В тысячный раз он пропустит через себя все эти мысли, эту встречу, всю свою предыдущую жизнь, в который раз с оттенком безнадёжности сокрушится, насколько рядом с каждым человеком истина и знания, и с какой лёгкостью люди отталкивают их от себя, а потом закроет глаза, поднесёт ладонь ко лбу, сделает пару раз ею движение, как будто собирается разгладить на нём морщины, и скажет:

- А вот сейчас, Рита, послушай. Это хорошо, что ты пришла, а то б тоска твоя убила тебя. Я должен тебе объяснить, что ты сейчас видела. У вас с Эдиком скоро будет ребёнок, а вот в одном месте зря вы полетите на отдых. У тебя восемь детей, и ты не воспитатель в детском саду. Ты замужем, и у тебя трое детей. Ты во Франции. А человек тот? Ну, тот, что напился и сбил Эдика. Сама теперь понимаешь, а о большем тебе лучше и не знать. Но вот, что тебе следует сейчас узнать, Рита. Люди устроены так, что скорей примут на веру то, что не должно произойти, и всегда будут низводить то, что есть. Но только не ты не сейчас, поэтому тебе можно говорить, что есть, а не чему быть невозможно. Вместо того, что бы говорить тебе, от чего бежать, я могу смело говорить тебе, к чему устремляться. Наш счастливый удел - это то, что каждый человек в чём-то на точку в общем превосходит каждого, родившегося до него – в этом суть эволюции. Благодаря этой своей точке, ты смогла увидеть истину, прикоснувшись к сосне. Кстати, это твоё дерево в самом сокровенном смысле этого слова. Вот ты сейчас не знаешь, что это было, а я тебе скажу, как это происходит. Принимаемые нами решения разделяют направление мира на два сценария. На такой, где события выстраиваются следствием принятого решения, и на второй, где развитие получает противоположное, нашему принятому, решение. Помнишь, ты молилась, чтобы Эдик женился прежде тебя? Нет, не помнишь. Потому что это случится потом, и ни здесь. Но когда это будет происходить, ты в глубине души задашься вопросом, а желаешь ли ты этого больше жизни? И ты сначала себе ответишь, что нет, потом ответишь, что да, потом опять - нет, потом опять - да. В результате, ты, всё-таки, ответишь – нет. Как только ты решишь для себя, что жизнь тебе твоя дороже его личного счастья, твой мир побежит по сценарию, в котором твой друг соглашается на отнятие её у него ради твое личного счастья, потому что временами он без тебя не может. И вот ты здесь. Но было бы несправедливо, если не удовлетворить и его желание жизни больше твоего личного счастья. Там, где ты согласишься пожертвовать жизнью ради его счастья, она у тебя будет отнята - в том мире, в котором не согласишься, она будет отнята у него. Вспомни своё прикосновение к сосне. Вспомни миллиарды миров, миллиарды Рит. А как же было нас здесь организовать, чтобы всем было хорошо? Только так, или чтобы все побывали всем и во всём, или чтобы все, в конце концов, стали одним. И если в этом мире ты овечка, то в параллельном этому – волчица. Вы решили с Эдиком, что заслужили поездку и отправляетесь в неё? Но постарайся не плакать, когда самолёт начнёт падать, ведь в другом мире, где вы отказались от этой поездки, вы так счастливы… А потом все миры твои соединяться в один, все Риты станут одной, а память о самой продолжительной и счастливой жизни увенчает все предыдущие… Вот, Рита, как будто бы и всё. Теперь в тебе полно силы и веры, чтобы жить. Ты пробудишь здесь до завтра, и я предлагаю тебе побыть со своим деревом. Оно тебе много ещё чего расскажет. Мне тут они порой такое начинают говорить!.. Только я уже не разделяю, что говорят они, а что я сам себе накручивать начинаю. Пока с тобой кушали, слышу: «Всё, что кончается, соединяется с тем, что когда-то закончилось. Время идёт вперёд, а всё остальное возвращается назад, к началу, к тому, с чего всё началось», - ай, да что тут говорить?

Глава 3

В самолёте наступила тишина. Мёртвая тишина. Эдик с Ритой посмотрели на стюардессу. Её глаза на тёмном, от многочисленных посещений солярия, лице, ещё три минуты назад такие синие, были чёрные. В них стоял ужас, и читалась одна единственная мысль: жизнь кончена.

Пилот выключил двигатели ещё не набравшего высоту самолёта, собиравшегося доставить 107 пассажиров в один из курортов нашей красавицы-планеты.

Две минуты назад, в километре от земли, в самолёте что-то взорвалось, его стало обволакивать дымом, и пару раз он как будто уткнулся в невидимую стену. Сразу же появился жуткий и «не здоровый» звук в двигателе – крык, крых, крык, крык.

Эдик не любил полёты, хотя в детстве ему пришлось с родителями полетать прилично: каждое лето родители пытались отправлять его к бабушкам и дедушкам или в пионерские лагеря, чтобы он отъедался витаминами, чего так не хватала на далёком севере, где им пришлось прожить около десяти лет.

Эдик знал, что вероятность погибнуть в автомобиле по дороге в аэропорт больше, чем в самолёте, на котором ты потом полетишь. И всё-таки…

Двадцать пять лет… Три года, как они с Ритой поженились, и вот - первая их туристическая вылазка. Всё работа, работа. А теперь стало можно. И не только это. Они перестали предохраняться…

Рита с Эдиком сцепились руками.

В жуткой тишине прозвучали четыре слова пилота, лишённые даже намёка на какую-то эмоциональность, самые бесстрастные, которые когда-либо слышали люди, да и то единицы: «Каждому приготовиться к столкновению!»…

Земля стала приближаться. Быстро. Слишком быстро.

В голове у Эдика сам собой зазвучал отчёт: 30, 29, 28…

«Господи, взорвись! Я не хочу, чтобы мы погибли, сгорев, или от чудовищных переломов!»

24, 23, 22…

«А умирать-то не страшно! Мы ж к этому идём всю жизнь! НО!.. Грустно, грустно, очень грустно... Я не хочу умирать… Я хочу жить!.. И жить я хочу только ради одного… Я хочу, только одного…»

Эдик посмотрел на Риту. Она плакала. Он сказал:

- Я хотел бы только одного – быть всегда с тобой рядом, и увидеть, как вырастут наши дети.

Рита не смогла ничего ответить, и лишь закивала, продолжая плакать, не в силах оторваться от магнетизирующего спокойного взгляда мужа. Её мозг пронзила мысль: «Постарайся не плакать, когда самолёт начнёт падать, ведь в другом мире, где вы отказались от этой поездки, вы так счастливы».

17, 16, 15…

Эдик проверил ремни безопасности на себе и на жене.

13, 12, 11…

- Сейчас ты наклонишься вперёд, - он помогал Рите своими руками, - подбородок зажми ногами, а головой упрись в сиденье, вот так, молодец, положи руки на голову, вот так, молодец…

8, 7, 6…

Он нашёл глазами два аварийных выхода – один может быть заблокирован - и сосчитал ряды кресел до них – если салон заполнится дымом, выход можно будет найти только на ощупь, считая сиденья. Их оказалось семь. Потом бросил последний взгляд на позу жены – если будет шанс остаться живым, эта поза её спасёт... А шанс есть всегда!

Он принял такую же позу, как Рита, но через мгновение убрал левую руку со своей головы и накрыл ею голову женщины, которую любил…

3, 2, 1.