Он сконфуженно посмотрел на меня, а я замолчала, потому что после длинной речи снова заболело горло.

   - Извините, мадемуазель, еще раз благодарю вас за неожиданное спасение, и может быть, вы все-таки расскажете о том, что произошло тогда более подробно, - сделал попытку добиться от меня правдивого рассказа о происшедшем.

   - Нет, инспектор, а еще не говорите никому обо мне, о чем я рассказала тогда, мне и так придется кардинально менять образ жизни, не добавляйте проблем, с которыми мне не под силу справиться, тем более, вы мой должник, пожалуйста.

   На несколько секунд задумавшись, он согласно кивнул головой и удалился.

   Я тупо пялилась в телевизор, заново переживая услышанные новости. Все еще муссировались различные версии случившейся со мной трагедии. За последнюю пару дней меня навестила куча народа: парочка представителей от организаторов конкурса, почти все сопровождавшие нас во Францию, агент страховой компании, атташе из посольства и снова - Круазо. Прямо проходной двор, честное слово, а не больница. Меня все эти люди уже не просто напрягали, а скажем так, вызывали глухое раздражение, поэтому через две недели после госпитализации, так до конца и не долечившись, выписалась и, благодаря помощи и содействию Этьена Круазо, забрав свои вещи из отеля, покинула Францию.

   Из зеркала в собственной ванной на меня смотрела странная расплывшаяся рожа. По-другому не скажешь, глядя на плавающий овал лица и щелки вместо глаз. Нос огромной грушей свисал до верхней губы, практически касаясь ее. Создавалось впечатление, что лицо пыталось определиться, какую же форму ему выбрать и никак не могло принять решение. Три дня назад, вернувшись из Франции, с трудом избежав общения с встречавшими в аэропорте репортерами и другими заинтересованными лицами, словно мышь в норе забилась в своей квартире, не желая никого видеть и слышать. До сих пор испытывая неприятную слабость и озноб, -температура по-прежнему не проходила - я, словно привидение, слонялась по комнатам, не решаясь выйти на улицу. Меня в очередной раз выручили старые бабушкины подруги, дружно обеспечивая вкусной готовой снедью собственного приготовления, и полностью загрузив холодильник продуктами. Не отвечая на телефонные звонки и ни с кем больше не общаясь, я просуществовала так три дня и вот, на утро четвертого увидела это. Судорожно распахнув халат, я с ужасом поняла, что и тело, словно горячий воск свечи, поползло, размазывая очертания и теряя свои истинные формы. Я кинулась к телефону, схватив его дрожащими руками, набрала '03'. Услышав знакомое "Скорая", замерла, прижав трубку к уху. И что же я им скажу. Что я, словно воск, таю, или что меня недавно погрыз монстр в человеческом обличье, а может у меня две с половиной недели температура держится от тридцати семи до тридцати девяти и, скорее всего, именно по этому галлюцинации возникают.

   Осторожно отключив телефон, снова направилась в ванную, пытаясь при этом не шуметь и не издавать лишних звуков. Потом, когда до измученного сознания дошло, что я словно партизан в тылу врага бесшумно пробираюсь в собственную ванную, расхохоталась, не обращая внимания на саднящее, с трудом заживающее горло. Да, подобными темпами, я очень скоро сама попрошусь в психушку. Мысленно отмахнувшись от всего и почувствовав себя чуть увереннее, задрав подбородок, зашла в ванную и, сглотнув слюну, все еще нерешительно посмотрела на себя в зеркало. Уф-ф-ф... Там отражалась я и только я. Стройная, чуть выше среднего роста платиновая блондинка с серебристо-серыми глазами и мраморной кожей - настоящая снежная королева. Из-за такой внешности и необходимости всегда носить перчатки, чтобы защитить сознание от видений, в школе меня именно так и называли. Выражение 'красота - страшная сила' в моем случае не срабатывало, вернее красивая девушка обладала страшной силой. Красота не творила чудеса и удивительные вещи, я вела себя таким образом, что со временем меня вообще научились практически не замечать. А уж занятия, конкурсы, концерты, мастер-классы, плюс несколько языков почти не оставляли времени для общения со сверстниками, спать иногда некогда было. Снова осмотревшись, облегченно вздохнула и вышла из ванной. Решив, что синие круги под глазами и выпирающие кости на теле радости не добавляют, пошла 'усиленно питаться и поднимать гемоглобин'.

