Громадная толща пород , постоянно нависающая над головой всё ещё продолжала давить на сознание, но за прошедшие со дня первого знакомства с недрами три года, Василий научился держать эмоции под контролем. Главное не думать, что вся эта масса (два километра) вдруг ни с того ни с его может рухнуть на тебя, раздробив кости в муку… или основной ствол шахты рухнет и выхода назад не будет. От обвала выйдут из строя коммуникации водоосушеия или вентиляции и ты либо сваришься, либо утонешь… или метан взорвется….

- Бррррр! – Василий тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли и ругая себя за то, что поддался внутренней слабости. Он уже и сам не помнил, почему выбрал именно эту профессию . Может была в этом постоянном риске какая – то великая романтика, которую порой понимают все, читая про великих мореплавателей, рискующих жизнью ради географических открытий, играя в карты на последние деньги и заливая спиртным серую обыденность. Трудно полностью определённо сказать . Здесь было что - то безотчётное. То, чего не понять прагматичной частью ума.

Подъёмник тем временем начал свой монотонный путь вниз, занимающий целых семь минут.

Харченко, ехавший со своей бригадой, время от времени бросал косые взгляды на Василия, а тот смотрел в пол и старался не дышать. Минуты тянулись бесконечно долго . И если бы не Валерка, постоянно отвлекавший внимание толпы своими бесконечными разговорами, то бригадир точно спросил бы что с Василием такое, а там и до второго предупреждения недалеко. Слава богу, что друган к нему с разговорами не пристал, видно понял, что сейчас не самое подходящее время.

Послышался глухой толчок и кабина лифта остановилась, тряхнув своих пассажиров. Решётчатая дверь открылась и народ шустро, чтобы не задерживать смену, повалил на выход в объятия черноты шахты, жидко разбавленной лампами низковольтного освещения. После восьми часов под землёй при температуре в три десятка градусов и в постоянном нервном напряжении за задержку могли и спросить, причём весьма серьёзно.

В нижней части основного ствола шахты было оборудовано несколько помещений. В одном из них хранили (или всем говорили, что хранили) резервные самоспасатели. Самоспасатель – это такая штука, типа противогаза, только действующая по замкнутому циклу. Если что случиться – задымление или густая пыль от завала попрёт, то спасение только в нем. Во время смены их постоянно носят с собой, передавая сменщику, как защитный тотем от смерти. По правилам безопасности исправных аппаратов должно быть больше, чем надо, но Василий, да и многие из шахтёров догадывались, что работающих дай бог половина, а из тех, что сработают дай Бог половина выдаст половину положенного срока регенерации кислорода. Такая вот рулетка жизни и смерти. Правда в данный момент Василий не задумывался об этом. Находясь в шахте он привык думать о совершенно отстранённых вещах: о своей лучшей зимней рыбалке, когда за утро вытащил аж четырех судаков от трех до пяти кило, о предстоящей через пять дней зарплате , о Лариске, и как самый сильный отвлекающий образ – тёща, Наталья Фёдоровна, приезжает к ним в гости и заводит свою эндомозговую гипердестропилу.

- Брррррррррр! – в ужасе тряхнул головой Василий и вернулся в реальный мир. За своими размышлениями он совсем не заметил, как протопал всю основную штольню и свернул с бригадой в одну из боковых. Здесь кипела работа. Громадный угольный комбайн вгрызался в угольные пласты, поделывая проход в толще горных пород и кроша их на камни, величиной с два кулака. Хоть в чём – то технический прогресс облегчал труд людей, тем не менее это было ещё далеко не всё. Раздробленный песчаник и уголь захламлял весь конец штольни, а около десяти шахтёров вывозили уголь и пустую породу с помощью тачанок на конвейер основной штольни. В этом смысле процесс работы на этой шахте оставался довольно допотопным, но рабочих это мало заботило. Ручной труд создавал обилие рабочих мест, а чего ещё людям надо?

В это время старая смена заметила приближение новой и работа ветки на некоторое время остановилась.

- Эй Харча! Вы на пять минут задержались! Бить вас сегодня будем, если не проставитесь. – крикнул Стопка – Степан Ваньков - бригадир первой смены пятой ветки, расплываясь в приветственной улыбке и выбрасывая вперед ладонь для рукопожатия. Шутка, похоже удалась. Опоздание на пять минут по всем правилам не могло быть чем – то серьёзным и Харченко охотно ответил на подначку.

