До намеченного места измученные люди шли ночь, день и еще ночь с одним коротким отдыхом. Сын Гирра благодарил духов за то, что они не подняли ветер, и просил их обрушить ливень на большой огонь.

Не было ни ветра, ни дождя. Охотники легко переплыли реку и сразу начали выжигать траву. Однако она, смоченная росой, гореть не хотела.

— Может, большой огонь здесь остановится? — спросил Грун у Зри.

Та отрицательно покачала головой.

— Ты видел, как он пожирает сырые деревья? — спросила она. — Трава тоже пища для огня, но трава горит не так сильно, как лес. Если бы было много людей, здесь можно остановить самый большой огонь…

— Фрут и… ты, — Грун указал пальцем на молодого охотника, выносливость которого приметил еще раньше, — летите в поселение за помощью быстрее береговой птицы.

— Будет, как ты велишь, — ответил Фрут.

У людей лесного племени от поселения до Скалистого берега Синей реки была единственная тропа. Тропа не проторенная, но люди всегда ходили одним путем. Это правило шло от предков, благодаря чему родичи не могли разминуться в дороге. Поэтому в конце второго дня после ухода из поселения разведчики Аза встретили Фрута и его товарища.

— Фрут! — удивился Аз. — Где Грун, Солл и остальные?..

— Останавливают большой огонь за Скалистым берегом! Нужна помощь… нужно много людей!

— Виль! — обернулся Аз. — Нет тебе равных в беге…

— Я понял! — крикнул Виль уже издали.

Аз хотел остановить его, чтобы послать с ним еще кого-нибудь, но махнул рукой и подумал: «Виль много раз ходил этим путем и один». Фрут с товарищем и Аз с разведчиками поспешили на помощь Груну.

Виль сознавал, что от того, как скоро он прибежит в лесное племя и как скоро будет отправлена помощь, зависело очень многое, что каждый миг промедления увеличивал опасность для родичей и поселения. Виль пытался и не мог представить, как Грун и его товарищи смогут задержать большой огонь, о котором он слышал так много страшного. Гонец Аза не позволял себе остановок даже для еды, он мчался и мчался хорошо знакомой тропой на север берегом Синей реки, спрямляя ее изгибы. Часто рядом с ним и в ту же сторону бежали стада диких коз и оленей. Виль почти не отставал от них. Охотничья добыча была рядом, но гонец не мог тратить дорогое время, ему нужно спешить, насколько хватит сил. Однажды перед его глазами через поляну тенями промелькнули и исчезли волки. Но Виль был уверен, что хищникам тоже не до охоты, и не сбавляя шага, без опаски летел на север.

Если бежать до поселения непрерывно без отдыха, потребуется день, ночь и еще половина дня. Однако Виль знал из своего опыта: короткий отдых прибавляет силы и экономит время, поэтому решил перед рассветом поесть сухой рыбы и уснуть.

Для этого он остановился под нависшей скалой, где имелась неглубокая пещера. Виль отдыхал в ней много раз во время войны с людоедами. Пещера удобна тем, что звери могут нападать только с одной стороны, лицом в лицо, а это особенно важно, если нападает целая стая. Однажды Виль отбился здесь сразу от пяти волков, от целого семейства. Охотник завалил в костерок сырую коряжину, чтобы она медленно тлела, и с удовольствием растянулся на прохладной каменной плите, положив оружие рядом с собой. Спать можно было спокойно, дым от костра — надежная защита от зверей, напуганных лесным пожаром.

Распадок, где отдыхал охотник, затянуло туманом, сквозь пелену которого иногда мелькали силуэты пробегающих животных. Волчья стая вдруг замедлила бег и замерла недалеко от пещеры. Вожак постоял минуту и повернул в сторону, обходя опасное место.

Виль проснулся мгновенно от ощущения опасности. Прежде, чем увидел медведя, определил его близость по запаху и, схватив оружие, успел выскочить из пещеры. Встреча с таким зверем на узком пространстве нежелательна, нужна свобода действий. Матерый медведь с поседелой гривой, видимо, встречался с людьми. Его не испугало двуногое безволосое существо, не испугал дым от костра. Это сразу отметил охотник и приготовился к нелегкому поединку. Бежать бесполезно — хозяин леса догонит, достанет и на дереве, и на скале, и в воде. Зверь и человек встретились глазами, и зверь выдержал взгляд человека. В его маленьких глазках отразилась не растерянность, а неукротимая ярость.

