Нет, стоявшая перед нею девчонка гордилась собой. Ведь она лично поставляет сведения самой госпоже Крэй! Как тут не гордиться? Она не какая-нибудь шпана, только и способная, что мелочь по карманам тырить.

Эссиль дослушала доклад. Подробный, точный доклад, она и сама вряд ли рассказала бы лучше.

«Пора брать девчонку. Кенна меня в этом же возрасте подобрала. Еще пару лет, и будет поздно чему-то ее серьезно учить», — подумала охотница.

— Что знала — все сказала, госпожа Крэй, — закончила девчонка, намереваясь удрать.

— Замри! — приказала охотница.

Девчонка крутанулась на одной ноге и замерла, во все глаза уставясь на охотницу.

— Завтра вечером придешь сюда, — сказала Эссиль, припоминая, как именно обращалась с ней Кенна. Кажется, как-то так. Построже, чтоб не разбаловалась. Пожалеть и потом можно, если потребуется.

Глаза девчонки вспыхнули счастливым восторгом, но она не была бы собой, если бы не сумела сдержаться. Один из первых уличных законов: «Никто не должен видеть тебя слабым».

— У меня завтра дела, — промолвила девчонка как можно равнодушнее.

— Возможно, ты найдешь способ от них освободиться, — сказала охотница.

— Возможно, найду, — важно кивнула девчонка, чтоб госпожа Крэй, не приведи Боги, не подумала, будто на белом свете есть какие-то дела, с которыми она не справится, и с другой стороны, чтоб не возомнила о себе, что ради нее тут все бросят и сломя голову помчатся, повизгивая от счастья.

— Если найдешь способ освободиться от своих важных дел, тогда приходи сюда, — сказала Эссиль, которой эта игра была хорошо знакома.

— Приду, — кивнула девчонка. — Если найду способ.

— Сама понимаешь, второй раз я этого предложения не сделаю.

— Да, госпожа Крэй.

— Иди.

— Госпожа Крэй… — вдруг порывисто промолвила девчонка.

— Да? — удивилась Эссиль. Уличный этикет нарушатся. После «важного» разговора, в котором высокие договаривающиеся стороны достигали какого-то соглашения, следовало незамедлительно разойтись. Какие еще могут быть вопросы, если все обговорено?

— Вы ведь меня зовете для того, чтоб учить, ведь так, госпожа Крэй?

— Да, — еще больше удивилась Эссиль.

«Интересное начало. Что я еще сейчас услышу?»

— Не берите меня, госпожа Крэй, — сказала девчонка.

— Что? Почему? — Такого поворота Эссиль никак не могла ожидать. И ведь девчонка явно обрадовалась… Так почему же она вдруг?

— Потому что я и так как-нибудь продержусь, а вот моя младшая подружка… Она как сестра мне… А если вы меня возьмете, ее уж точно брать не захотите… Охотники ведь не берут двух учеников подряд?

— Как правило, не берут, — ответила Эссиль. — Это чудовищно неудобно и даже опасно…

— Вот видите, — равнодушно сказала девчонка. — Так что не берите меня. Подождите, пока моя подружка подрастет. Я ее всему-всему научу. А то ей иначе только в бордель остается. Она людей и эльфов обижать совсем не может… Грабить, воровать — не может. Такая дурочка. Зато тварей вовсе не боится. Огонь! Да вы ж ее помнить должны, госпожа Эссиль. Рыженькая такая, лихая…

— Помню, — невольно вырвалось у Эссиль. — Эту бестию наверняка саму монстры боятся!

Вот уж кого она ни в коем разе не хотела бы видеть у себя в ученицах! Да и не выйдет из нее охотницы с таким-то темпераментом. На первой же охоте погибнет.

— Вот видите, госпожа Крэй! — неправильно поняв ее восклицание, обрадованно воскликнула девчонка. — Вам только подождать чуток…

И отвернулась, чтоб скрыть слезы.

Даже уличной, прошедшей огонь и воду девчонке больно, когда мечта проходит мимо и достается кому-то другому. А если еще и приходится отказаться от мечты ради кого-то… И что с того, что ты соглашаешься на это сама? Все равно это больно.

Но нельзя, нельзя терять лицо перед грозной охотницей. Ни в коем случае нельзя! Вдруг она заметит и подумает, что ей даром не нужна ни такая плакса, ни та, за кого она тут старается?! Плакса наверняка дружит с еще одной такой же плаксой, вот что подумает грозная госпожа охотница. Зачем они мне?

