Затем он обратился к Фэйт:

— Что скажете вы, мисс Макбрайд? Мы должны подарить Дрюмор государству, как советует Джеймс, или сохранить для следующих поколений Барнетов?

Она поймала взгляд Джеймса. Его чрезвычайно забавляло затруднительное положение Фэйт, и это заставило ее обворожительно улыбнуться. Она ответила мистеру Барнету:

— Было бы желание, а возможность найдется, как говорил мой отец.

Мистер Барнет широко улыбнулся ей.

— Вы сделаете честь Дрюмору, — сказал он.

Осадок в глубине души Фэйт начал превращаться в тугой клубок. Этого не должно было случиться. Она бы никогда не встретилась с семьей Барнет, если бы знала, что у них сложится неправильное впечатление о них с Джеймсом.

Что с ним? Он должен был пресечь это. Но он сидел там, как сфинкс, словно не воспринимал ничего вокруг. Был он надменным или просто не обращал внимания на чувства других? Холодный, сдержанный, отчужденный. Фэйт захотелось устроить ему хорошую взбучку.

Спальня, отведенная Фэйт, находилась в задней части дома, чтобы, как объяснила Маргарет, шум проезжающих по площади экипажей не мешал ей спать. Это была милая комната в кремово-зеленых тонах, от начищенных поверхностей в ней ощущался слабый запах воска.

В отсутствие Джеймса Маргарет стала другим человеком: менее напряженная, более естественная. Казалось, она сразу поняла, какие вещи могут понадобиться, и, не принимая возражений, дала Фэйт ночную рубашку, пообещав, что к утру одежда девушки будет вычищена, но если она захочет, то может надеть одно из платьев Маргарет.

Пожелав Фэйт спокойной ночи, женщина направилась к двери, но замешкалась и робко сказала:

— Я так рада, что вы с Джеймсом опять вместе, Фэйт! Ему нужна именно такая девушка, как вы. Сладких снов.

У Фэйт было такое чувство, словно в ее гроб забили еще один гвоздь.

Она торопливо занялась приготовлениями ко сну: умылась, переоделась в предложенные ей ночную рубашку (закрытую фланелевую сорочку с длинными рукавами) и шерстяной халат и позвала служанку, чтобы та забрала ее одежду. Потом развязала шнурок на свертке, взяла дневник Мадлен и села на стул возле пустого камина.

Пытаясь расшифровать первую страницу дневника, Фэйт почувствовала, что все неприятные события отошли на второй план. Ее мысли полностью сосредоточились на дневнике; она хотела, чтобы пришел Джеймс и они вместе обсудили происходящее.

Ей не пришлось долго ждать. Тихий стук в дверь и шепот: «Фэйт» заставили ее поднять голову.

— Дверь открыта, — мягко сказала она.

Вошел Джеймс, все еще облаченный в прежнюю одежду, подошел к ней и пододвинул другой стул.

— Прости, что заставил ждать, — извинился он. — Я звонил другу в Брайтон; он согласился съездить к Лили и отправить твой чемодан следующим поездом.

— Она будет считать, что я осталась у леди Коудрей?

— Это имеет значение? Ты можешь написать ей, что твои планы изменились. Но не очень распространяйся. Не рассказывай подробности. Ну, что ты выяснила?

Фэйт не была уверена, что это мудрое решение — остаться с его семьей, но у нее не было сил спорить. Ей хотелось поговорить о дневнике.

— Я поняла, — сказала она, — что это будет сложнее, чем я предполагала. Проблема в том, что у меня нет опыта. И кое в чем еще. Посмотри сюда.

Она открыла две последние страницы дневника.

Джеймс сосредоточенно свел брови.

— Цифры? — спросил он.

— Не знаю, что с этим делать.

Он уставился на цифры и провел по ним указательным пальцем.

— Должно быть, это тоже какой-то код. Они должны означать слова.

— Интересно, почему мама изменила код? — Она несколько секунд изучала написанное. — Это займет целую вечность — расшифровать все.

Джеймс заговорил медленно и задумчиво:

— Не удивлюсь, если наши бандиты охотятся именно за этими двумя последними страницами. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Да, это объяснило бы, почему Мадлен сменила код. Здесь должно быть что-то серьезное, раз кто-то готов пойти на что угодно, чтобы это скрыть. — Он нахмурился. — Но для кого все это предназначалось? Кто может понять, как расшифровать этот код?

