— Я вышла за тебя, потому что мы нужны друг другу.

— На короткое время.

Негромкие слова прозвучали, как предупреждение.

— Питер…

— Ты хочешь сказать, что я не прав? К сожалению, это так, моя дорогая… — Он плеснул себе в бокал бренди. — И только Господу Богу известно, будем ли мы вместе. Если говорить честно, я бы не хотел, чтобы мы расстались…

— Приятно это слышать, — призналась Ада и положила ладонь на его плечо.

Сухое полено щелкнуло, и рой золотистых искр взмыл к прокопченному потолку камина, ярко осветив лица Питера и Ады.

— Расскажи мне о себе, Питер, — попросила она, заглянув ему в глаза. — Я хочу, чтобы ты навсегда освободился от этого тяжкого бремени, и мы никогда больше не касались твоего прошлого.

— Ты хочешь узнать мельчайшие подробности моей непутевой жизни?

— Я полагаю, что это надо сделать — для твоего же блага.

Он молчал, погрузившись в свои мысли.

— Я знаю, — нисколько не обидевшись, продолжала она, — ты окружил себя и свою прошлую жизнь неприступной стеной. Но вот у тебя появилась жена, которая постучалась к тебе, и не остается ничего иного, как открыть дверь и впустить ее.

— Ты так считаешь?

— Я очень надеюсь на это, Питер. Как видишь, жена у тебя особа настырная, лезет с расспросами прямо в душу…

— Да, с женой мне повезло, — в глазах Питера заплясали веселые бесенята. Он нагнулся и подбросил очередное поленце в камин. — Ладно, согласен. Слушай… Случай свел моих родителей вместе. Они стали встречаться, безумно увлеклись друг другом и провели беззаботное лето. Ночные прогулки в обнимку, нежное пожатие рук и пьянящие поцелуи… Скоро моя мать почувствовала, что беременна. Она поторопилась сообщить эту счастливую новость отцу, а в ответ услышала сухое «извини», так как он был уже помолвлен с другой. Мой дед помог отцу дружеским советом, и дело уладилось миром.

— Он заплатил ей?

— И тем самым подтолкнул к выходу на уличную панель.

— О, Питер!

Ада спрятала лицо в ладони.

— Когда мне исполнилось шестнадцать, мать, не вынеся лишений, умерла, а я оказался на самом дне жизни. К тому времени отец тоже покинул этот мир. Его жена не смогла родить ему детей, отчего дед был в отчаянии. Вспомнив о беременной девочке, от которой он откупился много лет назад, дед стал разыскивать ее и ребенка.

— И его поиски увенчались успехом, — добавила Ада.

— Да, но совсем не о таком внуке он мечтал. Я презирал его за лицемерие и не скрывал своего презрения. Дед старался не обращать на это внимания и давал мне все, что имел: еду, одежду, крышу над головой… Все, что можно купить за деньги, предоставлялось мне без колебаний. Но единственную вещь, которую он просил у меня взамен, я отказался дать.

— Поменять фамилию? — догадалась Ада после мимолетных раздумий.

— Да, — Питер кивнул. — Долгие годы дед умолял сменить мою фамилию на Честерфильд. Но я был тверд, как кремень.

— Это был единственный способ продлить род.

— Ты права. Моя фамилия — Стил, и то, что меня называли бы Честерфильд, нисколько не изменило бы обстоятельства моего рождения.

— Но ты все-таки нашел с дедом общий язык, верно? Несмотря на то, что он так поступил с твоей матерью?

— Да, — признал Питер, — я сделал это. Он был одинокий человек, неглупый, но натворивший кучу ошибок за свою жизнь. Дед никогда не пытался оправдаться или взвалить вину на других. Он любил повторять: «Я такой, какой есть». И за это я его уважал…

— Налей мне, пожалуйста, еще бренди, — попросила Ада, протягивая Питеру бокал.

Он молча встал и выполнил ее просьбу, не забыв и про себя.

— Ты жил отдельно?

Ада сделала глоток.

— Я полагаю, ты спрашиваешь о ферме?

— Да.

— С той самой минуты, как вернулся, я стал работать и копить деньги, чтобы купить собственный дом. И когда мне перевалило за двадцать пять, купил соседнюю ферму. Она была очень небольшой по сравнению с тем поместьем, которым владел дед, но мало-помалу я стал подкупать близлежащие земли, и сейчас ферма никому уже не кажется маленькой.

