- Не будь я Гурт,коли не заставлю Исаака согласиться на половину той суммы, которую он запросит!

С этими словами он ушёл,предоставив рыцарю Лишённому Наследства углубиться в размышления о своих личных делах. По многим причинам, которых мы пока не можем разъяснить читателю, эти размышления были самого тяжёлого и печального свойства.

Теперь мы должны перенестись мысленно в селение возле Ашби, или, скорее, в усадьбу, стоявшую в его окрестностях и принадлежавшую богатому еврею, у которого поселился на это время Исаак со своей дочерью и прислугой.Известно, что евреи оказывали широкое гостеприимство своим единоверцам и,напротив,сухо и неохотно принимали тех,кого считали язычниками;впрочем,те и не заслуживали лучшего приёма, так как сами притесняли евреев.

В небольшой, но роскошно убранной в восточном вкусе комнате Ревекка сидела на вышитых подушках, нагромождённых на низком помосте, устроенном у стен комнаты в замену стульев и скамеек. Она с тревогой и дочерней нежностью следила за движениями своего отца, который взволнованно шагал взад и вперёд. По временам он всплёскивал руками и возводил глаза к потолку, как человек, удручённый великим горем.

- О Иаков,- восклицал он,- о вы, праведные праотцы всех двенадцати колен нашего племени! Я ли не выполнял всех заветов и малейших правил Моисеева закона, за что же на меня такая жестокая напасть? Пятьдесят цехинов сразу вырваны у меня когтями тирана!

- Мне показалось,отец,- сказала Ревекка,-что ты охотно отдал принцу Джону золото.

- Охотно? Чтоб на него напала язва египетская! Ты говоришь- охотно? Так же охотно, как когда-то в Лионском заливе собственными руками швырял в море товары,чтобы облегчить корабль во время бури.Я одел тогда кипящие волны в свои лучшие шелка,умастил их пенистые гребни миррой и алоэ,украсил подводные пещеры золотыми и серебряными изделиями!То был час неизречённой скорби, хоть я и собственными руками приносил такую жертву!

- Но эта жертва была угодна богу для спасения нашей жизни, - сказала Ревекка, - и разве с тех пор бог отцов наших не благословил твою торговлю, не приумножил твоих богатств?

- Положим, что так,- отвечал Исаак,- а что, если тиран вздумает наложить на них свою руку,как он сделал сегодня, да ещё заставит меня улыбаться, пока он будет меня грабить? О дочь моя,мы с тобой обездоленные скитальцы! Худшее зло для нашего племени в том и заключается, что, когда нас оскорбляют и грабят, все кругом только смеются, а мы обязаны глотать обиды и смиренно улыбаться!

- Полно, отец,- воскликнула Ревекка,- и мы имеем некоторые преимущества! Правда, эти язычники жестоки и деспотичны, однако и они до некоторой степени зависят от детей Сиона, которых преследуют и презирают. Если бы не наши богатства, они были бы не в состоянии ни содержать войско во время войны, ни давать пиров после побед; а то золото, что мы им даём, с лихвою возвращается снова в наши же сундуки.Мы подобны той траве, которая растёт тем пышнее, чем больше её топчут. Даже сегодняшний блестящий турнир не обошёлся без помощи презираемого еврея и только по его милости мог состояться.

- Дочь моя,- сказал Исаак,- ты затронула ещё одну струну моей печали! Тот добрый конь и богатые доспехи, что составляют весь чистый барыш моей сделки с Кирджат Джайрамом в Лестере,пропали.Да, пропали, поглотив заработок целой недели, целых шести дней, от одной субботы до другой!Впрочем, ещё посмотрим, может быть это дело будет иметь лучший конец. Он, кажется, в самом деле добрый юноша!

- Но ведь ты, - возразила Ревекка, - наверное, не раскаиваешься в том, что отплатил этому рыцарю за его добрую услугу.

- Это так, дочь моя,- сказал Исаак,- но у меня так же мало надежды на то, что даже лучший из христиан добровольно уплатит свой долг еврею, как и на то, что я своими глазами увижу стены и башни нового храма.

Сказав это, он снова зашагал по комнате с недовольным видом, а Ревекка, понимая, что её попытки утешить отца только заставляют его жаловаться на новые и новые беды и усиливают мрачное настроение, решила воздержаться от дальнейших замечаний. (Решение в высшей степени мудрое, и мы бы посоветовали всем утешителям и советчикам в подобных случаях следовать её примеру.)

