– Вы продавец или как? На работе работать надо, а не тупить!

Вынырнув из туманного болотца мыслей, Лена упёрлась взглядом в талию существа женского рода. Волосы существа были сделаны на самой лучшей фабрике, производящей самых дорогих и злобных кукол с насекомыми тельцами, а с таких шпилек Лена немедленно осела бы на пол, хотя вряд ли её удалось бы на них водрузить.

Визгливые крики занимали в Списке Ненависти третью позицию. Лена приказаладевице купить мышастой расцветки тряпку, на которой Наташа давно поставила крест как на явном проколе закупщиков. Тряпку насекомое безропотно взяло, но в какой-то момент Лена почувствовала сопротивление. Оно было неожиданно сильным, редчайший случай. В конце концов, Лена никого не принуждала ходить по потолку или прыгать с эскалатора голышом, люди сами ходили сюда покупать одежду, заставить их купить именно эту шмотку – несложный трюк, учитывая, что все магазины торгуют одним и тем же. Но блондинка сопротивлялась так, что у Лены перехватило дыхание и судорогой охватило мозг. Девица всё-таки сломалась, неуклюже засеменила на кассу, где с ней приключилась истерика. До Лены долетали вопли, заглушавшие испуганные оправдания кассира Аллы. Прибежала Наташа.

– Поймите, на вашей карте не достаточно денег!

– Я должна купить эту вещь, хочу, вы обязаны меня обслужить....

Уши потеплели, наверняка красные, щёки горят. Какой прокол! За годы торговли шмотками Лена научилась оценивать платёжеспособность покупателя, эта мымра просто застала её врасплох. Всё равно прокол!

Рыдающую жертву прокола вывел охранник (тряпку отнимали совместными усилиями сотрудников смены). Наташка с Аллой наверняка переглядываются за спиной, Сашок и Пашка, кретины, отводят глазки, одна новенькая пялится в открытую, интересно ей всё, маленькой. Потом будут шептаться, как бабки за спиной тёти Иды! Насекомая лахудра будет в порядке, ну, проревётся, головка поболит, а вот Лену ждёт расплата по полной. Нашарив в подсобке рюкзак, она бросилась по тошнотворно-знакомому маршруту в туалет, лавируя между посетителями торгового центра.

Первым делом сгибы локтей. Так и есть – в страшном состоянии. Лена была готова выть от зуда. Пузырёк с дегтярной настойкой едва не плюхнулся в унитаз. Ватными тампонами Лена протирала свежие ранки дерматита. Сколько их! Провалиться этой блондинке…. До самых кистей! Так, и пальцы придётся мазать. Как же чешется! Пора увольняться, месяц как пора. Попробовал бы дятел, проектировавший сортир, снять в кабинке штаны и колготки, а потом намазаться дёгтем! Лена сдавленно хихикнула, забив на стыд, захохотала в голос, представив лица стоящих в очереди тёток. Самый прикол будет, когда кто-то зайдёт после неё в кабинку!

Лечить дерматит дёгтем она придумала сама, вспомнив, как хорошо он работает на собаках (даже при демодекозе). На человеческие средства и врачей Ленин дерматит чихал. Дёготь тоже не панацея – на определённом этапе не то что коллеги, соседи по маршрутке стараются дышать ртом, да и эффект относительный, разве что зуд снимает. Радикальный метод – увольнение, но и он имел минус: как ни экономь, непродолжительное время спустя наступает финансовый кризис. Трагедия, когда единственный доступный способ зарабатывания денег вызывает дерматит!

***

– Ленусик, помогла бы ты ребятам развесить товар?

Ленина макушка едва достигала Наташиного плеча, но Наташу, как всегда, смущало ощущение, что Лена смотрит на неё сверху вниз.

Ещё в школе Лена вычитала, как императрица Екатерина Великая, будучи маленького роста, приучила себя глядеть строго перед собой. Люди маниакально обожают пялиться в глаза, они вынуждены наклоняться, ища взгляд собеседника, причина поклона игнорируется подсознанием, зато фиксируется сам поклон

– Понимаешь, Ленусик, ребята и так обижаются, что ты отдыхаешь в подсобке и надолго выходишь из зала, не отпрашиваясь. И на собрания ты не ходишь. У тебя самые высокие продажи, кто спорит, но не случится ничего страшного, если иногда ты сдашь смену вместе со всеми. Для поддержания коллективного духа?

– Я не интересуюсь спиритизмом, – бросила Лена, застегнув куртку с тем самым звуком, с каким в ужасных фильмах застёгивают молнии на трупах, и направилась к выходу, прямая, точно палку проглотила, обдав Наташу настоявшимся за день дегтярным ароматом.

