Еще и еще раз испытывал Сергей свою термобатарею. Однако самые тщательные исследования не давали никаких результатов.

Под влиянием обуревавших его чувств Сергей невольно возвращался к мысли о предложении Побединского. Не прибегнуть ли, в самом деле, к его помощи?

Но вдруг раздался знакомый сухой щелчок - стрелка прибора показывала присутствие очень сильного тока - тока необычайной мощности! Даже больше той, которую он наблюдал как-то вместе с Николаем.

Сергей замер и начал прислушиваться: не слышно ли странного звука, который раньше обязательно сопровождал это таинственное явление? Нет. Кажется, не слышно… А впрочем, как будто бы что-то слабо жужжит… или даже стучит.

Сергей бросился в своей термобатарее и принялся тщательно ее обследовать. Все было по-прежнему, и не было никаких причин, почему бы она вдруг снова начала вырабатывать ток необычной силы.

Сергею захотелось закричать, позвать кого-либо, чтобы необыкновенное чудо увидел еще кто-нибудь.

Вдруг в дверь раздался громкий, настойчивый и бесцеремонный стук. В тот же момент явление исчезло. Черная стрелка амперметра рывком соскочила вниз шкалы и, покачавшись немного, замерла на месте. Термобатарея снова вырабатывала слабый ток.

"Что за наваждение? - думал Сергей, отпирая дверь. - Прямо как нарочно: стоит кому-нибудь появиться - и термобатарея начинает вырабатывать слабенький ток".

В дверях показалась Степанида Афанасьевна.

- Насилу достучалась. Чуть дверь не сломала! - сказала она недовольным голосом. - Вот возьмите… Это Виктор Николаевич вам прислал. Просил еще передать, что бумагу эту нашли девочка и мальчик и на квартиру к нему принесли. На речке нашли, что ли…

Сергей взял из рук уборщицы заклеенный почтовый конверт и быстро распечатал его. Внутри оказался вчетро сложенный лист измятой бумаги. Сергей сразу же узнал его: это была еще одна страничка рукописи его прадеда.

Вероника Аркадьевна вошла в кабинет своего мужа с твердым намерением серьезно поговорить о Пете.

Вчера… Просто стыдно вспомнить! Когда она сделала замечание ребятам, он, вместо того чтобы ее поддержать, явившись на шум в Петину комнату, решительно все испортил. Он принялся беседовать с Петиными друзьями об их жестянках, проволочках и прочем хламе, которому в приличной профессорской квартире не должно быть и места.

- Виктор, нам необходимо объясниться… - начала она, усаживаясь на диван.

- Это ты, наверно, насчет вчерашнего? С удовольствием, - ответил Побединский.

- Воспитание детей требует, чтобы взрослые в их глазах были единодушны. Нельзя допускать, когда я говорю одно, чтобы ты утверждал совсем другое.

- Согласен полностью. Единодушие родителей или лиц, которые отвечают за воспитание - в данном случае мы с тобой в отношении Пети, - самый идеальный и даже обязательный фактор с педагогической точки зрения.

- Так почему же ты не поддержал меня вчера? Наш Петя, вместо того чтобы читать книги, начал заниматься какой-то чепухой. Ведь я должна была ему об этом казать?

- Прости, дорогая, что единодушия не получилось. Я понимаю, что это очень вредно с педагогической точки зрения, но, к сожалению, я был вынужден так поступить. То, что собиралась сделать ты, принесло бы еще больший вред. Ты утверждаешь, что Петя, вместо того чтобы читать книги, начал заниматься, как ты выразилась, "чепухой"… А интересовалась ли ты, какими именно книгами преимущественно увлекается наш Петя? Разве не ты отбирала у него этой весной замусоленную и изодранную книжку "Смерть под тремя ножами"? Думала ли ты, что у нашего Пети все еще нет даже малейшего интереса к какой-нибудь профессии или области знаний? А уж пора, матушка…

- Я тысячу раз просила не называть меня "матушкой"! Разве ты не понимаешь сам, что это звучит ужасно? - поморщилась Вероника Аркадьевна.

