Парень оказался смышленый и все понял, поэтому с ним поговорить я смог только вечером, когда ко мне в дверь осторожно постучались и тихо скрипнув дверью, Тимоха буквально просочился в комнату, которую снял на сутки.

– Доброй ночи, Александр Павлович.

– Привет и тебе Тимофей. Как тут дела идут?

– Батька все разузнал и собирались уезжать, когда пришло письмо от его превосходительства Павла Никаноровича и стали ждать известий от вас.

– Правильно. Если б разминулись, мне было бы трудно…

Мы проговорили часа полтора, и за это время смышленый парнишка вывалил целый ворох интересной информации. Основная - наконец-то поймали и перебили банду грабителей, вожаком которой оказался бывший офицер гвардии. Было настоящее побоище и погиб офицер жандармерии и много полицейских, все в городе ждут новостей. Ну дальше в таком духе…

Прикупив крестьянскую одежду и одевшись самым простым и грязным босяком, Тимоха на следующее утро на телеге, нанятой Еремеем, получившим через Тимоху мои указания, отправиля на постоялый двор, где квартировали выходцы из 41-го года. Там они переоделись и никем неузнанные выехали в губернию под видом мужа и жены. Проехав так километров десять, они остановились, слезли и отпустили телегу обратно. Заранее проинструктированный Тимоха помог Кривошееву пройти метров тридцать в лес и затаиться до вечера.

Все это время я находился невдалеке вместе с Еремеем и контролировал каждый шаг попаданцев. Выждав до вечера и необнаружив погони, я вышел к ним в привычном камуфляже. Хм. Столько радости и облегчения при моем появлении я давненько не видел.

Погрузившись в повозку, мы уже спокойно выехали прямым путем в имение генерала Осташева, правда иногда останавливались и спрятавшись в лесу проверялись на наличие 'хвоста'. С моей стороны это выглядело глупо, но тут я рисковать не хотел и проверялся как только можно.

На очередном привале, когда после небольшого перекуса мы расположившись под раскидистым дубом и Еремей и Тимоха удалились к повозке, Кривошеев наконец-то решил серьезно поговорить.

– Товарищ капитан, можно вопрос?

Жуя булочку и запивая ее неплохим квасом, я кивнул, давая возможность продолжать.

– Как вас называть?

Наташа тут же подтянулась, оставаясь пока молчаливой слушательницей, а я залюбовался ее ямочками на щеках.

– Как и раньше, Александр Павлович.

– Это ваше настоящее имя?

– Почти. То, что Санькой раньше называли - это могу гарантировать. Но это так к слову, что реально спросить хотел.

Он собрался и задал вопрос, который волновал наверно их обоих.

– Как там в будущем? И почему вы сказали, что нам повезло?

– В будущем не очень. А насчет того что вам повезло… Где вы до этого служили?

Он назвал воинскую часть, дивизию, армию, но я в этом плохо разбирался и после наводящих вопросов, понял, что они служили в механизированном корпусе, который был разбит на белостокском выступе в июне 41-го.

Мне было жаль их, и я историю второй мировой войны, про трагедию Красной Армии 41-го года, про котлы и миллионы смертей, про план 'Ост', концлагеря, про Севастополь, Кавказ, Курскую дугу, Сталинград и взятие Берлина. Я сам так увлекся рассказом, что не заметил слезы на щеках Наташи, на крепко сжатые кулаки и стиснутые зубы старлея, на Тимоху, который незаметно присел невдалеке и с огромным интересом слушающий историю будущего.

– А что дальше было?

– Дальше?

Я начал дальше рассказывать, дошел до перестройки и событий 91-го года. Какое-то гадливое чувство возникло от всего этого, снова переживал события той истории развала страны, свидетелем которой я стал. Наташа, женская интуиция которой работала как самый надежный детектор лжи, спросила:

– А что у вас случилось, Александр Павлович?

– С чего ты это взяла?

– Ну, мы должны были погибнуть, германцы нас тогда загнали в болото, может и у вас что-то подобное было?

