Как-то пройдет спектакль?

Вечер премьеры. Сияют люстры. Театр полон. Ложи лорнируют партер. Как всегда бывает на пьесах Гюго, там, внизу и на галерке, полно каких-то подозрительных косматых юнцов. Что это? Дамы вздрагивают. В партере грянул хор. Юнцы во все горло поют «Марсельезу». А когда они замолкают, с балкона несется грозно-веселая «Карманьола».

Тише, тише. Уже звучит сигнал к поднятию занавеса. Но тишины нет. Какая-то весть передается по рядам. В зале гул, тревога.

— Только сейчас стреляли в короля!

Некоторые вскакивают с мест. Тревога не унимается.

Первый акт еле смотрят. А потом в зале начинается буря. Как на «Эрнани». Пронзительный свист, топот противников и оглушительные аплодисменты защитников. Актеры играют как-то вяло, им трудно прорваться сквозь этот шум и завладеть вниманием публики. Автор уходит домой без оваций, без торжественных проводов.

На другой день группа драматургов-консерваторов обратилась в министерство с петицией. Пьеса Гюго не только безнравственна — более того, это явная апология цареубийства, заявляли они, доказательством тому была демонстрация в театре в час покушения на короля и аплодисменты, которыми встретила публика некоторые подстрекательские стихи.

Спешно собрался совет министров, и пьеса «Король забавляется» была решительно запрещена. Театр снял ее с репертуара.

Не имея возможности непосредственно напасть на правительство, Гюго решил возбудить судебный процесс против незаконных действий театра. Таким образом, он сможет выступить против тиранического произвола властей и привлечь к этому вопросу общественное внимание.

На помощь призван Теофиль Готье и еще несколько бойцов из армии «Эрнани». Гюго меряет шагами комнату и диктует свою речь. Ее надо не только произнести в суде, но в тот же день опубликовать в газете, а для этого требуется несколько копий. Речь все разрастается. Помощники бурно одобряют и неутомимо строчат. Уже три часа ночи. Домой идти поздно. На полу расстилаются матрацы, рабочий кабинет похож на бивак.

Наутро бой. Зал суда переполнен. Поэт на трибуне. Он обвиняет.

— Где же закон? Где же право? Могут ли в самом деле совершаться такие вещи во Франции? Было ли то, что мы называем июльской революцией?..

Аплодисменты то и дело прерывают его речь. Публика на стороне Гюго. Судьи же не решаются пойти против министерства. Этого следовало ожидать. Иск против театра не удовлетворен. Но не в денежном иске дело. Важно то, что писатель вступил в борьбу за права гражданина, за свободу печати. Дело получило широкую огласку, все газеты заговорили о нем. Естественно, что враги не преминули воспользоваться случаем и очернить политическую репутацию поэта-обвинителя. Встает в позу борца за свободу, а сам получает королевскую пенсию, злопыхали правительственные газеты.

В ответ на это заявление Гюго обратился с письмом к министру д'Аргу.

«…при настоящем положении дел, — писал он, — когда правительство, очевидно, полагает, что так называемые литературные пенсии выдаются им, а не страной, что это не более как субсидии, связывающие независимость… честному писателю следует прежде всего порвать денежные счеты с правительством… из всего этого следует, что я отказываюсь от своей пенсии».

«Выпустить в свет новую драму после запрещенной — это тоже был способ сказать правительству правду в лицо… — писал Гюго в предисловии к пьесе „Лукреция Борджа“. — И автор теперь рассчитывает в одно и то же время продолжать политическую борьбу, если в том будет надобность, и свой литературный труд. Можно выполнять свой долг и вместе с тем заниматься своим делом. Одно не мешает другому. У человека две руки».

О новой пьесе прослышал Гарель — директор театра Порт Сен-Мартен. Декабрьским утром он явился к Гюго. Маленький, тучный, сияющий улыбкой, брелоками, лакированными сапогами, Гарель, плотно усевшись в кресло, принялся уговаривать Гюго:

— Отдайте мне вашу новую вещь. В главной роли будет сама мадемуазель Жорж!

Прежде чем приступить к репетициям, решили прочесть пьесу знаменитой актрисе, которая всецело властвовала и над директором и над репертуаром этого театра. Пьеса понравилась примадонне.