- Нет, нет , нет ! У тебя же работа вредная, а ты хочешь, чтоб мы самолично вам почки сажали ? Мы вам лучше что - нибудь полезное для здоровья купим - лейкопластыря например…

- Медицинского спирта тогда хотя бы возьми. Им лучше мелкие царапинки врачевать. – усмехнулся Стёпа.

- Ну уж нет. Вы же даже применить правильно его не сумеете, а по сему – лейкопластырь и точка. Лучше с вас медицинский, а мы придём и вместе с вами разберёмся, какой метод лечения наиболее прогрессивен. – не уступал Харченко.

- Значит как обычно – фифти – фифти. Жду вас со смены. – улыбнулся Степан и начал уводить своих шахтеров, похожих сейчас более всего на адских чертей.

- Ну чего встали белоснежки ? Занимаем рабочие места, согласно купленным билетам! – крикнул Денис , выдавая подчинённым самоспасатели, оставленные предыдущей сменой. Себе, как водиться он взял самый последний.

Забирая дыхалки, шахтёры расползались по своим рабочим местам. Валерка, как самый квалифицированный из смены, занял место у «руля» угольного комбайна. Остальные, в том числе и Василий, разобрали тачанки и лопаты и принялись, пока ещё бодро, возить уголь на конвейер.

- Стой. – притормозил Василия Денис, после того, как вручил ему самоспасатель. – Вижу опять синий на работу пришёл. Ещё в лифте заметил. Влепить бы тебе второе предупреждение и если не уволить, так тринадцатой лишить, да Валерка за тебя очень просил. Короче ещё раз поймаю – точно без тринахи будешь и плевать мне, какие у тебя в семье финансовые трудности. Понял, надеюсь ? - Харченко выразительно посмотрел на Василия и дождавшись кивка отпустил его, продолжив выдавать дыхалки.

- Заметил, гад. –тем не менее беззлобно, подумал Василий. Внутренне он всё же был благодарен бригадиру за нежданную доброту и для себя зарёкся не пить перед сменой. Ситуация между тем складывалась интересная. Дома Василий пить не мог. Пьяным появляться тоже. Выносить немой укор Ларисиных глаз было не легче, чем выслушивать Дениса, хотя жена ему за всю жизнь не сказала ни одного резкого слова. В этом – то и была загвоздка. Напиваясь в очередной раз и видя, как она молча тащит его домой было невыносимо. Хоть бы слово грубое сказала, а так… Василий неизменно чувствовал себя последней сволочью, и рука со стаканом замирала на пол пути.

- Теперь ещё один друг – благодеятель выискался. – удручённо думал он, в очередной раз повторяя свою карусель с тачанкой. Туда – обратно, туда – обратно. Единственное колесо древнего, как мир устройства , то жалобно скрипело под тяжестью породы, то убаюкивающее шуршало, вращаясь налегке. Конвейерная работа вообще очень способствует уходу в себя. Мозг начинает, словно жить какой – то собственной жизнью, пока тело трудиться. Не замечаешь, как пролетает смена, но и к делам мирским возвращаешся не сразу. Это, как если бы кто – то работал за тебя, а ты в это время смотрел бы телевизор, а от телика как правило оторваться трудно…

Проходили часы. Смена перевалила за половину и начинала чувствоваться усталость. Народ за тачанками ползал, как сонные мухи и даже Валерка уже не первый раз напряжённо вытирал пот со лба, размазывая угольную пыль по всему фэйсу и превращая её в грязевую крем – маску. Уголь в этом месте шёл особенно хорошо. Пласт был сильно трещиноватый, но совсем не содержал метан, что немного озадачивало Дениса, однако над ним висела норма выработки за смену да и знал он, что скажет инженер шахты. Денис на секунду смоделировал в голове этот разговор, ярко представив стоящего перед собой стодвадцатикилограммового Виктора Геннадьевича (это при росте в метр восемьдесят) – Дэн, ну ты чё дурак такое спрашивать ? Нет метана, так и ладушки! Работайте на здоровье и радуйтесь . - Ничего не оставалось, как продолжать делать своё дело.