- Прости, прости великодушно… Опять забыл! Хотя повторяю тебе уже в сотый раз, что в старинном русском слове "матушка" не вижу ничего плохого или оскорбительного. Да и возраст у нас таков…

Последняя фраза совсем обидела Веронику Аркадьевну. Она принадлежала к той категории пожилых женщин, которые любой разговор о возрасте принимают за личное оскорбление.

- Значит, ты не возражаешь, чтобы наш Петя избрал себе профессию кузнеца? - гневно заявила она, поднимаясь с дивана. - Мальчик начинает возиться со стамесками, отвертками и разными там щипцами, а ты этому даже потакаешь?

Виктору Николаевичу с трудом удалось успокоить свою супругу и усадить ее обратно на диван. Но еще более тяжелая задача была впереди.

Вероника Аркадьевна воспитывалась когда-то в так называемом институте благородных девиц - дореволюционном учебном заведении закрытого типа, куда даже не всякие дворянские дети принимались. Как видно, именно оттуда она вынесла и умудрилась сохранить надолго многие черты дореволюционного "благородства", как, например, принебрежительное отношение к любому физическому труду. Она усматривала в нем только неприятную повинность, к сожалению, выпадающую на долю многих людей. Поэтому даже вид таких часто встречающихся в обиходе вещей, как молотки, плоскогубцы, отвертки и самые обыкновенные гвозди, вызывал у нее чувство отвращения. Она даже несколько настороженно относилась к слову "инженер" и не слишком желала, чтобы ее любимый племянник принадлежал в будущем к этой профессии. Впрочем, "настоящий" инженер представлялся ей с выхоленными и изнеженными руками и почему-то всегда в белоснежном кителе, который обычно носят в жаркую погоду.

- Мне кажется, что на Петю оказывает дурное влияние сын уборщицы, Ваня, заявила она, продолжая разговор с мужем.

- К сожалению, дорогая, Ваня на голову выше нашего Пети. Это очень способный и интересный мальчик, - ответил Виктор Николаевич.

- Но ведь ему место только в какой-нибудь мастерской! Он все время что-то мастерит…

- Очень хорошее место. Я не возражал, если бы и наш Петя надумал туда поступить. Человек, предварительно поработавший в мастерской или на заводе, всегда может стать ценным инженером.

- Ты окончательно сошел с ума! - категорически заявила Вероника Аркадьевна.

Трудно было Виктору Николаевичу объяснить своей супруге, что физический труд - почетный труд в нашей стране. Что настоящий инженер - это совсем не белоручка, а человек, умеющий на деле показать рабочему, как нужно работать у того или иного станка. Что не только инженер или техник, а любой культурный человек должен интересоваться современноа техникой. Мало того, у него должны быть навыки в обращении с простейшими инструментами и машинами.

- Но вся эта возня с плоскогубцами, отвертками и прочими молотками - одним словом, с техникой - отнимает у детей массу времени! Подумал ли ты, что это может отразиться на успеваемости в школе? Я уверена, что твои настроения не разделяет ни один педагог… - вдруг вспомнила Вероника Аркадьевна.

Вместо ответа Виктору Николаевичу оставалось лишь глубоко вздохнуть. Некоторые педагоги действительно не понимали тогда, зачем нужны детям элементарные знания в области техники.

- Вот видишь! - восторжествовала Вероника Аркадьевна. - Ты молчишь. Ты прекрасно знаешь, что настоящие педагоги, - Вероника Аркадьевна сделала ударение на слове "настоящие" - не разделяют твою точку зрения! Как же можно разрешать Пете возиться… Ну, с этим самым… Чем они там занимаются…

Виктор Николаевич начал объяснять, что мальчики, которые с ранних лет пробуют собирать радиоприемники и тому подобные вещи, занимаются совсем не игрушками. Это будущие изобретатели и конструкторы проходят первую щколу мучительных исканий и дерзаний, пусть часто наивных по-детски, но всегда полезных в будущем. В качестве примера Виктору Николаевичу даже пришлось привести случай из биографии изобретателя радио Александра Степановича Попова и рассказать о том, как двенадцатилетний Саша Попов устроил запруду на маленьком ручейке, протекавшем мимо его дома, и соорудил крохотную электростанцию с мельничным колесом и динамомашиной, изготовленными собственными руками.