Но почему в Евангелиях от Матфея, Луки и Марка мы читаем буквально следующее: «ИисусжесказалученикамСвоим: истинноговорювам, чтотруднобогатомувойтивЦарствоНебесное; иещёговорювам: удобнееверблюдупройтисквозьигольныеуши, нежелибогатомувойтивЦарствоБожие» (Мф. 19, 23, 24; Мк. 10, 23, 25; Лк. 18, 24, 25)? Воспитанные на ветхозаветном отношении к богатству апостолы, как далее повествует Евангелие, были чрезвычайно удивлены этими словами Своего Учителя. «Услышавэто, ученикиЕговесьмаизумилисьисказали: такктожеможетспастись?» (Мф. 19, 25). Их замешательство понятно: кто тогда вообще может спастись, если даже богатым это так трудно?! Иисус же ответил: «Человекамэтоневозможно, Богужевсёвозможно». И как же после этих слов всё-таки быть с богатством? Погибель оно для человека или Божье благословение?

Глава 2

Бедностьибогатство — отГоспода

Слова Иисуса Христа о том, что «удобнееверблюдупройтисквозьигольныеуши, нежелибогатомувойтивЦарствоБожие», звучат как приговор, который вынесен окончательно и обжалованию не подлежит. Казалось бы, о чём тут ещё говорить? И, тем не менее, не всё так просто.

В житиях многих святых сообщается, что они родились знатными и богатыми. Да и в церковной книге о подготовке к исповеди ничего не говорится о таком «смертном» грехе, как богатство. В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, мы читаем: «Хорошобогатство, вкоторомнетгреха, излабедностьвустахнечестивого» (Сир. 13, 30). А в Евангелии Спаситель берёт для Своих притч примеры из жизни торгующих и не только их не осуждает, но как бы считает само собой разумеющимся, что торговать нужно с прибылью. Так, в притче о талантах господин говорит рабу, зарывшему свой талант в землю: «Надлежалотебеотдатьсеребромоёторгующим, ияпришедполучилбымоёсприбылью» (Мф. 25, 27). Как же всё это понимать?

Дело в том, что спасение человека от богатства не зависит. Богатство, как и многое другое в нашей жизни, нейтрально по отношению к нашей участи в вечности. И таких нейтральных вещей очень много. Вот, к примеру, современный компьютер и Интернет. Иные благочестивые прихожане задают священникам вопрос: «Является ли компьютер злом? Можно ли им пользоваться?» На этот и подобные им вопросы существует ответ: «А является ли злом нож? Не является ни злом, ни добром. Всё зависит только от того, как им пользоваться. Ведь ножом можно отрезать краюху хлеба нищему, а можно и убить человека…»

Святой Василий Великий в письмах к своему другу святому Григорию Богослову рассуждал о подобных вещах, получивших позднее в христианской этике название «адиафорных» (то есть ни добрых, ни греховных). Такие «адиафорные» вещи, однако, могут служить либо добру, либо греху, в зависимости от того, как мы их употребляем. Точно так же и богатство не является само по себе злом, а становится злом только тогда, когда оно заслоняет человеку всё остальное, когда человек делается пристрастен к нему. Более того, в письме святого Василия Великого мы встретим такое рассуждение: «Здравиеиболезнь, богатствоибедность, славаибесчестие, поеликуобладающихиминеделаютдобрыми, поприродесвоейнесутьблага; поеликужедоставляютжизнинашейнекотороеудобство, топреждепоименованныеизнихпредпочтительнеепротивоположныхим, иимприписываетсянекотороедостоинство» (св. Василий Великий. Письмо 228 (236) Амфилохию // Т. 3. СПб., 1911, с. 290). Из чего можно сделать вывод, что человеку удобнее быть богатым и здоровым, нежели бедным и больным. Что же касается бедности: есть бедность, которая просто стесняет желания человека, тогда она для человека является лекарством. А есть такая, когда у человека отсутствуют средства, необходимые для жизни. Святой Ерм, живший в I веке, считал, что при второй бедности человек становится беспомощным, как узник в кандалах, и что в таком положении душа его не может принести хороший плод для Господа, так же, как поверженная наземь виноградная лоза приносит плод гнилой и скудный. Из чего следует, что временные земные блага есть ценный дар Божий, а бедность не является лекарством универсальным, от всех болезней.

