— Царица полей — это пехота, — возразил Супонин. — И еще кукуруза. А физика — это царица наук. Я это прочитал в журнале "Наука и жизнь".

— Правильно написано, — определил Брикетов. — Я тебе больше скажу: я об этом сам думал. И выходит, что все великие люди были физиками. Ломоносов — раз, Архимед — два, и потом этот, ну как его?.. Альфред, что ли?

— Альберт Эйнштейн, — важно сказал Супонин.

— Во-во! — сказал Брикетов. — Только что он изобрел, я забыл.

— Он то изобрел, что все относительно, — сказал Супонин.

— Постой, — сказал Брикетов. — Разве это он, а не Циолковский?

— Ты все спутал, — сказал Супонин. — Циолковский — он не по этому делу. Он все открыл насчет космоса. Он, если хочешь знать, самый был великий гений, хотя и глухой. Я про него кино смотрел. Так он там только через трубку слышать мог.

— Ну и что? — сказал Брикетов. — Это ничего не значит. Вот у тещи моей бывшей…

— Погоди, — сказал Супонин. — Я тебе еще про этого хотел досказать, про Альберта. "Все, — говорит, — относительно". Взять хоть тебя. Ты мужик здоровый. А из чего состоишь?

— Из чего? — Брикегов пожал плечами. — Из мяса. Из костей и мускулатуры.

— Вот, — сказал Супонин. — А мясо из чего?

— Из жил, — сказал Брикетов.

— Из атомов! — с торжеством сказал Супонин. А атомы относительно тебя — фигня. Их и в микроскоп не видать.

— Колоссально, — сказал Брикетов. — А вот атомы из чего?

— Из частиц, — сказал Супонин, подумав. — Из частиц и материи.

— А материя? — не отставал Брикетов.

— Неизвестно, — сказал Супонин. — Про это ничего не написано. Может, сами не знают.

— А может, и знают, — сказал Брикетов, — да это государственная тайна.

— Ну, что тебе сказать, — вздохнул Супонин. — Непростая вещь — физика. Там еще бывают другие законы. Например, закон, что плюс на плюс будет минус.

— Закон бутерброда, — сказал Брикетов. — Как ни роняй — все маслом вниз. Я вчера уронил — точно! Я еще два раза попробовал, для опыта. Как из пушки маслом книзу, и все!

— А потом? — спросил Супонин.

— Потом съел, — сказал Брикетов. — А вот ты про закон сосудов слыхал?

— Закон сосудов? — Супонин оживился. — Это как? Сколько вольешь, столько и выпьешь, что ли?

— Ну, в общем, да, — сказал Брикетов. — Это если, значит, разные сосуды соединить, так вода будет на уровне, понял? А если разъединить, так потечет.

— Ежу понятно, — сказал Супонин. — Мне про этот закон вчера один физик объяснил. С тридцать девятой квартиры. "Зайдите, — говорит, — у меня опять в ванной течет".

— Пойдешь к нему? — спросил Брикетов.

— Мне он тот раз пятерку уже дал, — сказал Супонин. — В этот раз может не дать. Сходи ты лучше.

— Ох, эти физики, — сказал со вздохом Брикетов. — Может, сделать ему нормально?

— Ну что тебе сказать? — проговорил Супонин. — С одной стороны, конечно, наука, это мы уважаем. А с другой стороны, о себе тоже надо думать…

Оба взяли свои чемоданчики с ключами и прокладками, расписались в журнале техника-смотрителя и отправились трудиться.

— Стой, Коля, — сказал Брикетов. — Перекурим.

Оба остановились, закурили.

— Тяжелая, зараза, — сказал Супонин.

— Это еще самый мелкий, — сказал Брикетов. — Другие-то вдвоем и не поднять.

— Говорят, в Италии один чудак жил, скрипки обожал делать, — сказал Супонин. — Страдивариус его фамилия была.

— Вчера в "Добром утре" про веселого архивариуса пели, — отозвался Брикетов.

— Страдивариус — архивариус! — восхитился Супонин. — Стих получается! Да, ну вот. Он, старикан этот, самый был крупный специалист. Маленькие такие скрипочки изготовлял, лакированные. И между прочим, хорошие деньги имел.

— А какие у них деньги были?

— Как какие? — не понял Супонин.

— Ну, рупии там или кроны?

— Нет, не рупии, — сказал Супонин. — Постой, какие же у них деньги были? Шиллинги, что ли? Нет… А, вспомнил — луидоры. За одну скрипку ему сто тысяч давали.

