— Я думаю, что Коннор немного маловат для нее, — сказал Кристофер.

— Нет, если он унаследует гигантскую дыню Гейба, — сказал Бен, протягивая руку и немного прихлопывая Гейба по голове.

Только Бену мог сойти с рук этот жест без отдачи. Он был самым веселым из Киинов, тот, кто больше всех улыбался. И теперь, когда Адам ушел, он был ребенком.

— Каждая дыня в моей семье хороша, — сказал Гейб, вручая мне корону и пробегая рукой по своим волосам, чтобы поправить их.

Корона была тяжелее, чем я ожидала, и металл был теплее. Она была украшена поколениями лидеров Стаи, Киинов и других, и пока длилась история, за это время впитывала их магию. Возможно это оправдывало ее вес.

— Вы думаете, что сможете отобрать от него жирафа достаточно надолго, чтобы поместить эту штуку ему на голову? — удивился Кристофер.

Жираф стал любимой игрушкой Коннора. Он купился с ним, спал с ним, играл с ним. А когда его забирали для уборки или на время обеда, молодой принц делал свое недовольство известным всем.

Габриэль посмотрел на него обдумывающим взглядом. Коннор улыбнулся в ответ, весело дрыгая ножками напротив своей матери и держа своего жирафа обслюнявленными, пухлыми детскими пальчиками.

— Сомнительно, — сказал Габриэль. — Но нам стоило целое состояние найти защищенного курьера, чтобы привезти ее из Мемфиса. Он наденет ее с или без жирафа.

Когда Гейб протянул руку, я вручила ему корону обратно, радуясь, что она исчезла из моих рук. У нас не было никакого скипетра, никакой меховой накидки, никаких королевских сокровищ. Но у нас была корона. И пока семья Киин владеет короной, мы владеем Стаей.

Она была не просто символом САЦ; она была сердцем власти Апекса. Она позволяла Апексу связываться с отдельными членами Стаи и созывать их вместе. Это была полная власть — возможность призывать оборотней, которые далеко от их альфы — и та, которая должна была благоразумно использоваться. Было не много тех, кто знал, на что она способна; не многие могли увидеть ее могущество.

Многие члены Стаи, в том числе и нашей большой семьи, остались в Мемфисе. Мы оставили корону и ее обременительную власть под их надежным присмотром. Теперь, когда она была здесь, на нас лежал груз ее сохранности.

— Ты положишь ее в сейф? — спросил Кристофер.

Мы хранили важные вещи в древнем стальном сейфе, который вывезли из дома в Мемфисе, который был снесен.

— Это кажется лучшим для нее местом, — ответил Гейб, возвращая ее на подушку и закрывая коробку. — Хотя внизу пауки. Я не люблю пауков.

Гейб сталкивался с разъяренными оборотнями, раздраженными вампирами, и с еще худшим. Но пауки были его заклятыми врагами. Справедливости ради, пауки в подвале были большими и пугающими.

— Мы знаем, — сказал Бен, хлопая его по спине. — У всех нас свои страхи.

— Достаточно, — отрезал Габриэль. — У нас гости.

Мы все посмотрели на дверь, которую практически полностью переградил мужчина.

Он был сложен как полузащитник. Плечи, широкие как горы, каждая мышца выделяется под кожаной курткой, аккуратная хлопчатобумажная рубашка и джинсы. У него были темные, волнистые волосы и серые глаза под изогнутыми бровями, его губы были пышными. Он относился к типу людей с хорошей внешностью, которую можно охарактеризовать как "крепкий", и, конечно, выглядел так, будто мог постоять за себя.

Он снял кожаные перчатки с рук и засунул их в карманы куртки.

— Патрик Йорк, — представил Гейб.

Габриэль не говорил, с кем у меня сегодня встреча, а я не удосужилась спросить. Но я абсолютно не ожидала такого.

В США были еще три Стаи: Объединенная Атлантическая, Западная и Большая Северо-Западная. В этих Стаях было несколько больших семей, включая нашу и Йорков, во главе семьи которой был Ричард, отец Патрика. Но в то время, как мы управляли Стаей, Йорки были просто ее членами, и не очень активными. Семья жила в штате Висконсин, что территориально относило их к САЦ, но они годами не посещали собрания Стаи.