– Хм. Умная девочка. Да, у меня тоже история.

– Расскажете?

– Почему бы и нет, мы и так в одной лодке и уже никуда друг от друга не денемся.

Выдержав паузу, я быстро четко, как на докладе начальнику управления вывалил.

– У меня татарские подонки изнасиловали и убили жену. Их потом поймали, но они откупились. Я офицер и мои друзья тоже. Мы их выловили и наказали, наказали и тех, кто пришел их освобождать…

Смотря на мое выражение лица, и Станкевич, и Кривошеев не стали задавать глупых вопросов, как мы наказали, тут было и так понятно.

– Мои друзья вывезли сына за границу, а я не успел и мне на хвост село спецподразделение полиции. Во время погони моя машина сорвалась в пропасть, в результате я здесь.

Мы помолчали.

– Что будет дальше, Александр Павлович?

– А что дальше? Через год будет Крымская война, где погибнет много русских, и я считаю наш долг все это изменить. Ведь вы хотели бы спасти Нахимова, Корнилова, увидеть знаменитого врача Пирогова?

Тут голос снова подала Наташа.

– А чем мы сможем помочь?

– Ну вы, Наташа, медик, даже если и санинструктор, значит в некоторых вопросах, то что касается оказания немедленной медицинской помощи раненным можете дать фору многим местным эскулапам. Знакомая вам система будет формироваться и опробываться именно на этой будущей войне. А вы, товарищ старший лейтенант, ведь артиллерист? Так ведь? Устройство пушки то знаете? Ну, вот и займетесь конструированием и с последующим опробованием на супостатах, тем более человек, к которому мы едем генерал артиллерии.

Я их заставил задуматься. Но у них и у меня заметно поднялось настроение и всю оставшуюся дорогу мы преодолели уже в достаточно оптимистическом настроении.

Наше прибытие в имение генерала Осташева прошло вполне буднично: приехали, разместились, после быстрого перекуса расползлись отсыпаться. По молчаливой договоренности, тема будущих действий, пока не поднимались. Так как Кривошеев был еще слаб после ранения, к нему вечером вызвали местного доктора, у которого была вполне неплохая репутация. Но мне не спалось и через некоторое время не сговариваясь мы пересеклись с генералом в той знаменательной беседке на берегу пруда, где ему впервые было поведано о трагических событиях будущего. Он улыбнулся, как-то весело и задорно и проговорил:

– Ну что не спится, Александр Владимирович?

– Как-то сон не идет, Павел Никанорович. Только теперь для всех я Александр Павлович. Если вас не затруднит, то и в личном обиходе желательно употреблять это имя, иначе может получиться, что при чужих людях оговоритесь.

– Вполне разумно.

Мы помолчали для приличия: каждому было что сказать, и Осташев первым подал голос.

– Вы меня снова поразили, Александр Павлович…

Мое новое отчество он выговорил с некоторым трудом.

– Чем это?

– Намедни, мне отписался старый товарищ, как раз сосед графа Суркова, надеюсь, помните такого?

– Ну как же… И что пишет?

Этот разговор немного начал забавлять меня.

– Очень хвалит вас и ругает меня, что такого боевого сына определил в Корпус жандармов, а не в армию.

– А вы что думаете?

– Вы все правильно сделали. До нас дошли только отголоски той истории, может расскажете, что произошло в действительности и кто эти люди, которых вы привезли.

Я не стал выпендриваться, и достаточно подробно рассказал, как оно все было в реальности. Когда повествование дошло до масонов и их роли в этих событиях, генерал посуровел и заерзал в кресле.

– Значит, будут все равно искать?

– Однозначно. У них, то ли пророчество, то ли тайное знание, что на просторах дикой России найдут силу из грядущего, ну или что-то похожее, которое поможет установить в мире удобный только им порядок. В общем, на выходе та же помойка что и у нас в начале двадцать первого века, только на сто пятьдесят лет раньше.

– Вы их отпустили?

– Нет. Они все умерли…

Он угрюмо посмотрел на меня, как на палача.