Став постарше, оба завели себе достаточно дорогое увлечение – чопперы. На первый свой мотоцикл Мидо с Таром зарабатывали больше года. Потом доделывали и переделывали… Построили небольшую мастерскую, обзавелись редким инструментом… Позднее – были приняты в дружную семью путешественников. При всём разнообразии транспорта на гравитационных элементах, мотоциклы сохраняли за собой достаточное количество приверженцев. Никаких счетов через имплант, никаких диспетчеров, никакого контроля перемещений. Палаточные городки и редкие бунгало на побережье океана, круглый год ломились от наплыва гостей. Там можно было говорить все, что думаешь, одевать всё, что нравится. Можно было и вообще ничего не говорить и не одевать… Такие стоянки чопперов являлись своеобразным символом свободы и независимости.

Еще через некоторое время – друзья обзавелись собственной стоянкой на побережье. Место было популярным. Лет десять парочка на чопперах наводила страх на мирных граждан, пока однажды, не нарвалась на специально нанятых бойцов. Бойцы были слабоваты, но отработали в точно назначенном месте. Сразу после драки – полиция и протоколы.

Тарналь, после побоища, свинтил на подготовку в Центр Империи, что помогло ему снять обвинения. А вот Мидо, избегая принудительных работ, сделал другой выбор. Взял военный контракт. Отвоевал пятнадцать лет в наземных, хрен знает в какой дыре.

Мидо никогда не жалел о том времени. И не считал его потерянным. Пятнадцать лет в егерях дали слишком много. И голове и телу. И «черному» обучился тогда же. Да и Тар, судя по всему, не только книжки читал в своей обители. Где он пропадал после подготовки целых десять лет, никогда и никому не рассказывал. Под Знак ему закрыли. Но судя по ухваткам, его готовили совсем не историю преподавать. Покойный отец Тарналя многому их научил в детстве. И, конечно, сына готовил куда серьезнее, чем его друга. Да еще и открывшееся «зеленое». Странно только, что после всех своих похождений, мастер Тарналь Пино уперся в книги. Или – не странно… .

Худенькая девочка вышла на сцену, придвинула ногой стул. Села на краешек. Небольшой зал сразу затих. Из футляра появился музыкальный инструмент, размером с саму исполнительницу. Мит, партнер девушки, остался сидеть за столиком возле небольшого возвышения, гордо именуемого сценой. Он присоединится после двух-трех новых песен. А пока – лениво гоняет лед в стакане с каким-то напитком.

Очень многие исполнители рвутся в «профессионалы», добавляя электронику и фонограммы в натуральное звучание инструментов. Зачастую сводя на нет то прекрасное, что привлекало к ним слушателя. Дешевый микс никогда не сравнится с хорошим исполнением на дорогом акустическом инструменте. И это сразу понятно тем, кто слушает ушами. А для того, чтобы делать дорогую обработку, необходимо дорогое оборудование и специалисты, а значит – массы зрителей и слушателей, которые это всё будут оплачивать. Практически это означает: либо спонсор, либо добрый агент. Хи-хи. И на первый и на второй случай.

Именно потому Янги выступала сама. Или с Митом. Иногда собиралась толпа побольше. На больших тусовках всегда находится достаточно хороших музыкантов, которые не портят песни.

Как ни обидно, но с Литивы Рассветной, по-простому Рассвета, Янги скоро вынуждена будет уехать.

Позавчера приехал Илан, один из известных в прошлом уличных певцов. Да, по прежнему интересен, весел, умеет разговорить. И песни у него хорошие. Были.

– Есть люди Ян, которые помогут тебе с концертами. Им очень нужны несколько хороших песен, в твоем стиле, про мужественных «зеленых» и коварных «черных». Ты ведь неглупая женщина? Следующие пару лет надо отработать на заказ. За хорошие деньги. Темы для песен сама найдешь.

– А что, Ил, ты ведь уже «отрабатываешь»? Не просто так ведь сменил свой «джоппер» и косуху на шикарный лимузин с охранниками? И такие предложения. А как же свобода? И сожженная пятерка из «черного круга» в Нилссе? Сам ведь кричал, помнишь? У них церковники забрали ведущего. Вот и поперла всякая хрень, которую некому снять было… Как жить с этим, а? Ты ведь хорошего ничего, вот уже года три, не показывал. Нравится? Пиво и пляжи на побережье теперь не для тебя, это да. Закончился, Ил-Свобода? Припал к… соске власть имущих.

