— Не сговора, — поправил Джеймс. — По крайней мере, я так не думаю. Держу пари, что один негодяй, который считал, что вышел сухим из воды после ужасного преступления — убийства или чего-то подобного, — был в глубоком шоке, когда неожиданно появилась ты и начала задавать вопросы.

Барнет допил остатки своего вина и посмотрел на нее поверх стакана.

— Понимаешь, что это значит?

— Да, первое, что я сделаю, — это куплю себе пистолет и научусь им пользоваться. Нет, первым делом я сбегу из Лондона! Тем более, что меня ждет Лили.

— И где же Лили?

— В Брайтоне со своим братом и его семьей. Мы ездим туда каждый год.

Джеймс покачал головой:

— Я не в восторге от твоей идеи побега в Брайтон, как и в Сент-Уинифред. Эти головорезы будут искать тебя, и в первую очередь они сунутся именно туда. Через несколько дней, если никто не ворвется к ним и не засадит в тюрьму, они решат, что находятся в безопасности. Я хочу, чтобы ты была у меня на виду.

Она вспомнила человека с неестественным голосом, который направил на нее пистолет, и судорожно сглотнула.

— Фэйт?

Девушка подняла на него глаза. Он как раз встал и ставил корзину на полку над их сиденьем. Она посмотрела на его руки и широкие плечи. Руки у него были большие и сильные, достаточно сильные, чтобы разбить несколько голов. Он был сложен, как борец. Хотя Фэйт и не желала признаться себе в этом после того, как он подло отверг ее, она очень хотела позволить ему держать ее в поле зрения.

Он сел рядом.

— Посмотри на это с положительной стороны. Если нам повезет, то через несколько часов мы узнаем, кто задумал навредить тебе. От тебя требуется только расшифровать дневник твоей матери.

— Я же говорила тебе, что это будет нелегко. Он закодирован.

Джеймс пожал плечами.

— Хорошо. Сколько бы времени это ни заняло, я хочу, чтобы ты была там, где я могу за тобой присматривать.

Она взглянула на него и решила, что в его словах нет никакого подтекста. Естественно, Джеймс не думал соблазнить ее в каком-то грязном отеле. Он показал свое отношение к ней более чем ясно.

— Если я не могу ни остаться в школе, ни поехать к Лили в Брайтон, — сказала она, — куда мне идти?

— Моя тетя будет счастлива, если ты приедешь к ней в гости, я уверен. Помнишь ее? Вы виделись на Актовом дне. Она живет на Беркли-сквер.

— Почему бандиты не могут прийти за мной в дом твоей тети, чтобы получить дневник Мадлен? Не думаю, что две женщины будут такими уж соперниками для них.

Барнет скривил рот:

— Я не совсем уверен в этом. Думаю, вы с моей тетей были бы соперницами для любого. Как бы то ни было, вы не будете одни: я намерен переехать вместе с тобой. Надеюсь, ненадолго.

— Разве это не будет странно выглядеть: ты, переезжающий жить к тете?

— Я скажу, что у меня дома ремонт. Думаю, это не удивит никого. Там не делали ремонт много лет, и большинство комнат стоят пустые. Все. Больше никаких вопросов. Мне нужно подумать о том, как нам быть дальше.

Фэйт громко вздохнула. Джеймс снова командовал, словно был директором компании, а она одной из служащих.

— Можно мне кое-что сказать?

Он положил руку на спинку сиденья и вяло улыбнулся:

— Конечно, я весь внимание. Как ты думаешь, что нам делать?

Она прикусила нижнюю губу и посмотрела в окно.

— Мне нужно время, чтобы подумать об этом.

— Хорошо. — Джеймс взглянул на свои часы. — До Лондона еще по меньшей мере час. Я хочу вздремнуть.

Было уже темно, когда они добрались до дома на Беркли-сквер, и к тому времени, как они вышли из двухколесного экипажа, у Фэйт появились сомнения. Она чувствовала себя незваной гостьей и была уверена, что тетка Барнета выставит ее. Джеймс мягко, но настойчиво попросил позволить ему все устроить, и это только усилило ее неловкость. Лишь мысль о мамином дневнике, крепко прижатом к груди, заставила девушку выпрямить спину и пойти вперед. Она никогда не занималась расшифровкой, но знала папин код. Это стало наваждением теперь: прочитать мамин дневник в надежде выяснить, зачем он может кому-то понадобиться.