На следующее чтение в театре собрались все актеры. Драматический сюжет пьесы должен найти у них отклик. Италия XVI века. Развращенный двор феррарского герцога. Интриги, тайные убийства, борьба за власть. Героиня — легендарная отравительница Лукреция Борджа. Чувство материнства очищает и возвышает ее. В нем ее искупление и ее гибель.

Слушают напряженно. Вероятно, каждый мысленно «примеривается» к будущей своей роли. А некоторые из молодых мечтают о том, чтобы получить хотя бы самую маленькую роль, только бы получить.

Глаза, голубые, серые, карие, утомленные и жадные, восторженные и холодноватые, прикованы к автору. Но чей-то взгляд особенно пристален, он зовет, тревожит. Гюго все время ощущает его на себе. На миг он отрывает глаза от рукописи, и они сразу же встречаются с глазами молодой женщины. Замечательно хороша! Как будто античная статуя превратилась в пленительную парижанку, пришла в этот зал и смотрит на поэта. Он где-то видел ее раньше. Где же?

Чтение окончено. Приступают к распределению ролей. Молодая актриса, ее зовут Жюльетта Друэ, просит дать ей маленькую роль принцессы Негрони. Почти без слов. Только один выход на сцену. Надо замолвить слово за дебютантку, наружность ее вполне подходит к роли. Гюго вспоминает теперь, что видел Жюльетту весной на балу, и тогда она показалась ему такой ослепительной, что он даже не решился заговорить с ней. Раньше он всегда боялся актрис, их легких нравов, капризов, кокетства. Но эта, кажется, не такая. В ее глазах он прочел мольбу, преданность, восторг.

Жюльетте Друэ поручена роль принцессы Негрони. Каждый день Гюго теперь встречается с ней в театре. С каждой встречей Жюльетта становится все прекраснее. Оказывается, она знает на память его стихи и уже давно восхищается им. С ней так легко обо всем разговаривать, она понимает его с полуслова.

Гюго уже многое узнал о жизни молодой актрисы. Жюльетте 26 лет. Она дочь портного из Фужера. Урожденная Говэн. Друэ — фамилия ее дяди, который стал опекуном девочки после смерти родителей.

Сирота с детства. Воспитывалась в пансионе. С девятнадцати лет должна была зарабатывать на жизнь. Ни профессии, ни поддержки. Ей сказали, что скульптор Прадье ищет натурщицу. Жюльетта стала его моделью, а немного погодя и любовницей. Скульптор сначала любил Жюльетту, но жениться, конечно, не собирался, скоро бросил ее и перестал помогать. Ей нужно было заботиться не только о себе, но и о дочке, которая появилась на свет. «Покровители» менялись… Жюльетта теперь блистает в полусвете. Но она недовольна жизнью, ей хочется вырваться из этой трясины, она мечтает стать актрисой.

Она страдает и стремится к чему-то иному, думает Гюго. Как помочь ей? Как спасти ее? Он по-прежнему сдержан с Жюльеттой, но уже не в силах не думать о ней. А она поклоняется ему и не скрывает этого.

Первое представление «Лукреции Борджа» проходит с блестящим успехом. Мадемуазель Жорж великолепна в роли отравительницы Лукреции. А принцесса Негрони — Жюльетта Друэ — только прошла по сцене, сказала несколько слов — и покорила зрителей. И автор тоже покорен. Он снова молод, горд, радостен, полон надежд. Снова зал рукоплещет ему, и восторженная толпа провожает его до самого дома.

В Париже в эти дни масленичный карнавал. Рассказывают, что под вечер ряженые собираются у балкона мадемуазель Жорж и вызывают актрису.

— Отравительница, покажись!

Невиданный успех!

В ночь с 16 на 17 февраля в театре Порт Сен-Мартен после спектакля состоялся бал. Жюльетта Друэ и Виктор Гюго ушли вместе задолго до окончания праздника.

Он любит. Он захвачен, потрясен. Ему кажется, что он рождается заново. И в то же время он в смятении, он терзается. Как понятны теперь Гюго страданья собственного героя, гордого Дидье! Он сам очутился в таком же положении. Он — Дидье, а Жюльетта — его Марион… Нет. Это нестерпимо. Она должна порвать со своим прошлым. Искупить его.