— Но жил ты все равно с дедом?

— Очень скоро доктора обнаружили у него рак. — Питер не отрывал глаз от огня в камине, его лицо было бесстрастно. — Что я еще мог сделать?

— Ты поступил великодушно, — сказала Ада и склонила голову ему на плечо. — Такого внука еще поискать.

— Я прошел хорошую жизненную школу, моя дорогая, — он обнял ее за талию. — Я мог бы привезти тебя сюда сразу после свадьбы. Но вместо этого отправил вместе с мальчишками на свою ферму. Хочешь знать, почему? — Он не ждал ее ответа, просто рассказывал. — Я не хотел, чтобы ты обнадеживала себя комфортом этого дома и, когда бы пришла пора расставаться, ушла без сожалений.

Она удивленно приподняла голову с его плеча.

— Ты думаешь, что расставаться с домом, каким бы обустроенным он ни был, мне будет тяжелее, чем с человеком?

Ада еле сдержала смех.

— Для большинства женщин так оно и есть, — вздохнул он и поднял руки. — Сдаюсь! Ты не такая, как прочие. Может быть, мне записать это, чтобы не забыть?

— Не беспокойся, я сама буду напоминать об этом.

— Ну, и прекрасно. — Он взглянул на нее и неожиданно широко улыбнулся: — Вот, пожалуй, и все. Будем считать, что я исповедался.

— Можно тебя попросить еще об одном одолжении? — спросила Ада. — Расскажи мне про Эда.

— Эд, пока я не возник на сцене, считал себя единственным наследником, несмотря на свое очень дальнее родство с дедом. Мое появление было для него ударом. С тех пор у Эда появилась навязчивая идея — сделать мою жизнь несчастной.

— А Роза?

— Извини, дорогая, — он покачал головой, — но мне не хотелось бы о ней говорить.

Ада не стала настаивать. Питер достаточно откровенно рассказал о своей жизни, и этот рассказ вызвал у нее волну жалости. Питер был самым лучшим человеком из всех, кого она встречала на своем жизненном пути.

— А теперь за свой рассказ я хочу кое о чем попросить тебя, — произнес он и властным жестом притянул ее к себе.

— О чем же? — удивилась она.

— Поцелуй меня, пожалуйста.

— Питер, я…

— Молчи, молчи… — почти прошептал он ей в губы, сжимая ее лицо ладонями.

Их губы слились, а руки переплелись — всепобеждающая страсть хмельной волной обдала обоих. Поцелуй опалил уста, и желание обладать друг другом заглушило слабый голос рассудка.

Ада отстранилась от Питера, легко поднялась с пола и медленно, очень медленно стала расстегивать одежду, задерживая руку на каждой пуговке. Она неотрывно смотрела на Питера и видела, как в его глазах все сильнее разгорается огонь страсти, готовый превратиться в настоящий пожар. Он сидел перед ней, обхватив колени руками, и не мог отвести от нее взгляд.

И вот, наконец, нарядное воздушное платье расстегнуто и легким облачком упало к ее ногам. Вслед за ним полетели кружевные трусики, и Ада, словно мраморная статуя, предстала перед мужем обнаженная. Она подняла руки, поправляя свои волнистые волосы, и ее небольшая полная грудь задорно приподнялась. Отблеск огня скользнул по покатым плечам, округлым бедрам и длинным ногам, превращая Аду в языческую богиню.

Она была создана для любви, и Питер невольно подался ей навстречу, не в силах совладать со своими чувствами.

— Нет! — неожиданно прошептала Ада, и он испуганно отдернул руку, словно обжегся.

Она засмеялась, словно хрустальный колокольчик, и этот смех мгновенно развеял самые черные его сомнения.

— «Нет» — это значит, не думай о прошлом, не мучай себя вопросами, — улыбнулась Ада. — Оставь свои сомнения в покое, забудь о них хотя бы до завтра.

— А завтра, — закончил Питер, притягивая ее к себе, — они вновь вернутся.

— Вот тогда и поговорим…

Она была права. Сейчас не время обсуждать старые жизненные вопросы, не время задаваться новыми, а нужно просто любить друг друга…

С нежной осторожностью он уложил Аду на ковер, покрывая поцелуями ее лицо, шею, тело. Она тихо стонала, отвечая на его ласки. Питер чувствовал, как неукротимый порыв вожделения охватил его, и он тоже застонал от нетерпения.