Размышления Фэйт были резко прерваны, когда лакей в ливрее, больше похожий на кузнеца, открыл дверь. Его синий сюртук облепил гору мускулов, твердых, как валуны. Он был ненамного старше Джеймса.

— А, Бутчер, — обратился к нему Джеймс, — будь добр, скажи тете, что я здесь.

Лакей просиял:

— Заходите, заходите. Рад видеть вас снова, сэр! Я думал, вы знаете: ваша тетушка в прошлый четверг уехала навестить друзей в Хенли, ну а в пятницу прибыла ваша семья.

— Моя семья? — переспросил Джеймс, и Фэйт заметила, что его улыбка несколько увяла.

Дворецкий кивнул:

— Они в столовой. Я…

— Джеймс? Это ты? — Дверь в столовую широко открылась, и в холл вышел мужчина, которому было далеко за пятьдесят. Он опирался на трость, и, хотя в его темных волосах начала появляться седина, Фэйт отметила, что он был почти копией Джеймса.

— Папа! — сказал Джеймс. — Я думал, ты в Шотландии.

Они пожали друг другу руки, но девушке показалось, что их приветствию не хватало теплоты.

Из столовой вышла моложавая женщина лет сорока пяти, в чьей приветливой улыбке чувствовалась тревога, за ней — темноволосая девочка лет одиннадцати-двенадцати, и, наконец, парень, не старше восемнадцати-девятнадцати лет. Он был очень привлекательным и держался так, словно знал это.

Джеймс взял Фэйт за руку и пропустил вперед.

— Фэйт, — обратился он к ней, — познакомься с моей семьей. — Повернувшись к родным с натянутой улыбкой, он продолжил: — Это мисс Фэйт Макбрайд.

Приветственная часть еще не закончилась, как красивый молодой человек сделал шаг вперед.

— Фэйт Макбрайд? — ухмыляясь, спросил он. — Сбежавшая Макбрайд? Та самая девушка, которая оставила тебя у алтаря, братишка? Ну что ж, это будет интересный семейный сбор. А я-то думал, что будет скукотища!

— Родерик! — строго прервал его отец. — Прекрати!

Фэйт поприветствовала каждого улыбкой и легким наклоном головы. Женщина с тревожными глазами была, очевидно, Маргарет Барнет — мачеха Джеймса. Красивый молодой человек, Родерик, — его сводный брат, и одиннадцатилетняя девочка, Гарриет, — сводная сестра.

У Джеймса была семья. Эта мысль пронеслась в ее голове как срикошетившая пуля. Она знала, что у него был отец и разрушенный замок возле Абердина. Знала, что его мать умерла, когда ему было двенадцать лет. Нельзя сказать, что он не упоминал о своей семье, но, насколько она помнила, он при этом имел в виду своих двоюродных братьев. У Джеймса была семья. Когда-то она была помолвлена с этим человеком. Она поехала в Шотландию и встретилась с женщиной, на которой он впоследствии женился. Никто не упоминал при ней о мачехе и младших брате и сестре.

Голос Джеймса оторвал ее от этих мыслей.

— Никогда не бывает скучно, когда ты рядом, Родди, Что на этот раз? Карточный долг? Проблемы с женщиной? Или тебя снова выгнали из Сент-Эндрюсского университета?

— Все сразу, — беспечно ответил тот. — Не можем же мы все быть похожими на тебя, Джейми, ведь нам приходится пахать.

Маргарет Барнет нервно рассмеялась. Не обращая внимания на эту сцену, она взяла Фэйт за свободную руку — ту, которая не сжимала мертвой хваткой дневник Мадлен.

— Вы голодны? Вы ужинали? Давайте я попрошу Бутчера принести вам что-нибудь поесть.

Фэйт сразу понравилась эта женщина. Она не была изысканной и элегантной, как большинство представительниц ее класса. Она казалась почти жалкой, и Фэйт было непонятно, то ли это из-за того, что ее не интересовала одежда, то ли ее муж строго контролировал расходы.

Голос Джеймса предупредил ответ Фэйт.

— Произошло кое-что ужасное, — сказал он и поведал своей семье историю, которую уже рассказывал начальнику станции в Челбурне, о том, как на Фэйт напали бандиты, когда она выехала от леди Коудрей, и как он совершенно случайно оказался по делам в том районе и сумел освободить ее. Он ни разу не упомянул о дневнике.