Такова кастовая принадлежность и поставленного масонами на трон Петра, которым подменили в люльке (по слухам) якобы родившуюся у молодой царицы девочку.

Так что версия о подмене в люльке ребенка Алексея имеет под собой немало оснований.

Между тем имеются свидетельства, когда при аналогичных обстоятельствах на силу проклятой крови носителей этих тайных доктрин возлагались вовсе небезосновательные надежды:

«Еще Бостунич писал об иудейской секте сигаритов… Члены секты стремились каждого первенца крестить и отдать на воспитание гоям, прилагая при этом все заботы, чтобы он обязательно сделался христианским священником. Они были убеждены, что его кровь скажется в пользу кагала. «Кровь» и «сокровенное» от одного корня» [19, с. 425].

Для аналогичных же целей и был подброшен Петр. Но его задачей являлось не просто внедрение в тело Православия рядового лжесвященника-выкреста, но увод в сторону от предназначенной ему дороги единственного на земле Православного Царства. А потому столь казалось бы странным образом он всеми своими и внешними, и внутренними отличиями настолько не схож с человеком русским, насколько поразительнейше схож с племенем, представляющим собой чернокожее туземное население Ханаана. Эти отличия просматриваются и теперь, когда чрезмерная чернота негритянских тел хананеев несколько посветлела от смеси с племенем господ — белокожих иудеев, потомков Сима, ухищренных в жидовстве: евангельских книжников и фарисеев.

А вот с каким трепетным вниманием он расписывает свои законы относительно подкидышей (видать, догадывался о тайне своего собственного происхождения):

«…велено было устроить… дома для приема незаконнорожденных детей… Для ухода за младенцами следовало приискать искусных женщин и давать им по три рубля… Было предоставлено матерям приносить младенцев в приюты для незаконнорожденных тайно и класть через закрытое окно» [51, с. 678].

Это очень напоминает стремление к созданию приютов большевиками. Но у Петра к тому же подчеркиваются особые льготы именно для незаконнорожденных, обличая причастность к этой группе народонаселения и его самого.

Перечисленные двадцать шесть пунктов обнаруживаются и во всем ином:

«…все свидетельства единогласно указывают на его гримасы, нервные подергивания, постоянное дрожание головы, сгорбленную спину… и на жесткое выражение глаз. Еще во время дуумвирата новгородский архиепископ Яновский, допущенный поцеловать руку у обоих царей, смело подойдя к старшему из монархов, вдруг встретился со взглядом второго: он почувствовал, что ноги его подгибаются; с тех пор ему постоянно казалось, что он получит смерть от руки, которой едва коснулись его похолодевшие губы.

«Известно, — говорит Стэлин (Staellin), — что этот монарх с юных лет до могилы был подвержен частым и коротким припадкам мозговых судорог; эти конвульсии повергали его на некоторое время в состояние такой ярости, что он не в силах был выносить присутствие самых лучших свода друзей. Предвестниками припадков являлась сильная судорога шейных мышц и сокращение мускулов лица»» [16, с. 103–104].

При этом: «…затрагивалась и левая рука — она переставала слушаться и непроизвольно дергалась…» [14, с. 45].

Все это было отмечено у Петра еще с самого юного возраста:

«…мальчик порой вел себя, выражаясь мягко, странновато — например, совершенно не мог высидеть спокойно ни минуты… «Нехватка фиксации внимания» у детей старше 2–3 лет у психиатров рассматривается как симптом довольно серьезного невроза, среди всего прочего, препятствующего обучению и воспитанию ребенка… Что и имело место быть.

В четыре, пять, семь лет Петр уже очень любил что-то разбить, сломать, бросить на землю. Обожал, например, бить посуду, и если не позволяли — истерически бился, визжал, колотился об землю и об руки державших его людей.

Еще один симптом — невротические движения головой, когда царевич от возбуждения или испуга… дергал всеми лицевыми мышцами, не мог удержать дрожь в руках.

