-Спасибо.

-Ещё не за что,- просто сказала хозяйка, и ушла в комнату к ребёнку.

Действительно, после нескольких минут жара, ломота, зуд исчезли, Женя почувствовал себя преотлично. Машинально отметил: надо рецептик спросить. С каким-то диким, несвойственным ему аппетитом приговорил тушеную баранину с картошкой, выпил пяток пиалок ароматнейшего чаю с медово-морковными лепёшками и алычовым вареньем.

Ребёнок тоже с аппетитом позавтракал, высосав рожок молока и, видимо, решил подремать: хозяйка тихо вышла, прикрыв дверь.

-Покушали?

-Да, спасибо.

-На здоровье.

Хозяйка прошла к шкафу и вернулась, выложив перед Женей его вещи: портмоне, зажигалку, авторучку, перочинный ножик и часы с разбитым стеклом.

Женя расстегнул портмоне, вынул две десятки и подвинул хозяйке:

-Огромное спасибо вам за заботу и участие.

Хозяйка как-то странно посмотрела на деньги, на Женю, отошла к шкафу, пару секунд покопалась в большом фарфоровом чайнике с отбитым носиком , и вернулась к столу, положив рядом с десятками две банковские упаковки пятёрок.

-Здесь тысяча рублей. Только не перебивайте меня, дайте высказаться... Эти деньги будут ваши, Женя, если вы поможете в моей беде. Ночью, приводя вас в порядок, я обнаружила при вас книги и тетради. Они сушатся на печке: всё было мокрое, пришлось каждый листочек проложить промокашками, у дочки позаимствовала... Не удержалась, - думаю, простите мне этот грех, - прочла написанное... Я сразу поняла, что вам всё это известно не понаслышке, личный опыт... Болью отозвалась своя беда, подумала: вас мне бог послал. Не может быть, что не поможете...- женщина присела на стул, напротив Жени, сняла платок, расстелив его на коленях. Если в платке она была неопределённого возраста, то теперь ей смело можно дать лет тридцать пять. Впрочем, её усталость, невыразительная причёска, лицо просто умытое водой, похоже, не знавшее косметики , всё это вместе и накидывало лет пять. Скорее всего, ей тридцать. "Ей бы хорошую добрую реставрацию..."

-Вы меня слушаете?

-Да, да, продолжайте.

-Беда у меня вот какая... С мужем и с сыном... Сперва о муже. Замужем я двадцать три года, трое детей. Двенадцать лет жили хорошо, как говорят, душа в душу. Муж ежегодно на Доске почёта, бригадиром поставили... А потом как кто сглазил: стал пить... Всяко было: бил, гонял с детьми... Прощала, потому что люблю. Всё успокаивала себя, утешала: образумится, поймёт, что напрасно меня обижает... Видит бог, упрекнуть меня не в чём... Не понял. Обнаглел до предела. И пить стал больше , и драться беспощадно. Ладно бы только меня, но и детей... Надоело мне всё так, что, верите, жить не хотелось. Кабы не дети, - Эльвире в ту пору два годика было, - так руки бы наложила... Короче говоря, посоветовалась с добрыми людьми, они-то меня к бабке-травнице и направили...- скорбно помолчала, комкая платок и с трудом сдерживая подступавшие слёзы.- Дала она мне пузырёк настойки: плеснёшь, мол, в чай... Плеснула, дура безмозглая. Теперь... и не пьёт, и не бьёт... и ничего прочего, понимаете? Загубила мужика... Кинулась к бабке , деньги вот эти предлагала, в ногах валялась, слёзно умоляя: верни всё обратно... Денег не взяла, как обухом по голове ударила: обратно невозможно... Хужее, пожалуйста... И вот уже седьмой год сидит сиднем, как глухо немой. Никого вокруг не замечает. Один. Молчит,- женщина всё же всплакнула, закрыв глаза рукой.

Женя, молча, ждал, когда успокоится и продолжит рассказ.

-Извините, расхлюпалась... С Эдиком, сыном, вообще... постыдная история. С детства рос молчаливым, робким. Не понимаю, почему, откуда у него это... Мы тогда жили ещё хорошо, весело, дружно. Таким и в армию пошёл. Ни друзей, ни подруг... всё с животными возился... Одна радость: в стакан не заглядывал, как батя... За всю службу одно письмо прислал. Вернулся такой же молчаливый. Подавленный какой-то, курить и пить стал вровень с отцом... Очень подружился с собакой, была у нас сторожевая Найда... - женщина снова замолчала. Женя чувствовал, как она борется с чувством стыда: интуитивно он уже понял беду Эдика.- Однажды я случайно увидела, как Эдик с Найдой... Словами не передать, что я пережила в тот момент... на утро отправила сына в город, что-то купить, а Найду завезла за перевал...и пристрелила... Эдик неделю проболел, думала, как отец станет... живым трупом... Уж кляла себя, как могла... Оклемался, пить стал больше, под горячую руку шпынял Эльвиру... Стала я искать ему невесту, а как заговорила, весь в лице переменился, заявил: никаких баб ему и близко не надо... Н е пойму, почему он их так боится... Потом гляжу: обхаживает козочку... Ну, уж нет, решила, и под нож её...- вновь дала волю слезам. - Теперь напьётся, как дурак становится... ко мне пристаёт... Пока удаётся отбиться. Пока... Но с каждым днём он начинает звереть... Я боюсь, что он станет п рименять сил у и к Эльвире. Хотя я предупредила, что если...то как Найду пристрелю...Кто его знает, что у него в голове. Как трезвый, так нормальный парень, а выпьет - сам не свой... - замолчала, некоторое время комкала платок, хлюпала носом, изредка смахивая с ресниц слёзы.