— А луидор — это сколько рублей? — с интересом спросил Брикетов.

Супонин задумался.

— Луидор, — решил он, — это рубля полтора.

— Сто пятьдесят тысяч, значит, — сосчитал Брикетов. — За одну штуку. Ничего себе жил.

— Ну и правильно, — сказал Супонин. — Ведь скрипка, понимаешь ты, это такая вещь! Золотой инструмент. Сама малюсенькая, а звук такой — всю душу переворачивает.

— Это верно, — согласился Брикетов. — Звук у нее пронзительный, даже уши закладывает, такой звук. А возьмешь ее в руки и не подумаешь. Помню, я одному профессору как-то скрипку нес. В футляре. Красивый был футляр, черный. Так мне профессор за это пятерку дал, а там весу-то было от силы два кило.

— Вот я и говорю, — сказал Супонин. — Умный был человек этот Страдивариус. Хорошую вещь изобрел. Свои деньги по совести получал.

— А тому, кто вот эту бандуру придумал, я бы ни луидора не дал, сказал Брикетов.

— Точно, — подтвердил Супонин. — Намучаешься с ней, будь здоров, а получишь ту же пятерку.

Они погасили сигареты, бросили окурки, надели лямки и потащили пианино на следующий этаж.

— Телевизор включить? — спросил Супонин.

— Обязательно, — сказал Брикетов. — Телевизор — это, я тебе скажу, окно в мир!

— Вот именно, — сказал Супонин, включая телевизор. — Именно окно.

— Ну, будем! — сказал Брикетов.

— Давай! — сказал Супонин.

— Ффффффу! — скривился Брикетов. — Гадость!

— Ничего, — сказал Супонин. — Запей!

На телеэкране закружились под музыку черные журавли.

— "В мире животных", — сказал Брикетов. — Интересно, про кого сегодня будет. Прошлый раз про этих было, про кенгуру.

"Сегодня, товарищи, мы расскажем вам о пингвинах", — сказал мужчина с экрана.

— Нормально, — сказал Супонин. — Про пингвинов — это нормально.

— Про кенгуру тоже колоссально было, — сказал Брикетов. — Смотрел?

— Не смотрел, — сказал Супонин. — Про кенгуру не смотрел.

— Ну, будем, — сказал Брикетов.

— Давай, — сказал Супонин.

— Охххххх, гадость, а? — сказал Брикетов. — Бррр!

— Ничего, — сказал Супонин. — Если запить.

"Пингвины, — сказал голос за кадром, — достигают роста ста двадцати сантиметров…"

— Гляди, — сказал Супонин. — Вон их сколько. Стоят, ничего не делают!

"Пищей пингвинам служит в основном рыба…"

— Слыхал? — сказал Супонин. — Рыбу им подавай. Тоже мне, цацы.

"Пингвины, — ласково сказали с экрана, — великолепно плавают и ныряют…"

— Слышь, — сказал Супонин. — Плавают и ныряют, а летать не могут ни шиша. Курица — не птица, понял?

"Самка пингвина приносит одно яйцо", — сказал телевизор.

— Гляди-ка! — сказал Супонин. — Здоровое. Это тебе не по рубль тридцать.

— Само собой, — сказал Брикетов.

— Интересно, — сказал Супонин. — Съедобные эти пингвины или нет?

— Ну, будем, — сказал Брикетов.

— Давай, — сказал Супонин.

— Ффффффу! — сказал Брикетов.

— Нич-чо! — сказал Супонин. — Главное — запивать!

"…А сейчас мы простимся с этими удивительными птицами…"

— Летят перелетные птицы! — запел Брикетов. — А я остаюся с тобой! Ты понял, перелетные птицы летят! А я остаюся! Об-бидно!

"Теперь мы переходим ко второй теме нашей передачи, — сказал мужик с экрана. — Это тоже птицы, на этот раз самые маленькие — колибри…"

— Обратно птицы? — мрачно сказал Супонин. — Все птицы, птицы… Ты мне про кенгуру давай.

"Некоторые колибри так малы, что их вес едва превышает полтора-два грамма…"

— Стой! — сказал Брикетов. — Стой, Коля! У меня на них душа горит, на этих гадов. Зачем птичек мучают?

— Давай, — сказал Супонин. — За их здоровье!

— Фффффууу! — сказал Брикетов. — Ф-фу ты!..