Кауниц на этом не успокоился и проинформировал Кобенцля о всех слухах, ходящих о графе Сен-Жермене, среди которых был и такой: "В 1759 г. в Париже некий человек, как утверждалось, близкий родственник одного из почитателей графа, своим упорством добился права нанести ему визит домой. Жилье оказалось грязнейшим. В ответ на его вопросы об изобретениях граф показал несколько образцов и старый фолиант о магии, в котором были лишенные всякой ценности формулы"³⁸⁷. Слова о жилище — явная ложь, ибо в Париже граф Сен-Жермен проживал в гостинице вдовы Ламбер, куда Глейшен много раз приходил к нему в гости, — грязь он бы заметил. Поговаривали также, что граф купил у господина де Сен-Флорантена землю стоимостью 1,8 миллиона франков, не смог собрат" деньги и покинул Францию.

В ответ Кобенцль сказал, что у Сюрмона — "у кораблевладельца в Копенгагене лежит ценностей больше, чем на миллион, что где бы он ни был, он делал роскошные подарки, тратил много и никогда ничего ни у кого не просил, никому не был должен"³⁸⁸.

27 мая Кобенцль направил Кауницу все образцы металлов и краски по ткани, шелку, шерсти и коже: "Я сделал пакетики, оставив надписи и объяснения изобретателя"³⁸⁹.

Спустя два дня, 29 мая, Сюрмон отправился в Турнэ с молодым виконтом Неттин для того, чтобы передать ему все секреты производства. По возвращении был написан проект контракта между ним и Кобенцлем.

"В течение всей своей жизни господин Сюрмон будет получать прибыль от мануфактуры Турнэ, которая в настоящее время строится на паях.

Из причисляющейся ему прибыли будут вычитаться одолженные ему суммы, а также те, которые были потрачены на него. После того как эти суммы будут возвращены, он сможет свободно пользоваться прибылью.

Граф обязуется перед Кобенцлем передать нужную информацию для изготовления синей и зеленой краски, для рафинирования масла, плиссировки кожи, идущей на изготовление шляп, а также все прочие известные ему тайны и подходящие средства, позволяющие повысить качество изготовляемой продукции до совершенства"³⁹⁰.

Однако прежде чем подписать контракт, госпожа Неттин отправилась в Париж проконсультироваться со своими зятьями маркизом Лабордом³⁹¹ и господином де Лалив де Жюлли³⁹². Она ничего не узнала "предосудительного о графе Сен-Жермене и приобрела уверенность в том, что ни о чем беспокоиться не стоит ни с какой стороны"³⁹³.

Итак, никаких препятствий к подписанию контракта не оставалось, но 8 июня пришла депеша из Вены господину Кобенцлю от господина Дорна³⁹⁴, сообщающая, что страдающий "жестокими коликами" (дипломатическая болезнь) Кауниц поручил ему передать следующее: "Следует остановить все предварительные работы и все то, что было предпринято для крупномасштабного производства; не представляется возможным заключить какое-либо соглашение с господином Сюрмоном. пока не будет дано специальное разрешение Его Величества".

Это означало полное отстранение Сюрмона. По получении этого письма Кобенцль поменял тон в разговорах с изобретателем, и, несмотря на вмешательство бургомистра Хасселаара, лично приехавшего из Амстердама в Брюссель поручиться за своего друга, Кобенцль своего решения не изменил³⁹⁵. Более того, по поводу предметов, привезенных Сюрмоном из Голландии в залог денег, одолженных госпожой Неттин, Кобенцль сказал, "что предметы эти не представляют ценности, а в Голландии остались картины, которым он [г. Сюрмон] придает большое значение, тогда как они большой ценности не представляют"³⁹⁶. Доказывая тем свою предвзятость, Кобенцль добавил: "Так что мы можем только мечтать о том, чтобы избавиться от него и забрать себе его изобретения за минимальную цену, избежав прочих трат и устранив его от руководства всем проектом"³⁹⁷.