Если Патрик Йорк был здесь, чтобы встретиться со мной, это меняется. И давление поднималось.

— Патрик, познакомься с семьей, — сказал Габриэль.

Он указывал на нас по очереди.

— Кристофер, Бен, Эли, Дерек, Таня, Коннор. И Фэллон.

Я почувствовала волнение, мой живот нервно сжался.

Патрик улыбнулся мне, его серые глаза запылали.

— Приятно с тобой познакомиться.

— Мне тоже.

— Как доехал? — спросил Бен.

— Хорошо, спасибо. Снег еще не пошел, хотя, думаю, что скоро начнется.

Его взгляд устремился на коробку на столе, и его глаза расширились.

— Это то, что я думаю?

— Все четыре фунта, — ответил Гейб, давая ему получше рассмотреть. — Хочешь подержать?

— О, нет, — сказал Патрик с усмешкой, подняв руки и отступая на шаг. — Определенно нет. Я не хочу даже части ее.

— Кто не хотел бы часть короны? — спросил Бен, похлопывая Гейба по спине. — Все это могущество. Славу.

Он оглядел гостиную, которая видала лучшие дни.

— Волшебство.

— Я уверен, что это прекрасно, но рад поверить вам на слово. Вы готовитесь к инициации Коннора?

— Да. Хочешь к нам присоединиться?

Инициация обычно была семейным делом, но Гейб знал, когда нужно делать мирные предложения.

Патрик покачал головой.

— Спасибо, но я не хочу навязываться. И я в городе всего на ночь. Утром уезжаю.

Он имел в виду, что был в городе, только чтобы встретиться со мной. Что каким-то образом сделало суть потенциального партнера еще более безвкусной.

Габриэль улыбнулся.

— В следующий раз ты должен остаться подольше, чтобы прочувствовать Чикаго. Это великолепный город.

— Выглядит заманчиво, — сказал он. — По крайней мере то, что я видел из машины. Я увижу еще больше по дороге в отель.

Гейб кивнул.

— Так как ты тут только на некоторое время, мы узнаем все из твоих волос.

Гейб посмотрел на остальную часть семьи, которая начала неловко прочищать горло. Бен подмигнул мне, поднял коробку и направился к выходу из комнаты.

Воздух — и магия в нем — стал менее плотным.

— Они... густые, — сказал Патрик.

Я пожала плечами.

— У меня много братьев. Это наихудший сценарий для потенциальных партнеров.

Он посмотрел на меня с любопытством.

— Ты совсем не такая, какой я ожидал.

Я не была уверена, как это воспринимать.

— А чего ты ожидал?

— Светскую львицу, я думаю.

Он осмотрел меня, от волос до одежды.

— Менее серьезную. Более смешливую.

— Я определенно не смешливая. Но могу убить человека сорока-двумя различными способами.

— Сорока-двумя. Это впечатляет. Я уважаю женщин, которые могут сами о себе позаботиться.

Он оглядел комнату.

— У меня машина снаружи. Хочешь прокатиться?

Братская магия — надежда и озабоченность — просочилась из соседней комнаты. Пространство казалось хорошей идеей.

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Я направилась к двери.

Я надела свое пальто на выходе, но оно едва спасало от холодного воздуха. Воздух был холодный и тяжелый, непривычно тихий. Я согласилась с Патриком; снегопад приближался.

Гладкий, черный внедорожник стоял на гравийной дорожке перед домом. Мужчина в гладком черном костюме — бритоголовый, с темными глазами и пирсингом — придерживал открытой заднюю дверь.

Патрик указал на водителя.

— Том Уэбб, это Фэллон Киин. Фэллон, Том Уэбб. Он помогает семье в течении многих лет.

Я не знала подробностей бизнеса Йорков, но он был как-то связан с древесиной. Если у Патрика был водитель, я предположила, что дела с бизнесом шли хорошо.

Уэбб улыбнулся, но его глаза все еще оценивали. Я прочла преданность в его взгляде, факт, что он снял с меня мерку и обдумывал, была ли я подходящей женщиной для любимого сына Йорков.

Я скользнула на заднее сидение, Патрик последовал за мной.

— Приятной поездки, — сказала я, когда Том закрыл за нами дверь.