— Я могу попробовать.

Он откинулся на спинку стула.

— Что ты знаешь о шифрах?

Фэйт выпрямилась.

— Больше, чем другие. Мы с отцом часто придумывали игры с расшифровками. Это было его увлечение. Он говорил, что Военное министерство предлагало ему работу шифровальщика.

Джеймс удивился:

— Там работает мой кузен Алекс. Может быть, он сможет расшифровать этот код или найти кого-то, кто мог бы это сделать для нас. Я передам ему дневник и…

Она резко закрыла дневник и прижала его к груди.

— Ах нет! Ты этого не сделаешь! Я не выпущу дневник из рук. Если твой кузен может помочь — хорошо и замечательно, но пусть он делает это в моем присутствии.

Джеймс в задумчивости смотрел на нее, а она продолжала:

— Постарайся понять: это все, что у меня осталось от мамы, и я не расстанусь с ним. Мне интересно узнать, какой она была, о чем думала и что чувствовала. Я не хочу, чтобы кто-то еще заглядывал в ее сокровенные мысли. Это было бы равносильно подслушиванию. Она была моей мамой, — тихо закончила она. — Я хочу знать.

— Ты готова к этому? Иногда лишние знания о семье могут привести к огромному разочарованию.

Фэйт наклонила голову:

— Ты говоришь о своей семье, Джеймс?

— О моей семье? — Он иронично поднял бровь. — Я давал тебе возможность не общаться с ними. Это ты решила остаться.

— Потому что иначе Маргарет обиделась бы, — возразила она. — Но это было до того, как я поняла, что у них неправильное представление о нас, а ты ничего не хочешь объяснить им.

Джеймс небрежно пожал плечами; она уже начала ненавидеть это его движение.

— Не знаю, что еще я могу сказать. Мы оба пытались объяснить. Ты же видела, какие они: если что-то втемяшется им в голову, то это уже навсегда.

Ее голос стал громче:

— Ну, переубеди их! Поговори с ними. Сделай же что-нибудь!

— Какая разница? Мы-то знаем, что не помолвлены. А они пусть думают, что хотят.

Фэйт была потрясена.

— Что с тобой такое? С тех пор как мы приехали, ты — словно гранитная стена. У тебя что, нет чувств? Тебя не волнуют чувства родных?

Он заговорил с ней так же, как разговаривал с братом:

— Не суди, Фэйт. Ты не знаешь, что я чувствую к своей семье и что они чувствуют ко мне.

— Ну, я не глупая, — вспыхнула она. — У тебя есть дом в городе, не так ли? Почему же они приехали сюда, если могли остановиться у тебя?

— Они приезжали к тете Марии еще задолго до того, как я купил дом на Сент-Джеймс. И вообще, в моем доме почти нет мебели. Им будет там неудобно.

Фэйт покачала головой.

— Что? — спросил он.

— Ты никогда не упоминал при мне о своей семье — я имею в виду не сейчас, а когда мы были помолвлены. Мы собирались пожениться, но ты не говорил мне, что у тебя есть брат и сестра.

— Возможно, это потому что Родерик и Гарриет были почти чужими мне. Я учился в школе и не жил дома, когда родился Родерик. Затем, когда я закончил университет, он уехал учиться в школу.

Неожиданно Джеймс встал, поставил стул на место и подошел к ней.

— Не слишком восхищайся ими, Фэйт, — сказал он. — Помни, это всего лишь временное соглашение.

— Временное соглашение? — Намек на то, что она могла захотеть сделать это соглашение постоянным, надеясь силком женить его на себе, не на шутку рассердил ее. — Ты же не думаешь, что я останусь здесь? Это только все усложнит. Нет. Завтра я поеду поездом в Брайтон, как и планировала.

Он произнес со скучающим видом:

— Хорошо. Оставь мне дневник, и я договорюсь, чтобы его расшифровали.

— Ни за что! — Не выпуская из рук дневник, Фэйт поднялась, чтобы Джеймс не возвышался над ней. — Этот дневник принадлежит мне, и ничто не заставит меня расстаться с ним.

Он приблизился к ней настолько, что они стояли почти нос к носу.