Христианское учение далеко от принципиального пренебрежения земными благами. В самой природе вещей нет зла. Зло есть лишь следствие злой, греховной воли человека. Оно заключается не в самих вещах или благах, а в извращённом, неправильном пользовании ими. Понимание смысла земных благ прекрасно изложено у святого апостола Павла. «Нетничеговсамомсебенечистого, — говорит он в связи с тем, что христиане осуждали употребление некоторых видов пищи, — толькопочитающемучто-либонечистым, томунечисто(Рим. 14, 14). Господняземляичтонаполняетеё (1 Кор. 10, 26). Длячистыхвсёчисто; адляосквернённыхиневерныхнетничегочистого, нооскверненыиумихисовесть (Тит. 1, 15). ИбовсякоетворениеБожиехорошо, иничтонепредосудительно, еслипринимаетсясблагодарением (1 Тим. 4, 4). Всёмнепозволительно, ноневсёполезно; всёмнепозволительно, ноневсёназидает… — такой общий вывод делает апостол по отношению к земным благам. — Всёмнепозволительно, ноничтонедолжнообладатьмною» (1 Кор. 10, 23; 6, 12).

Благом для человека является всё, сотворённое Господом, если оно используется в соответствии со своим назначением, в соответствии с высшей целью самой жизни и призванием человека. Но высшей целью человеческой личности является жизнь в Боге, соединение с Богом. И если на место высшей цели ставятся земные блага, эти блага перестают быть таковыми, тогда из действительных благ они становятся идолами, кумирами. «НеможетеслужитьБогуимаммоне» (Мф. 6, 24), — говорит Господь. Слово «маммона» многие трактуют просто как «богатство, материальные блага». Однако на самом деле оно означает не только богатство, но и сильное пристрастие к нему. В древней мифологии Маммон был демоном богатства и скупости, земных сокровищ и алчности. Кстати, любопытно, что также он был демоном пристрастия к знаниям и книжной премудрости, то есть и к богатству интеллектуальному. Кумиризация богатства — вот что может легко погубить богатого, вот «фактор риска» для него. Ясно, что пристраститься к «удобному» гораздо легче, чем к «неудобному». Потому и сказано: «Горевам, богатые! ибовыужеполучилисвоёутешение. Горевам, пресыщенныеныне!» (Лк. 6, 24, 25).

Пристрастие — это свойство человеческой души прилепляться, привязываться к тому, что ей дорого, теряя при этом объективное отношение к предмету увлечения. Пристрастие — вроде бы ещё не страсть, да и сам предмет пристрастия может быть и непредосудительным, например любовь к детям. Но всё дело в том, что пристрастие мгновенно ставит в душе человека на первое, самое почётное место именно то, к чему он пристрастен. И этому самому главному человек и служит. В пристрастной душе выстраивается неправильная иерархия ценностей, исходя из неё, человек каждую секунду делает неправильный выбор и соответственно удаляется от спасения. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в «Аскетических опытах» пишет, что святые отцы уподобляют монаха-подвижника, преуспевшего в молитве, орлу, а любое мелочное пристрастие петле силка; если в этой петле запутается один коготь орлиной могучей лапы, то орёл делается неспособным воспарить и становится лёгкой добычей ловца. Собственно, то же можно с некоторыми оговорками отнести и к людям, живущим в миру.

Чем больше пристрастие к богатству, тем сильнее оно заслоняет в человеке не только любовь к Богу, но даже к своим близким. «Кточтолюбит, тоибываетдлянегобогом» (прп. Ефрем Сирин).

Но давайте вспомним, по какому поводу были сказаны Спасителем слова о верблюде и игольных ушах.

«Ивот, некто, подойдя, сказалЕму: Учительблагий! чтосделатьмнедоброго, чтобыиметьжизньвечную?

Онжесказалему: чтотыназываешьМеняблагим? Никтонеблаг, кактолькоодинБог. Еслижехочешьвойтивжизньвечную, соблюдизаповеди.

ГоворитЕму: какие? Иисусжесказал: неубивай; непрелюбодействуй; некради; нелжесвидетельствуй; почитайотцаимать; и: любиближнеготвоего, каксамогосебя.

ЮношаговоритЕму: всёэтосохраниляотюностимоей; чегоещёнедостаетмне?