… Утром, тщательно скрыв следы нашего присутствия на островке (а заодно и сам островок), мы отправились в путь.

В этих болотах действительно можно было легко заблудиться и угодить в трясину. Самые опасные места имели вид продолговатой полосы, с ямкой на конце. Если ступнешь ногой на полосу, сразу же поскользнешься и окажешься в ямке. И никакая магия уже не поможет. Таким образом мы потеряли одного нашего спутника, помощника эльфа. Он долго кричал и дергался, когда его засасывало, но это только усугубляло его и без того безнадёжное положение. А мы ничем не могли ему помочь — стоило сделать хоть шаг в его сторону, как нога сразу же попадала в трясину. Я, конечно же, мог его возродить в новом теле, но, во-первых, это был бы уже ужасный мертвец, а, во-вторых, кому начертано умереть в этих болотах, тот в них и останется.

Наконец мы дошли до весьма интересного места — топи тут внезапно обрывались, отсечённые как будто металлической оградой, затейливо сплетённой из местами искажённых до неузнаваемости серебряных крестов. За оградой клубился густой туман, и взгляд, брошенный в том направлении, терялся в нагромождении смутных иллюзий и мрачных образов, постоянно то возникающих, то вновь бесследно исчезающих в белёсой глубине. Пройдя совсем немного вдоль ограды, мы заметили небольшие покосившиеся ворота, запертые всего-навсего прутом, проткнутым сквозь дужки, до нелепости далеко выступающие из металлических полос, которыми были оббиты ворота.

— Будем заходить? — я первым нарушил тишину.

— А что ж ещё нам остаётся делать… — эльф был мрачен, но, из всего видно, настроен решительно.

Я осторожно дотронулся до прута — вроде бы ничего необычного или настораживающего, но не стали же бы те, кто запирал эти ворота пользоваться простым куском железяки?! Нo, вопреки ожиданиям, он покинул дужки очень легко и, подержав его немного в руке, я аккуратно положил его на густо укрытую зелёным мхом землю.

Медленно, настороженно озираясь по сторонам, наш отряд заходил внутрь. Освоившись с тем, что туман снижал видимость почти до нуля, мы двинулись вперёд. Под ногами было что-то очень странное, я даже затрудняюсь точно описать как это выглядело, но ощущения были не из приятных. Особо туго приходилось эльфу, который и так болезненно относился ко всему, что произошло с этим лесом.

Пейзаж поменялся совершенно внезапно, открыв нашему взору бесконечное, казалось, поле, покрытое однообразными серыми плитами. Оглянувшись, мы снова увидели всё тот же густой туман, но прямо за нашими спинами он обрывался, сдерживаемый видно какой-то неведомой силой. Форма его с точностью до мелочей напоминала форму ограды, что не могло не навести на мысль о схожести порождающих процессов. В задумчивости я шагал вслед за соратниками, которые стали неторопливо разбредаться по почти бескрайнему полю.

— Хм, интересно… — урождённый граф Флоппидель остановился у одной из плит и стал дотошно его рассматривать. — Посмотрите, друзья мои — на плите начертаны какие-то руны… И мне кажется я знаю, что это такое это так называемая индийская цифирь, также называемая арабской. А ещё… Насколько я смог понять тут написано нечто вроде 2:5020/400 [r/o].

— И что это может означать?

— Кто его знает, — эльф недоумённо пожал плечами, — в Академии, где нас этому обучали, сообщили только, что такое существует, а как это может расшифровываться нам не сказали…

— Жаль, вполне возможно это бы могло нам помочь.

— Подождите! — это вдруг закричал Тосс. — Мне кажется я вспомнил! Когда-то мне рассказывали, что древние феодалы решили упорядочить свои владения и разбили всё на зоны и регионы. Кроме того, каждый феодал получил порядковый номер, как впрочем и все его вассалы. А 5020 — это, кажется, страна, где правил Экслерос I.

— Тогда получается, что эти плиты — могильные надгробия… — я задумался, столько мертвецов в одном месте, к тому же наверняка неупокоенных, не могли не вызвать серьёзных нарушений…

Додумать мне не дал ужасающий рёв — блеклая, почти полностью выцветшая трава заколыхалась и разорвалась большой, глубокой и быстро расширяющейся трещиной, из которой появился огромный всадник, облачённый в сияющие доспехи. Лицо его было полностью закрыто чёрной непроницаемой маской. Он неторопливо сошёл с исполинского шестиногого коня и уверенно зашагал по направлению к нашей группе.