Между тем совсем стемнело,и вошедший слуга поставил на стол две серебряные лампы, горящие фитили которых были погружены в благовонное масло; другой слуга принёс драгоценные вина и тончайшие яства и расставил их на небольшом столе из чёрного дерева,выложенном серебром.В то же время он доложил Исааку, что с ним желает поговорить назареянин (так евреи называли между собою христиан). Кто живёт торговлей, тот обязан во всякое время отдавать себя в распоряжение каждого посетителя желающего вести с ним дело. Исаак поспешно поставил на стол едва пригубленный кубок с греческим вином, сказал дочери: «Ревекка, опусти покрывало»- и приказал слуге позвать пришедшего.

Едва Ревекка успела опустить на своё прекрасное лицо длинную фату из серебряной вуали, как дверь отворилась и вошёл Гурт,закутанный в широкие складки своего норманского плаща. Наружность его скорее внушала подозрение, чем располагала к доверию, тем более что, входя, он не снял шапки, а ещё ниже надвинул её на хмурый лоб.

- Ты ли Исаак из Йорка?- сказал Гурт по-саксонски.

- Да, это я,- отвечал Исаак на том же наречии; ведя торговлю в Англии, он свободно говорил на всех языках, употребительных в пределах Британии.- А ты кто такой?

- До этого тебе нет дела, - сказал Гурт.

- Столько же, сколько и тебе до моего времени,- сказал Исаак.- Как же я стану с тобой разговаривать, если не буду знать, кто ты такой?

- Очень просто,- отвечал Гурт,- платя деньги, я должен знать, тому ли лицу я плачу, а тебе, я думаю, совершенно всё равно, из чьих рук ты их получишь.

- О бог отцов моих! Ты принёс мне деньги? Ну, это совсем другое дело. От кого же эти деньги?

- От рыцаря Лишённого Наследства,- сказал Гурт.- Он вышел победителем на сегодняшнем турнире, а деньги шлёт тебе за боевые доспехи, которые, по твоей записке, доставил ему Кирджат Джайрам из Лестера. Лошадь уже стоит в твоей конюшне; теперь я хочу знать, сколько следует уплатить за доспехи.

- Я говорил, что он добрый юноша!- воскликнул Исаак в порыве радостного волнения. - Стакан вина не повредит тебе,- прибавил он, подавая свинопасу бокал такого чудесного напитка,какого Гурт сроду ещё не пробовал.- А сколько же ты принёс денег?

- Пресвятая дева!- молвил Гурт,осушив стакан и ставя его на стол.-Вот ведь какое вино пьют эти нечестивцы, а истинному христианину приходится глотать один только эль,да ещё такой мутный и густой, что он не лучше свиного пойла! Сколько я денег принёс?- продолжал он, прерывая свои нелюбезные замечания. - Да небольшую сумму, однако для тебя будет довольно. Подумай, Исаак, надо же и совесть иметь.

- Как же так, - сказал Исаак, - твой хозяин завоевал себе добрым копьём отличных коней и богатые доспехи. Но, я знаю, он хороший юноша. Я возьму доспехи и коней в уплату долга,а что останется сверх того, верну ему деньгами.

- Мой хозяин уже сбыл с рук весь этот товар,- сказал Гурт.

- Ну, это напрасно!- сказал еврей.- Никто из здешних христиан не в состоянии скупить в одни руки столько лошадей и доспехов. Но у тебя есть сотня цехинов в этом мешке,- продолжал Исаак, заглядывая под плащ Гурта,- он тяжёлый.

- У меня там наконечники для стрел, - соврал Гурт без запинки.

- Ну хорошо, - сказал Исаак, колеблясь между страстью к наживе и внезапным желанием выказать великодушие.- Коли я скажу, что за доброго коня и за богатые доспехи возьму только восемьдесят цехинов, тут уж мне ни одного гульдена барыша не перепадёт. Найдётся у тебя столько денег, чтобы расплатиться со мной?

- Только-только наберётся,- сказал Гурт,хотя еврей запросил гораздо меньше,чем он ожидал,- да и то мой хозяин останется почти ни с чем. Ну, если это твоё последнее слово, придётся уступить тебе.

- Налей-ка себе ещё стакан вина,- сказал Исаак. - Маловато будет восьмидесяти цехинов:совсем без прибыли останусь.А как лошадь,не получила ли она каких-нибудь повреждений? Ох, какая жестокая и опасная была эта схватка! И люди и кони ринулись друг на друга, точно дикие быки бешанской породы. Немыслимо, чтобы коню от того не было никакого вреда.