Так все испортить?! Боги, помогите сдержаться!

«А смогла бы я сама вот так… отказаться ради кого-то?» — потрясенно подумала Эссиль.

«Тогда? Да ни в жизнь! — ответила она сама себе. — Для этого нужно было быть не уличной шпаной, а кем-то другим. И если бы не Кенна, так бы я шпаной и осталась».

Эссиль смотрела на замершую в неподвижности, застывшую от судорожного старания не разреветься девчоночью спину и поражалась.

«Но ведь она такая же, как я… уличная… звереныш… И повадка самая настоящая… Так откуда в ней это? Как она сумела понять то, что до меня дошло гораздо позже?

И что мне теперь делать?

Брать обеих?

Как же не хочется! Особенно того рыжего демоненка, по странному недоразумению Богов родившегося девочкой!»

«Лучше б я вообще не затевала этого разговора», — мрачно подумала Эссиль, принимая единственно возможное решение.

Что ж, теперь остается донести его до этой малявки, соблюдая уличный этикет.

— Так, — сказала Эссиль. — Ты сказала. Слушай теперь меня. Ты — лучший разведчик из лучшей шайки города.

— Да, — горделиво откликнулась девчонка и повернулась.

На ее спокойном лице не было ни слезинки. Собственно, там и вообще не было никаких эмоций. Чувство собственного достоинства — и все.

Эссиль вновь припомнила себя прежнюю, ненароком попавшуюся в руки развлекающейся компании богатых молодых людей, которым прискучили бордельные радости и захотелось чего-то покруче, а тут, кстати, девка какая-то… Им очень скоро расхотелось делать все то, что они задумали, а захотелось просто убить наглую малявку. Потому что вопреки всем их стараниям, лицо Эссиль сохраняло то же самое выражение — спокойное, отстраненное достоинство. Если б они не были так пьяны, они б ее все-таки убили, наверное. А так — ей повезло сбежать. А потом… тою же самой ночью… богатый дом умылся кровью с пола и до потолка. «Разведчики» за своих мстили страшно. В том доме не осталось никого живого. Ну, а та мелочь, что сероглазый охотник, которому они тогда продавали сведения, ненароком уронил в окошко этого дома склянку со снотворным заклинанием да постоял чуток в карауле, верно, и вовсе не стоила упоминания.

«Так неужели же я не уступила бы своего счастья кому-то из тех? — подумалось Эссиль. — Из тех, кто вышел тогда из этого дома по уши в чужой крови. Из тех, кто, грубовато похлопав меня по плечу, сказал, сплевывая себе на башмак: Эсь, они уже не дышат».

Эссиль стала ученицей не там и не тогда, но если бы пришлось, любому из своих тогдашних приятелей, хоть мальчишке, хоть девчонке, хоть человеку, хоть эльфу, — она уступила бы. Или нет? Теперь хочется верить, что да, но… Спасти жизнь, отомстить, заслонить в отчаянной схватке… даже просто жизнь отдать — всегда пожалуйста, а вот уступить свою мечту…

Эссиль тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания.

— Ты лучший разведчик, но я охотница, — продолжила она.

— Да, госпожа Крэй, — откликнулась девчонка.

— Для любого разведчика мое слово что-то значит, пока он разведчик.

— Да, госпожа Крэй.

— Так вот. Завтра вечером… если неотложные дела вас не доконают… я жду и тебя, и твою рыжую подружку. Кстати, как вас обеих зовут?

Глаза девчонки блеснули таким невероятным счастьем, что какой-нибудь маг вполне мог бы раскурить от их сияния свою трубку.

— Меня зовут Виллет, госпожа Крэй, — ответила девчонка, называя не уличное прозвище, а свое настоящее имя, как и положено будущей ученице. — А Рыжая вам сама скажет.

Эссиль усмехнулась. Еще один из законов улицы. Никто не имеет права покушаться на чужое имя. Каждый сам — и только сам — волен открыть его своему будущему наставнику.

— Главное, пусть приходит, а там… я сама ей все скажу. И тебе тоже.

— Но… как же? — пролепетала Виллет. — Ведь так… неправильно, да? Не по правилам?

— Из любых правил есть исключения, разведчик, — усмехнулась Эссиль. — Свободна!