуха. Это помогло. На улице шумел дождь, роняя перед ней капли во внутреннем дворике. Казалось, он льет сильней, чем прежде.

Пен всё ещё била легкая дрожь, но уже чувствовалось, что состояние её улучшается, и холодные тиски отпускают желудок. Поджав губы, она открыла рот, обнаружив, что онемение оставило щеки.

Открыв зонт, Пен задумалась о том, что же делать дальше. Одно было ясно наверняка — наверх она не вернётся. Оставались две альтернативы: можно пересечь внутренний дворик до бар-клуба и подождать, пока закончится встреча, или сразу пойти домой.

Может быть, Гэри заскочит в бар после окончания конференции, и тогда могут возникнуть проблемы.

Пожалуй, лучше отбросить этот вариант, и просто отправиться домой.

Она вышла из подъезда, и двинулась через внутренний дворик и по бетонным ступенькам в сторону стоянки, пока дождь барабанил по зонту.

Спустя двадцать минут, она закрыла дверь своей квартиры и повесила на ручку промокший зонт, с которого капала вода. Прислонившись поясницей к двери, чтобы не упасть, Пен сняла сапоги, отнесла их в спальню и включила свет.

Приятно было снимать с себя одежду мокрую. Она повесила юбку в шкаф, обула пару старых тапочек и надела халат, ощутив кожей его мягкую ткань.

Пен включила обогреватель в ванной комнате, и отправилась на кухню, чтобы достать бутылку бургундского из холодильника.

Бокал вина, хорошая книга, долгая горячая ванна — жизнь прекрасна. Всё это стоило возвращения домой.

Пробка вышла с лёгким щелчком.

Пен достала из шкафчика хрустальный бокал и наполнила его. Вернувшись в ванную, она сделала глоток. Вино было холодным и терпким пока находилось во рту, но растеклось приятным теплом, когда она его проглотила.

Прекрасно, — подумала она.

Гораздо лучше, чем сидеть в баре пресс-клуба.

Хотя, из встречи с Гэри могло бы что-нибудь получиться.

Нет, забудь об этом.

Он бы просто попытался получить кое-что. Все они так делают. И если ты против, они обязательно попытаются тебя заставить, чёрт их дери.

Пен поставила бокал и бутылку рядом с ванной для того, чтобы те были под рукой. Она опустилась на колени, пристроив на место пробку, и повернула кран с горячей водой. Настроив температуру, едва ли не до кипящей, она вытерла руки, чтобы взять книгу.

Без завязанного пояса, халат распахнулся. Она оставила его в таком виде, чувствуя себя слишком лениво и комфортно, чтобы утруждать себя завязыванием.

Пен включила свет в спальне — ее кабинете. На письменном столе лежала новая книга Дина Кунца. Это было издание в твердой обложке, поэтому оно мало годилось для чтения в ванной.

Тогда она направилась к книжным полкам, но тут же вскрикнула от боли, зацепившись бедром об угол стола. Схватившись за ногу, Пен плюхнулась на стул.

— О Боже, — прошипела она.

Когда боль утихла, Пен убрала руку. Крови не было, но кожа оказалась ободрана, обнажая участок блестящей розовой плоти.

Она тихо вздохнула.

Чёрт, вечно я прусь не глядя. Надеюсь, горячая вода успокоит боль.

Сидя на стуле, она могла слышать шум воды из ванной.

Пен начала вставать, но тут заметила телефонный автоответчик мигавший красным светом. Она посмотрела внимательнее. Четыре пропущенных. Оживлённый вечер.

Она отмотала плёнку и нажала на кнопку, чтобы прослушать сообщения, затем развернулась и направилась обратно к книжным полкам.

— Привет, сладкая. — Пен не узнала мужской голос. — Жаль, что тебя нет дома. Я хотел поговорить с тобой о моём большом члене и о твоём горячем сочном влагалище.

Эти слова перехватили ее дыхание. Пен повернулась, и посмотрела на рекордер из коричневого пластика.

— Как смотришь на то, чтобы я оттрахал тебя так, что у тебя крышу снесёт, а? Я бы с радостью…

Она бросилась к столу, протягивая руку, готовая ткнуть пальцем по источнику голоса, чтобы заставить его замолчать. Ее опередил автоответчик тихим звуковым сигналом означающим конец сообщения.

Ноги Пен стали ватными, она уперлась о стол локтями и бедрами.

Второе сообщение.

Тот же голос.

— Как бы тебе понравилось, если бы я просунул язык выше…

Она нажала на кнопку остановки.

Закрыла глаза. Опустила голову. Глубоко вздохнула, пока сердце билось в бешеном ритме.

Чертов сумасшедший псих. Хорошо, что меня не было дома. Лучше уж мушиные яйца, чем…

Пен открыла глаза. Взглянула на белокурый пучок между ног. Запахнула халат и туго завязала пояс. Затем посмотрела на автоответчик.

Может, этот ублюдок сделал паузу после двух звонков.

Она нажала на кнопку перемотки вперед, наблюдая за счетчиком очередности сообщений. Ладно, третье — …я вхожу тебе в рот, хочу входить в тебя глубже, глубже…

Она с силой ткнула кнопку, и кассета вышла из устройства. Резко схватив её, Пен швырнула кассету об пол.

Они направлялись на запад по шоссе номер десять и были в часе езды от Финикса. Фары фургона Фольксваген пронзали темноту и освещали дорогу, давая Боди возможность смотреть за пределы полосы движения.

За ограждением ничего не было видно.

Ничего.

Чёрт, наверняка там много чего, думал он. Камни, песок, кактусы, тарантулы и скорпионы. И перекати-поле.

Он вспомнил старый эпизод «Триллера» или «За гранью возможного» (трудно вспомнить, что именно), где одна пара оказалась застрявшей в месте похожем на это с перекати-поле. Окруженные, изолированные от мира и…

Бледный силуэт размером с мусорную корзину быстро промелькнул перед фарами. Нога Боди вскочила на педаль тормоза, но прежде, чем он успел вдавить её в пол, фигура пересекла дорогу.

Должно быть перекати-поле.

Оно выглядело как гигантский комок шерсти.

Волосы на затылке встали дыбом.

— Они идут за нами, — сказал Боди, цитируя любимую фразу из «Ночи живых мертвецов». Он попытался улыбнуться.

Мелани повернула к нему свое овальное бледное лицо с темными пятнами глаз и губ. — Просто шутка, — сказал он. Она ничего не ответила. — Помнишь старый «Триллер»? Или, это было «За гранью возможного». Там была пара… Эй, может скажешь что-нибудь?