Наташа оглянулась. Паша с Сашком спрятали глумливые ухмылочки. Наташа сузила глаза

– У вас обоих даже перед праздниками не бывает таких продаж, как у Лены в обычные дни, –  («И у меня тоже», – горько подумала она, отчего по-настоящему разозлилась). – Из-за Ленки наш магазин один из лучших в сети, так что зарплата всем выходит выше, и вам, между прочим, тоже! Чтобы через пять минут в зале был порядок! Берите пример с Вали, вот кто убирается, а не по коридорам подслушивает.

***

Лена наведалась в супермаркет. После тяжёлой непродолжительной борьбы сунув в корзинку большую банку ядовитого коктейля вместо маленькой, она доставила себе слегка винное удовольствие. Не обязательно напрягаться, наращивая дерматит, когда имеешь дурной глаз. Достаточно последить за руками нарезающей колбасу продавщицы, и тётка с плачущим голосом нянчит пострадавший палец. Приятный пустячок безо всякого дерматита. Увы, за такие фокусы денег не платят.

***

–  Фа… а… Ххх! Фу! Перестань, успокойся, девочка!

Пятьдесят два килограмма ротвейлерного восторга традиционно впечатали в дверь сорокакилограммовую Ленину, когти передних лап нежно терзали куртку. Уворачиваясь от целящего в лицо языка, Лена сняла с крюка рулетку.

–  Да, мы уже идём гулять. Фаня, стой, наконец, я сказала, фу!

Бряцанье ядовитого коктейля о клёпки ошейника придавало сборам праздничное настроение. «Лена, ты опять распиваешь алкоголь с собакой-убийцей», – возбухтят дамы с собачками.

К счастью, дамы в парке уже закончились – вот и отлично, можно спустить Фанту. Паршивый день! Последний раз Лена так опростоволосилась ещё на рынке у китайцев. Она уныло скользила из одной промёрзшей лужи в другую, стараясь удержать равновесие. Может, когда-то весной и зацветали подснежники, более того, возможно, они и сейчас где-нибудь зацветают. Но в городах по весне цветёт собачье… в общем, оно. Вот сколько в парке гуляет собак, столько и зацветает, ну и пакость, наброшенная людьми за зиму, сложно сказать, что преобладает. Летом почему-то меньше заметно. Даже странно. Видимость летом лучше, а в связи с увлечением газонокосилками трава стала символической до неприличия. Сзади сурово залаяла Фанта. Мелких собачек она кушала без пыли и шума, на пьяных рычала. Лай мог означать только одно – так и есть, собака застыла, вздыбив холку, мордой к сломанному фонарю. Этот фонарь Фанта не жаловала. Лену разбирало любопытство, что именно с ним не так, с другой стороны, может и к лучшему, что Фанта держала причину недовольства при себе.

– Пойдём, девочка.

Парк разбили на месте кладбища. Летней порой мужички устраивались выпить на бывших могильных плитах, собачники спотыкались в многозначительных овражках об остатки чугунных оградок, а собаки надрывались воем на пустое место. И всё же с Фантой припадки медиумизма случались чаще, чем с коллегами. Давно миновав подозрительный фонарь, она продолжала ворчать, озираясь, и Лене никак не удавалось разгладить шерсть на ротвейлерном загривке. В такие моменты ей становилось не по себе в одиночестве.

Мимо прошмыгнула Настя, сморкаясь и всхлипывая на ходу. В очередной раз с Димкой поругалась. Когда-нибудь он набьёт ей морду, и поделом: самое противное, что может произойти с женщиной – это цепляться за мужика, а за такого как Димка – лучше заранее повеситься и застрелиться.

– Привет! Опять привидение встретили?

Димка-мент в своём репертуаре: в одной руке фонарик, в другой – пакет с пивом, хотя, судя по запаху, пьёт он шариковый дезодорант. Лена в очередной раз улыбнулась несоответствию верхней и нижней части соседушкиного лица. Природа и генетика пошутили над Димкой, завершив солдатский нос пунцовым ротиком-сердечком и дамским подбородком в ямочках. Такой ротик полагается стыдливо обмахивать веером, а не набивать пивными бутылками. Димкин колли Кеша мягко завертелся у Лены в ногах, подставляя для глажения то меховую попу, то уши. Ревниво рявкнула Фанта, но Кеша уже переключился на неё, принялся нашёптывать любезности. Снег падал медленными хлопьями, было тепло и, несмотря на март, как-то по-новогоднему. Скамейки леденцами поблёскивали в фонарях. Далеко за парком взревел автомобиль.