«Почему медведь не отвел глаза?» — удивился охотник. Откуда мог знать Виль, какую беду обрушили люди на мохнатого бродягу, убив его подругу, детей и ранив его самого? С тех пор одинокий зверь уже не заводил семьи, но мстил людям, став людоедом. Дым большого огня прогнал его из родных лесов, а нюх привел к пещере, занятой человеком.

Искушенный зверь-людоед и опытный охотник Виль стояли друг против друга. Их разделял обломок скалы, из-за которого человек видел только лобастую голову зверя с горящими угольками глаз и когти передних лап. Виль ловил момент, когда откроется грудь врага, чтобы вогнать стрелу. А медведь стерег каждое движение голотелого, пахнущего дымом, боясь даже на миг потерять его из виду. Он пытался перелезть через замшелую глыбу, но его лапы срывались, не находя опоры.

Зверь все больше свирепел, теряя терпение, его глаза наливались кровью. Наконец задней лапой нащупал уступ в глыбе и с поразительной легкостью вскинул грузное тело на обломок скалы. Теперь куда бы ни кинулся человек, зверь сомнет его в прыжке. Однако внезапно страшная боль (уже знакомая медведю боль, какую причиняют только люди) полыхнула в груди и на какой-то миг парализовала зверя. Он махнул лапой, обломил стрелу и с ревом прыгнул на человека. Виль был готов к этому. Он подставил прочное копье, уперев древко в скалу, и скользнул в сторону.

С полного маха медведь напоролся на острие. Зверь больше не был страшен гонцу Аза. Охотнику можно было спешить в поселение за помощью. Зверь умрет. Такая мысль мелькнула в голове Виля, но ему захотелось добить врага, что уже не представляло большого труда, и подарить в ожерелье своей женщине когти и клыки редкой величины. Медведь поднялся на задние лапы и медленно двинулся к голотелому. Виль вогнал в него еще стрелу. Зверь даже не вздрогнул и упорно шел к человеку. Охотник приготовил топор и ждал.

После первого удара по черепу могучий зверь устоял. Во второй удар Виль вложил всю силу. Медведь покачнулся, начал оседать на слабеющих ногах и все же неожиданно прянул вперед, достал когтистой лапой пахнущего дымом, разорвал ему живот и упал замертво.

Рана была страшной. Виль сразу понял, что такая рана отправит его в мир духов, если он не успеет дойти до поселения. Оставалось полдня пути здоровому человеку. А сколько теперь? Охотник не знал. Он положил на рану листья травы, снял с себя набедренную шкуру, обернул ею живот, а поверху обвязал сыромятным ремнем. Через плечо перекинул лук и кожаный чехол со стрелами, подобрал палку и, опираясь на нее, медленно двинулся к поселению лесного племени.

От стихийных бедствий звери обычно уходят заблаговременно, особым чутьем угадывая опасность. Птицы бросают гнездовья, звери покидают обжитые логова, дупла, норы, — все живое устремляется прочь, переплывая реки, озера, одолевая болота, горы.

Поселение лесного племени располагалось в излучине Синей реки, имеющей в этом месте высокие, отвесные берега. Поэтому люди не сразу заметили бегущих животных.

Подойдя к Кабаньему болоту, охотники лесного племени удивились подозрительной тишине, которая царила здесь. На Кабаньем болоте всегда было много уток, гусей, лебедей, журавлей и других мелких и крупных птиц. И днем и ночью в камышах не утихали возня, кряканье, хлопанье крыльев. И вдруг… тишина. Да еще в середине лета, когда молодь не поднялась на крыло и не могла улететь. Жог немедленно послал гонца, чтобы сказать великому вождю о странном явлении, какое бывает только перед бедствием. Когда же старик увидел скопление белок, бегущих по земле, и выводки водоплавающих, по сухопутью покидающих болото, тревога его усилилась.