Сообщение, что Андре арестовала бразильская полиция, потрясло Джейн. Она почему-то не ощутила ликования, наоборот, почувствовала странную опустошенность.

— Но я считала, что полицейские даже не зарегистрировали мое заявление. Как же… как вы добились, что вас отпустили? Подкупили кого-нибудь? Или сбежали?

Мужчина презрительно скривил рот.

— Зачем спрашивать? Ведь вы всегда все знаете заранее!

Стоун продолжал гладить ее лицо большим пальцем. Джейн увернулась от его прикосновения.

— Не делайте этого!

— Почему же? — От улыбки Стоуна по спине девушки пробежала дрожь. — Что вы хотели бы забыть?

— Насколько вы мне омерзительны, — резко сказала Джейн. — А теперь не могли бы мы перейти к делу?

Андре отступил, сунул руки в карманы брюк и медленно подошел к окну.

— Значит, хотите знать, какую цену я назначил за изумруд?

Джейн кивнула.

— Ничего такого, с чем бы вы не справились, Митчелл.

— Дело не во мне, Андре. Музей…

— Нет, именно в вас, — медленно сказал Стоун. — Поскольку выкупать камень будете вы, а не Баррет, и не музей.

Джейн засмеялась.

— Я? У меня нет таких денег, чтобы…

— Речь не о долларах.

— Не о долларах? — Почему вдруг забилось сердце? Почему Стоун смотрит на нее, как кот на сидящую в клетке канарейку, а расстояние между прутьями как раз такое, что можно просунуть лапу?

— Как ученый вы должны знать: бери-бери, желая получить какую-нибудь вещь, обычно выменивают ее на что-то.

— Бери-бери! — Глаза Джейн засверкали от гнева. — Не упоминайте о них, Стоун, если хотите, чтобы я выслушала ваше предложение!

На губах Андре появилась хищная улыбка.

— Просто объясняю, что мое предложение имеет исторические прецеденты.

Разгневанная Джейн уперлась руками в бока.

— Черт возьми, вы наконец скажете, в чем дело, или нет?

— Дело вот в чем, Митчелл… — Стоун немного помедлил, и Джейн поймала себя на том, что даже дышать перестала. — Мы с вами обменяемся. Я дарю вам изумруд, а вы мне — одну ночь…

Конечно, это шутка. Это должно быть шуткой!

Но Андре не смеялся. Он даже улыбаться перестал.

Джейн потрясла головой.

— Вы с ума сошли!

— Все будет очень культурно. Обед, дансинг, приятный вечер где-нибудь в хорошем ресторане…

— Андре… Не может быть, чтобы вы говорили серьезно…

— Это моя цена, леди. Или вы принимаете мои условия, или остаетесь ни с чем.

— Но… но почему?

Андре скривил губы.

— Вы всегда лучше знаете мотивы моих поступков, Митчелл. Попробуйте догадаться сами.

Джейн схватила сумочку и пошла к дверям.

— Я даже отвечать не буду!

— Черта с два не будете! — зарычал Андре, в ярости хватая ее за руку. — Подумаешь, великое дело! Вам это даже понравится. Вспомните ночь, которую мы провели в той хижине!

Щеки Джейн запылали.

— Не вспоминайте про эту мерзкую ночь! Если бы вы не выдумали опасность, которая якобы нам угрожала…

— Понимаю. — Голос Андре стал бархатным. — Это страх толкнул вас в мои объятия?

— Вы знаете, что именно так! — Унижение заставило Джейн забыть об осторожности. — Ничто другое не заставило бы меня лечь в постель с таким человеком, как вы!

Увидев лицо Стоуна, Джейн тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно. Андре выругался, притянул ее к себе и впился в ее губы. Когда он наконец выпустил свою жертву, Джейн вытерла рот тыльной стороной ладони.

— И жалею только об одном: что охотники за скальпами — ваша выдумка, — сказала Джейн дрожащим голосом. — Мне бы хотелось, чтобы они всадили стрелу вам в сердце. Почему вам так нужно унижать меня?

Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, Андре молча смотрел на нее, затем устремил взгляд в окно.

— Вы начинаете мне надоедать, Митчелл, — наконец произнес он. — Так заключаем мы сделку или нет?