   К вечеру температура несколько раз меняла свое значение, и два раза я снова наблюдала 'огарок свечи' в зеркалах. Меня так трясло, что даже ложку в руках не могла удержать. Начало казаться, что действительно схожу с ума, но при этом идти к психиатру совсем не хотелось. Я решила сделать ход конем. Во время очередного "свечного приступа" схватила фотоаппарат и сделала несколько фотографий, чтобы убедиться, в конце концов, что это не галлюцинации. После того, как в зеркале на меня снова смотрела моя прежняя, еще более-менее симпатичная физиономия, с замирающим сердцем прокрутив сделанные фотки, поняла, что с головой у меня вроде все в порядке, а вот с телом... как-то не очень. Удалив все фотографии, положила фотоаппарат подальше и, закутавшись в одеяло, завалилась спать с мыслью: 'Посплю, и все пройдет'. Напрягать дополнительно и так сильно пострадавшую психику не хотелось.

   На следующий день, снова столкнувшись с вчерашней проблемой потери формы тела, я уже не раздумывала. Собрала вещи и содержимое холодильника, пока находилась в стабильном состоянии, которое незаметно для других контролировала с помощью зеркала и очень большого количества одежды. Затем отдала ключи от квартиры и немного денег на ее содержание, подругам бабушки и на своей старой "королле", покинула город. Уж если и сходить с ума, то подальше от людей, благо у нас в Подмосковье есть, так называемый "домик в деревне".

   Быстро заскочив в супермаркет, я купила продукты, необходимые на длительное время и другие мелкие, но такие нужные в деревне вещи, и покинула территорию асфальта и бетона. До нашей дачи добралась только к вечеру и, загнав во двор машину и перенеся все вещи в дом, закрыла ее чехлом, чтобы не привлекать совершенно ненужного внимания любопытных. Наш старый, бревенчатый, с печкой и баней, дом стоял на краю деревни возле самого леса. В другое время я бы сюда одна никогда не поехала, потому что боялась леса и темноты. А теперь, после смерти бабушки и мамы, осталась совсем одна и даже позвать, или просто довериться было попросту некому. "Да... дожилась, мать! Помрешь и никто не узнает, где могилка твоя, Дарина". - пробурчала себе под нос.

   Поняв, что начала разговаривать сама с собой, совсем загрустила, может собаку завести и спокойней будет, и поговорить с ней тоже приятно. Все лучше, чем одной в темноте на краю леса. Тут хоть кричи-обкричись - на помощь никто не придет, да и некому. Деревня все больше дичала и пустела. Шестнадцать жилых дворов и куча пустых домов, которые даже сейчас, в середине лета, пустовали. Хорошо, что хоть электричество еще не отрубили, а то мне тут совсем худо было бы. Сразу подключив старенький дребезжащий холодильник, загрузила в него продукты. Расставила консервы и разложила все остальное по шкафчикам и полочкам, протерла везде пыль и вымыла полы, потом постелила привезенное с собой белье и, наскоро ополоснувшись в тазике теплой водичкой и перекусив, легла спать.

   Разбудила боль. Не просто боль, а боль с большой буквы, от которой меня скрутило в бараний рог, причем в буквальном смысле, до хруста костей. Когда через несколько мгновений она отступила, я почувствовала облегчение такой силы, что не выдержала и заплакала от счастья. Я тихонько лежала, а слезы стекали по лицу на подушку, растекаясь темным соленым пятном. От страха лишним движением вызвать новый приступ, боялась даже пошевелить пальцем, чтобы вытереть мокрые щеки, даже вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться. И только сейчас поняла, что все это время, прошедшее с того кошмарного вечера, когда на меня напал монстр, я не плакала ни разу, находясь словно в прострации или шоке от случившегося. Как будто со стороны наблюдала за собой, окружающими людьми и событиями, которые происходили.