Горячие настояния девочки возымели наконец свое действие, и женщины стали с опаской приближаться к скале. Джуам терпеливо дожидался, пока они не появились в сопровождении детей на вершине каменной громады.

Под навесом скалы ярко пылал костер. Все с большим удовольствием уничтожали куски слегка поджаренной оленины.

Джуам с улыбкой глядел на ребятишек, которые с каким-то особым ожесточением запускали острые зубы в сочное мясо. Их скуластые худенькие личики выражали полное блаженство.

Но вот с едой покончено.

Старуха ладонью вытерла малышам подбородки и, повернувшись к Джуаму, сказала:

— Андор, как и ларх, знает, когда секут волосы острыми камнями!..

Юноша молча кивнул головой — он отлично знал, что означает этот обычай. Так наказывали особо провинившихся соплеменников. Он уже заметил, что головы женщин и детей выглядели необычно: у всех были короткие волосы: значит, они наказаны племенем.

Джуам ждал, пока снова заговорит старуха.

Старой женщине было, наверное, много лет. Ее обветренное, коричневое от загара лицо покрывала густая сеть .морщин. Запавшие глаза глядели зорко и проницательно из-под косматых бровей. Сидевшая рядом со старухой молодая женщина — мать детей, ничем особым не была примечательна. Ее коренастое сильное тело излучало здоровье. За все время, пока Джуам был с ними, молодая женщина не обмолвилась ни словом.

Высоко поднявшееся в небо солнце стало сильно припекать. Детям захотелось пить. Старуха кивнула молодой женщине в сторону журчащего неподалеку родника. Та поднялась и, прихватив с собой копье, повела детей к воде. Джуаму тоже хотелось пить, но сильнее жажды оказалось любопытство. Юноше не терпелось услышать от старухи обо всем, что с ними приключилось. Женщина с детьми вернулась, но старуха продолжала молчать. Ее неподвижный взгляд был устремлен на потухающее пламя костра. Иногда губы старухи беззвучно двигались, словно она разговаривала сама с собой. Джуам привык уважать старых людей и терпеливо ждал. И вот она заговорила, не отрывая глаз от темнеющих углей. Голос ее звучал глухо, монотонно, иногда, чтобы точнее выразить мысли, она помогала себе жестами. Молодая женщина и девочка с большим вниманием слушали ее, кивками головы изредка подтверждая ее слова. Малыши затеяли игру с обглоданными костями, разговор старших их совсем не трогал.

Сидя на корточках, подперев лицо рукой, Джуам внимательно слушал. Все пятеро принадлежали к племени лархов — не к уже известной Джуаму орде Иргока, а к другой, поменьше, которая много зим назад отделилась от основного племени.

Старуху звали Крохх, что значило на языке лархов Серая Ворона. Ее сыну, ловкому, сильному охотнику дали имя Иурру — Остророгий Тур. Вот здесь, с детьми, сидит его жена — старуха кивнула в сторону молодой женщины, зовут ее Тарма, она сильная, как самка бизона…

Старуха тяжко вздохнула и, проведя рукой по лицу, продолжала рассказ. В то время орда лархов расположилась лагерем у большой желтой реки. Жили в шалашах, покрытых шкурами.

Несчастье с ее сыном Иурру приключилось в грозовую полночь, когда огненные дротики пронизывали черное небо, а грохот, несшийся сверху, напоминал рычание львов.

Незадолго до разыгравшейся бури возвратилась из степи ватага охотников вместе с Иурру. Промокшие от дождя, они разбрелись по становищу. Сильный ливень погасил огонь.

Тарма увела Иурру в шалаш — она была заботливой женой. Несколько ломтей прокопченного в дыму мяса и отмытых в воде кореньев сберегла она в тот день для мужа.

Иурру не успел приступить к еде, как случилось то, что стало несчастьем для всех нас. Неподалеку от шалаша послышалось мычание — молодой тур, отбившись от стада, случайно забрел сюда.

Схватив палицу, Иурру выскочил наружу. Он бросился к туру и свалил его на землю сильным ударом палицы.

Против шалаша Иурру стоял обширный шалаш вождя племени старого Сака и его младшего сына Суохха.