Джейн закрыла глаза. Она думала о профессоре Темпле, отдавшем жизнь за «Сердце орла». Думала о многих поколениях индейцев, поклонявшихся этому камню. Думала обо всех ученых-археологах, которые искали этот камень, о коллегах, которых она не могла предать. И еще думала об одном-единственном археологе, который нес ответственность за потерю изумруда и который имел возможность вернуть его…

Андре наконец повернулся к ней.

— Ну, так как же? — требовательно спросил он. — Да или нет?

По телу Джейн пробежала нервная дрожь. Она глубоко-глубоко вздохнула и сказала единственное, что оставалось.

Она сказала:

— Да.

Джейн смотрела на свое отражение в зеркале.

Короткое платье с тонкими бретельками, сшитое из тончайшего гипюра цвета индиго, воздушное, как паутинка, облегало ее изящную фигурку. В уши она вдела большие серебряные кольца, в ложбинке груди блестел кулон на серебряной цепочке. На ногах красовались серебряные босоножки на низком каблуке.

Так должна выглядеть женщина, которая одевается для свидания с единственным в ее жизни мужчиной. У Джейн сжалось горло. Весь наряд был обманом. По крайней мере, она поняла это еще до наступления вечера.

Джейн перебирала в памяти все события дня. Как только она согласилась на омерзительные условия Андре, то поняла, что не выдержит такого испытания. В ту ночь в хижине она отдалась, уступая собственному желанию, пусть и возненавидела себя за это, но ее выбор был добровольным. Однако продавать себя, даже за камень, — совсем другое дело. Цена слишком высока!

Даже Андре удивился, когда она ответила согласием на его грязное предложение.

— Вы разочаровали меня, милая, — медленно начал Стоун. — Я ожидал лекции об отсутствии у меня моральных устоев или обращения к лучшим сторонам моей натуры. А где же девичьи слезы? Где отчаянная мольба о сострадании?

И тут Джейн поняла, Стоун никогда не отдаст изумруд. Камень стоит слишком больших денег. И Андре чересчур многим рисковал, чтобы добыть его.

Стоун опять лгал, и в этом нет ничего удивительного. Ложь удавалась этому типу лучше всего. Андре устроил маленькое представление в чужих апартаментах в отместку за ночь, проведенную им в бразильской тюрьме. Когда Джейн поняла это, ее захлестнула ярость, но вместе с гневом почему-то пришло ощущение собственной силы и власти. Зная, какую игру ведет Андре, она сыграет, но по собственным правилам. И переиграет его. Первый ход уже сделан, хотя и невольно.

Приняв оскорбительное предложение — или сделав вид, Она лишила Андре удовольствия наслаждаться ее унижением. А потом лишит всего остального.

Джейн расправила плечи, прямо посмотрела в холодные лживые глаза и сказала, что такие люди, как она, никогда и ни о чем не умоляют. После этого можно было удалиться с гордо поднятой головой, что она и сделала. За оставшееся до вечера время Джейн разработала план действий.

Этим вечером она пойдет туда, куда ему вздумается ее повести. Она будет вежлива и настолько уступчива, что усыпит его бдительность. Но в то же время не упустит ни малейшей возможности, чтобы оскорбить его — конечно, в рамках приличий. А когда все кончится и он — если, конечно, окажется безнадежным идиотом — заключит ее в объятия, вот тут-то и скажет, что не он один может врать без зазрения совести, а потом увиливать от ответственности.

Наверное, вы сумасшедший, скажет она. Я бы не стала спать с вами, предложи вы хоть самый большой в мире бриллиант! А потом выдвинет встречное предложение: он отдает изумруд, а она держит язык за зубами и никому не скажет, что Андре Стоун — вор.

Если этот тип не согласится, она отправится к Баррету.

Какая же она глупая, если думает, что у Андре есть чем шантажировать ее! Все факты, которые он предъявил бы, ничего не значили в сравнении с тем, что она могла поведать миру о проделках этого жулика. Это Стоун может потерять все, а не она. Потребовалось время, чтобы осознать очевидное, но теперь, когда все стало ясно…

Прозвенел звонок. Сердце Джейн забилось сильнее.

Неужели пора?

Она глубоко вздохнула, пересекла гостиную и подошла к двери. Будь вежлива, напомнила себе, холодно вежлива, и только. Джейн открыла дверь с видом королевы, принимающей подданных.