— Трепещите, смертные!!! — возопил он, поднимая тяжёлый двуручный меч, сделанный явно из крестообразного куска ограды, — Да не уйдёт никто от карающего креста в неумолимой длани и да воцарится покой на этой пропахшей гнусным запахом оффтопика земле!

— Погодите, — я отстранил эльфа, натягивающего лук, — Это явно мертвец, а, значит, тут поможет только моя магия.

Взяв свой посох, слабо светящийся синим цветом (что указывало на неупокоенность поблизости), я вышел навстречу всаднику. Тот спешился, махнул крест-накрест мечом, и подойдя ко мне, стал выкрикивать страшные слова проклятий:

— Да ухудшится связь души твоей с телом! И господин твой не даст тебе убежища и забудешь ты что такое общение с другими!

Нe обращая внимания, я выкрикнул несколько начальных заклинаний. Противник покачнулся, и, грозно восклицая что-то о запрете переговоров с ним, нанес первый удар, который я принял на посох. Удар был силен, я еле удержался на ногах, и тут же получил второй удар, который отбил защитным заклятием. Что-то мне подсказывало, что третий удар будет последним для меня, а, значит, и для моих спутников.

Яркое полуденное солнце послало мне прямо в глаза яркий зайчик, я отпрыгнул назад и только сейчас обратил внимание на то, что на голове у монстра ярко блестит корона. Увернувшись от меча, я достал ее посохом и сбил с головы. Тотчас же чёрная маска, застывшая на лице, разошлась мелкими дымчатыми струйками, открыв красивые правильные черты довольно молодого человека. Корона, утратив свой блеск, покатилась к ногам эльфа.

— Когда-то я был просто скромным послушным отроком, — начал своё повествование бывший Безумный Модератор, удобно прислонясь к упавшему после какой-то из многочисленных гроз дереву, — жил себе, не тужил и горя не знал. Обучался я на кафедре Магистерии, был одним из лучших учеников, и ко всему прочему, всегда очень интересовался различными древними свитками и манускриптами. Одна идея терзала мою тогда ещё столь юную душу — Справедливости мне хотелось и так вот, чтобы самому произвести очищение среди неправедных. А оставшихся направить к Свету и Добру и вести беспрестанно. Много книг я перерыл в поисках, много заклятий истинных и ложных обнаружил, но к цели так и не приблизился. Нo вот однажды в наш маленький городок прибыла одна знаменитость по прозвищу Синбай-мореход. Много дивного повидал он в других краях, много нового там узнал. И вот решил я подойти к нему с одним-единственным вопросом: не знает ли он что-нибудь, что могло бы поспособствовать моей цели?

Остановился этот путешественник в небольшой, не тронутой с самого своего создания кистью маляра и умелой рукой столяра гостинице (да и какая ещё могла оказаться в нашем захолустье, известной только благодаря нашему Университету и редко посещаемой иногородними, не говоря уж о иноземных жителях). Легко попав в комнату к Синбаю, я сразу увидел временного хозяина комнаты, который улёгся на широкой кровати, занимавшей чуть ли не половину небольшой комнатушки. Он приподнял свои глубокие и мудрые глаза и поинтересовался, что же мне от него нужно. Едва сдерживая колотившую меня дрожь, я быстро задал ему свой вопрос. Он улыбнулся и сказал, что, возможно, он сможет помочь мне, но для этого ему нужно некоторое время. Я сказал, что могу подождать почти любой мыслимый срок, но, как тут же выяснилось, этого не требовалось. Синбай сообщил, что если я подойду ночью сего же дня, то он сможет снабдить меня столь необходимым заклинанием и совсем бесплатно.

Всё оставшееся время я бродил по городку, с одной стороны безумно радуясь, с другой — опасаясь, что меня ждёт очередное разочарование. Нo вот наступило нужное время. После робкого стука я зашёл в комнату и обнаружил в ней разительные перемены. Всё освещение состояло из шести расставленных по периметру круга свечей, создававших мрачную напряжённую атмосферу. Ко всему прочему, комнату заволок чёрный чадной дым, крайне затруднявший восприятие.