С этой целью Кобенцль написал "памятку" о произведенных затратах:

Затраты по окрашиванию тканей

Общая сумма в гульденах 99 935

Сюда следует добавить отдельный счет для господина Сюрмона:

Различные суммы, полученные

от госпожи Неттин авансом³⁹⁸ 81 720

Затраты господина Расса и госпожи Неттин

на обустройство графа, а также для

его поездок в Турнэ и пр. 12280

Итого в гульденах 94000

То есть всего около 200 000 гульденов³⁹⁹. Увидев эти (преувеличенные) суммы, Кауниц отказал в поддержке правительства. Кобенцль тогда предложил, чтобы госпожа Нетгин забрала все предприятие целиком. Получив выводы своего канцлера" императрица Мария-Тереза тотчас же приняла и утвердила это предложение. Канцлер писал следующее: "Совершенно очевидно, что такого рода опасные предприятия⁴⁰⁰ не отвечают требованиям государства ни по своей природе, ни по требуемому управлению, ни по своей деятельности. Однако, поскольку госпожа Неттин неосторожно заплатила авансом из собственного кармана 200 000 гульденов⁴⁰¹, и она желает забрать себе эти заводы⁴⁰², было бы справедливо, чтобы Ваше Величество ей их передало, заодно поручило правительству предоставить госпоже Неттин всяческие возможности, а также оказать ей помощь, не противоречащую интересам финансов и государства в целом"⁴⁰³.

Императрица Мария-Тереза тотчас же написала князю Карлу Лотарингскому, генеральному губернатору Нидерландов, следующее: "Мой государственный и дворцовый советник доложил мне о своей переписке с господином Кобенцлем о так называемых тайных способах изготовления и производства, якобы имеющихся у некоего господина Сюрмона, а также о мануфактуре, которую господин Кобенцль в соответствии с этим уже открыл в городе Турнэ, с разрешения Вашего Высочества… Я разрешаю Вашему Высочеству оказать госпоже Неттин всякую помощь и поддержку, не противоречащую интересам моих финансов и благу моих бельгийских провинций"⁴⁰⁴.

Как видно, Кобенцль повел себя искуснейшим образом, и в этом деле Кауниц ему помог: они представили то "выгодное дело в виде организованного господином Сюрмоном "промышленного" мошенничества"⁴⁰⁵. Вследствии этого последнему срочно пришлось покинуть город. Кобенцль писал: "Ожидаю скорый отъезд господина Сюрмона, и надеюсь, что госпожа Неттин скоро сможет вернуть себе те суммы, которые она одалживала. Среди тех тайных способов наверняка есть что-то хорошее, как это видно, по крайней мере, в изготовлении шляп и в дублении кожи. К тому же все наши торговцы шелками и льняными тканями считают окрашенные ткани чудесными"⁴⁰⁶.

Если это так, то к чему весь этот фарс? Это тайна. Мы находимся в том же положении, что и Кауниц: "Я не очень хорошо понимаю, что означает фраза из вашего доклада от 2-го числа этого месяца: "Ожидаю скорый отъезд господина Сюрмона". Добровольно ли он уезжает, или его наконец выгнали? В первом случае он может увезти с собой не только деньги госпожи Неттин, которую мне искренне жаль, но и те самые замечательные секреты. Во втором случае, надеюсь, что удалось заполучить от него и секрет очистки масел"⁴⁰⁷.

Ответ Кобенцля: "Господина Сюрмона не выгнали. Однако пока мы ожидали решения Ее Величества о том, заберет ли она мануфактуру или оставит госпоже Неттин, сын последней оставался в Турнэ и обучался всем тайным приемам господина Сюрмона. Когда от него узнали все, что он знал, и его присутствие более не было необходимым, я написал ему, что получил высочайшие указания о том, что Ее Величество и слышать не желает о каких-либо секретных способах. В то же время молодой Неттин дал ему знать, что его мать оставляет себе мануфактуру для того, чтобы покрыть свои расходы и что денег она вперед больше не даст. Тогда он решил уехать, сказав, однако, что вернет все суммы в течение следующих нескольких месяцев"⁴⁰⁸.

"К тому же он разрешил применять его секретные способы изготовления, и если нужно было какое-нибудь дополнительное разъяснение, он готов его дать, где бы он ни находился. Он уехал в Льеж и обратится, наверное, к маркграфу Баден-Дурлахе в Карлсруэ⁴⁰⁹. Неттин еще надеется вернуть хотя бы часть тех сумм, которые она отдала"⁴¹⁰.