– Дура ты. Хочешь, так тебе быстро объяснят, что главное не то, что у тебя может быть, а то – что у тебя ЕСТЬ? Не согласишься, начнут отнимать потихоньку. Хорошие места в которых ты себя человеком чувствуешь. Мит вот, твой, передумает с тобой выступать. Перекупят. Постоишь лет пять в очереди на медблок… И очередь твоя будет отодвигаться по вполне естественным причинам… А ведь тебе ребенка захочется. Думай до того, Ян. И не задницей своей, как обычно. Потому что, после таких принудительных процедур, даже за половину предлагаемого – тебе, девочка, действительно к… соске придется припасть. А скорее всего – просто для того, чтобы вернуть то, что у тебя уже есть сейчас. Не понимают эти люди отказов, Ян. И не принимают.

А свобода… нет ее. Если кроме нее что-то у человека есть. Сперва тешишь себя иллюзиями, что вот, мол, поработаю в поте лица. Заработаю на десяток лет спокойной жизни, и займусь тем, что душа пожелает… А потом приходят эти десять лет… и творить уже – не получается. Хотя – всё есть. Пожалуйста. И о куске хлеба думать не надо. И жить есть где. И на побережье – не в палатку едешь к костру, а в шикарное бунгало в вип зоне. Но мир вокруг тебя уже изменился. Появились разумные, отказать просьбам, да и просто отказаться от общения с которыми невозможно. И смотрят они на мир совсем с другой стороны. И ты начинаешь смотреть так же. И нет времени у тебя для создания интересного, потому что проблемы окружающего мира сужаются до твоих личных. Сказки о том, что деньги зарабатываются уникальными произведениями… сказки и есть. Деньги зарабатываются ширпотребом. Забирающим все силы и время. И те условия, которые на ура были бы приняты еще десять лет назад – становятся каторгой, с очень жесткими сроками.

Те, кто это понял, пытаются уйти в сторону. Бороться с этим – нет сил. Подчиняться – противно. Пока есть возможность сесть на корабль и уйти туда, где нет этих напыщенных… Скоро пойдет монастырский корабль в Цин. Там тоже есть люди, живущие музыкой. И жить там, без такого пресса, как здесь, будет легче. А работы Янги не боится. И еще что она точно не будет делать, так это забивать себе голову всякими проблемами.

Традиционный ритуал выполнен. Коньяк уже дошел до своего законного места. Горлышко смягчилось. То, что концерт этот – прощальный, никому знать не надо. Пора…

– Здравствуйте, сегодня у меня две новых песни…

Зал затих. Перестали звенеть бокалы, отложены в сторону разговоры. Слушают. И смотрят. .

– Эх, где мои семнадцать лет, Мидо…

– Смотрю, у тебя рука наливать устала? Не отвлекайся.

– Так. Вторую сейчас закажем, или подождем малость?

– Тарналь, ну что ты как маленький? Не километр же за бухлом бежать. Палец поднимешь – принесут. Не то, что в скалах на побережье… Кстати, ты когда последний раз, дольше пары дней, был на нашем месте?

– Да не так уж давно… Семнадцатый набор выпустился три года назад, значит… Фигассе. Десять лет уже. А давай махнем прямо завтра. До корабля в Цин, три недели. Готовиться особо не надо… Соглашайся, Мидо. Глядишь и уговорю тебя уехать из этого места. Чоппер не пропил еще?

– Ха. Сам-то свой куда дел?

– Стоит у родителей. Даже пыль вытираю. Заводил недавно.– друзья звякнули бокалами. – Тоска, Мидо. Соглашайся. Вот парой и рванем на своих колесах, как когда-то.

– Как-то мало я пока выпил, для такого решения… Дино, давай еще одну! .

– Эй, Янги, давай ка про королеву Лепестков. Ну, знаешь, эту… Пьяный юноша размахивал руками, показывая, про что именно песня.

Ну вот и началось то, о чем говорил Илан. Подумала певица на удивление спокойно. И как быстро.

– Э, ты че, слушателей не уважаешь? Да какая из тебя, нахрен певица, если про королеву не поешь? Дино, что за бл@ди у тебя выступают? Может она сюда совсем не петь приходит?