Они тоже выскочили из шалаша…

Рассказав обо всем этом, старуха замолчала, задумалась. Ее лицо стало печальным. Затем она вновь заговорила:

— Суохх подбежал к Иурру, чтобы помочь ему добить тура. Но тут огненное копье сверкнуло над головой. Раздался грохот. Тучи от яркого света стали белыми. И огненное копье ударило в Суохха. Так иногда во время грозы оно ударяет в дерево и зажигает его. Суохх упал. Он не загорелся, как дерево, но он был мертв… Гроза кончилась. Однако над Иурру собрались тучи гнева соплеменников. Мой сын нарушил обычай племени. И из-за него погиб Суохх — сын старого Сака. Андор, как и лархи, хорошо знает, что во время грозы нельзя охотиться, тем более на животное, имя которого носишь… Голова старухи свесилась на грудь, она замолчала. Лишь из-под опущенных век поблескивали ее глаза. Не отрываясь смотрела она на угли костра, покрывшиеся серым пеплом.

После долгого молчания старая женщина рассказала, как Иурру поволокли к высокому с плоской вершиной камню, где был совершен обряд, означавший для него изгнание. На ровной поверхности камня остались лежать волосы, отсеченные кремневыми ножами с головы Иурру. Орда навсегда изгоняла его… Джуам услышал тихие всхлипывания. Это плакали Тарма и ее дочь. Голос старухи, наоборот, окреп и стал спокойнее.

— Иурру не покинул окрестностей становища, хотя при встрече с соплеменниками ему грозила смерть от их руки, — продолжала Крохх, — он нашел убежище неподалеку в лесу. Со мной и Тармой он встречался на поляне, в глубине леса. Он уговаривал нас покинуть орду и попытаться найти племя, которое примет нас. Но для этого нужно было время, у него должны были отрасти волосы на голове, чтобы никто не догадался, что он изгнан племенем. Время шло. Мы с Тармой ждали. Но тут нас постигла новая беда… И старуха рассказала, что у охотника Гарба, жившего в орде, умерла жена. Он стал предлагать Тарме переселиться к нему в шалаш. Гарб не давал прохода молодой женщине. Пришлось вмешаться вождю племени — старый Сак пригрозил Гарбу, что его постигнет участь Иурру, если он не оставит Тарму в покое. Гарб сделал вид, что подчинился приказу вождя. Однако он продолжал зорко следить за Тармой, ища случая отомстить ей. И он выследил ее, когда она и старуха встретились однажды с Иурру, нарушив тем самым обычай, запрещавший видеться с изгнанником.

Крохх говорила тихо, будто разговаривала сама с собой. Лица Тармы и девочки окаменели от горя. Джуам внимательно слушал, не прерывая старую женщину.

— В этот день я торопила Иурру и Тарму — мне хотелось скорее уйти отсюда, покинуть лес. Но Иурру радовался словно ребенок. С нами пришли дети. Вся семья была в сборе, и он не торопился уходить. И вдруг на поляну с копьем в руке выскочил из кустов Гарб. Иурру точно леопард кинулся на него… Глаза старой женщины гордо засверкали. Отведя взгляд от потухших углей костра, она взглянула на притихших Тарму и девочку и, к удивлению Джуама, улыбнулась.

— В поединке за гнездо побеждает не сильнейший сокол, а тот, кому принадлежит гнездо! — сказала она. — Так было и с сыном. Он знал о намерениях Гарба. Ярость Иурру напоминала ярость рыси, у которой собираются похитить детенышей. Вскоре Гарб бросил копье, и метался по поляне, как заяц, желая одного — спастись от Иурру. Гарб был выше и крупнее. Но у Иурру было больше гнева…

Гарб кричал, звал на помощь, и вот послышались голоса соплеменников, спешивших к нему. Иурру мог еще убежать, но он и не думал об этом. Рассказывая об этом, старуха неожиданно засмеялась. Джуам вздрогнул, настолько показался ему зловещим в эту минуту ее смех. А Крохх выкрикивала:

— Иурру, точно куница белку, гнал перед собой Гарба! Он бил и гнал его перед собой! Как куница трусливую белку!..

Спасаясь, Гарб проворно взобрался на высокий клен. За ним вдогонку полез Иурру. Гарб славился тем, что ловко взбирался на деревья. Но Иурру не отставал от него. Когда на поляну высыпали соплеменники во главе со старым вождем Саком, Гарб и Иурру достигли верхушки клена. Цепляясь руками за тонкие ветки, Гарб ступил на боковую ветвь. Иурру, как ястреб, который уже ничего не видит, кроме своей жертвы, ступил на ветку вслед за ним. Он протянул руку, чтобы схватить Гарба, но в этот момент раздался треск, ветвь обломилась, и они оба полетели вниз и расшиблись насмерть. Разъяренная толпа соплеменников поволокла старуху, Тарму и детей в становище. Им отсекли волосы, правда не полностью, и изгнали на время. И вот они ждут, когда у них отрастут волосы и они смогут вернуться к своему племени…