…Говоря о невероятной работоспособности Петра, часто забывают уточнить: никто никогда не видел его читающим серьезную книгу (даже по его любимому морскому делу) или пытающимся вникнуть в тонкости юриспруденции, богословия или литературы. Все сколько-нибудь сложное не привлекало его внимания, и времени и сил на это он не тратил…

Сама неспособность сосредоточиться ни на чем определенном, поверхностность, неудержимость сами по себе могут послужить материалом для диагноза. Ведь на свете нет людей принципиально необучаемых. Нет и не может быть на свете психически нормального мальчика, которого невозможно обучить ни правильному письму, ни социально приемлемому поведению. Тут сам факт необучаемости говорит о серьезных психических отклонениях» [14, с. 51–53].

Это подтверждение того, что Петр имел чисто врожденную болезнь головного мозга, а никак не якобы впоследствии приобретенную, чем принято прикрывать тайну его принадлежности все к тому же племени, народ которого чаще всех иных подвержен данному недугу. И если присовокупить сюда же и его гомосексуальные наклонности, то Григорий Климов определит принадлежность Петра к потомкам Содомы и Гоморры практически на все сто процентов!!!

А такое пойдет уже под пунктиком за № 27.

И это все вычисляется отнюдь не для злорадных восклицаний: вот, мол, кругом сплошные они. Мы ведь все больше антихриста вычисляем, чьему рангу и соответствовал Петр, как теперь выясняется, на все сто процентов.

«Со времен Христа насчитывают у евреев таких ложных мессий более 60, а последний из них будет антихрист, которого евреи также примут за своего Мессию» [1, с. 181].

То есть Петра называли антихристом совершенно справедливо — тому были очевидные причины. И его принадлежность к нации содомитов теперь лишь подчеркивает правильность избранного нами пути.

А врожденную паранойю, с детства наблюдаемую у Петра, приходилось испытывать на себе не только подвластными ему людьми, но и представителям правящих династий:

«В 1718 году, сидя за столом в обществе королевы прусской Софьи-Шарлотты, Петр вдруг начал размахивать рукой, в которой держал нож. Софья-Шарлотта испугалась и хотела встать. Он схватил ее за руку с такой силой, что она вскрикнула. Царь пожал плечами и довольно громко сказал:

«У Катерины не такие нежные кости!»[54] [16, с. 104].

То есть этот психически ненормальный человек был опасен не только своим подданным. Что и проявлялось практически везде, где он ни появлялся.

Почему Петр так легко преступил закон своего государства, когда впервые за всю историю России законная супруга монарха, принесшая ему наследника, была насильно заточена в монастырь? Нормальный русский человек после такого поступка (если при этом сам не станет монахом) может видеть свою душу после смерти достойною только вечного мучения в аду! Потому как:

«Двоебрачие — вступление во второй брак при существовании первого, — преступление уголовное, влекущее за собою строгое гражданское и церковное наказание» [95, с. 713–714].

Петр же, заточивший в монастырь принесшую ему наследника супругу, подтвердил тем свой явный отказ от святоотеческого устроения семьи. Тем и привнес в компрометирующую его графу очередной пунктик. Уже теперь за № 28.

Именно потому он так и поступил, что, имея гены инородца, мыслил о будущности своей души именно инородно нашим святоотеческим понятиям. А по их теориям получается, что ежели ты сам себя каким-либо образом в желаемый рай определил, то там тебе место давно уже забронировано. Это касается и, магометан, которым предписано получение после смерти огромного гарема, и неохристиан в лице католиков и протестантов, которые еще при жизни определяют себя в якобы всем им некогда обещанный рай лишь за то, что они на него согласны.

И такое его следование всем этим разновидностям сект опять же изобличает в нем полностью нерусского человека.

Царица Евдокия была со слишком противоположным Петру менталитетом, а потому столь быстро оказалась отвергнута просыпающимся в нем монстром, который тянул его к поклонению иным богам. Поэтому столь становится понятна фраза Мережковского: «Если был когда-нибудь человек, менее похожий на христианина, то это Петр».