Я сама себе не поверила, что могла сказать такое, и замолчала, испуганно приложив ладонь ко рту, но в этот момент у Лисианы из глаз мигом испарилось отчаянье, сменившись надеждой и даже торжеством. Отец подошел ко мне и крепко обнял, а любимый брат погладил по плечу. "Эх, жаль Вацлав инспектирует станции, а то бы еще одной похвалой разжилась!" - нежилась я в лучах признательности и редкой ласки, впрочем, уже осознавая масштаб грозящих лично мне последствий. Липкий мерзкий страх, на какое-то время отпустивший, опять поднимал голову.

  - Я всегда знал, что ты умница, Лель! Но прежде чем радоваться, сначала надо выяснить все об этом торговце-исследователе, его жене и энергоносителях, - заметил Ронар и задумчиво продолжил, - у нас есть шанс, Лель, с твоей помощью.

  - Ну и как мы это провернем? - закономерный вопрос Лисианы застал всех за раздумьями. Но раз появился план, значит, его можно попытаться выполнить.

   Ронар же, со странным выражением на лице бросил взгляд на нас всех и выдал загадочную фразу:

   - Ну, либо это, либо придется поиграть на чувствах других за честь Рандованс, а возможно и на своих...

   Мы втроем удивленно посмотрели на него, но он лишь мрачно ухмыльнулся и, коротко пожав плечами, произнес, выходя из кабинета:

  - Мысли, всего лишь мысли вслух... Займусь сбором информации и подготовкой...

  - Ой! - моя единственная подруга Ринис, девушка из числа местных аристократов, к тому же состоящая в моем сопровождении, даже подпрыгнула от неожиданности, когда крепкие руки ее жениха Асиандра обвили ее талию и прижали к высокому телу. Он наклонился и на миг прижался лицом к надири в области ее макушки. Она завозилась и развернулась к нему лицом, не пытаясь вырваться из объятий. Я нутром ощущала напряжение между ними, обоюдную радость от встречи и удовольствие просто стоять рядом, прикасаясь друг к другу. Пусть не кожа к коже, но душа к душе, глаза в глаза, разделяя общее чувство - любовь.

  В кои-то веки я порадовалась, что на мне надири, скрывающее зависть и боль. Я тоже хотела подобных отношений для себя. Нет, не с Асиандром, а с тем, кто будет любить меня такую как есть, со всеми достоинствами и недостатками. Асиандр и Ринис - мои друзья, если их можно отнести к таковым при моем положении. Но им я доверяла. Пока они ели друг друга глазами, я отвернулась, пряча глаза-предатели, которые выдадут меня, как только в них кто-нибудь заглянет. Чтобы отвлечься, занялась работой. Но через несколько минут за спиной раздался голос Асиандра:

   - Принцесса, вас зовет к себе отец, причем немедленно.

   Я недовольно поджала губы и закончила рисовать на огромном пироге к ужину замысловатые рисунки, специально приготовленным для этого желе. Отойдя в сторонку, придирчиво осмотрела свое новое творение и удовлетворенно выдохнула, отдавая приказ поварятам с интересом наблюдающим за мной:

   - Все, час постоит, потом накрывайте на стол в малой гостиной.

   Челядь повиновалась беспрекословно, и это была та малость, которая меня неизменно радовала. Здесь, на кухне, я считаюсь королевой и богиней в одном лице. Меня любят, боготворят и восхищаются, потому что готовлю я как никто другой - восхитительно, просто бесподобно и неважно из чего. Природа, отобрав у меня одно, взамен подарила другое.

   Этот мой талант неизменно подчеркивался мамой, когда в разговорах с гостями ей приходилось описывать мои достоинства. Отец предпочитает есть приготовленное мной лично и гневается на "безруких поваров", когда ужин полностью ложится на них. Ронар и Вацлав - средние братья уверяют, что любят меня и так, однако есть тоже предпочитают мои кулинарные шедевры, как они сами говорят, и я неизменно и с огромным удовольствием баловала их. Лишь Лисиана презрительно фыркала, чтобы я ни сделала, и при малейшей возможности подчеркивала мои недостатки, унижая и не давая забыть о своем позоре.

  Вымыв руки, быстро одернула длинное облегающее платье и, проверив надири, скользнула в светлое нутро пневмолифта, бесшумно двинувшегося на верхние этажи резиденции. Отец уже ждал меня, а с ним и вся группа "совершенно секретно". Только мама как всегда отсутствует, она не любит интриги и политику, предпочитая заниматься исключительно коммерческой стороной предприятий, принадлежащих нашей семье лично. А мне вот приходилось поспевать везде, чтобы не заслужить очередной выговор или презрительное замечание об очередном промахе или недостатке.

   Недоуменно подняв брови, посмотрела на братьев, сестру с отцом и, почувствовав напряжение, сгустившееся вокруг, испугалась и дрожащим голосом спросила:

   - Что-то случилось? Почему меня позвали? Операция отменяется?

   - О небо, я вам об этом и говорила. Она еще ничего не знает, а уже трясется вся как желе. Убожество! - голос сестры сочился ядом.

   - Замолчи Лисиана! Я слишком потворствовал твоим желаниям и капризам, но ты исчерпала мое терпение. Моя младшая дочь красивее тебя, умнее и добрее. Ты завидуешь ей, а прикрываешься ее слабостью. Среди жителей Карияра наберется немало таких как она, ты же не даешь ей спокойно жить, тыкая ущербностью.

   Я даже замерла, услышав гневную отповедь отца, высказанную Лисиане впервые. Ведь моя сестра для всего Карияра - объект подражания, обожествления и поклонения. Символ женщины. Самая красивая, самая умная, смелая и желанная. А я... Я всего-навсего младшая принцесса древнего рода и возможная наследница трона. Может кто-то и полагает, что такого статуса вполне достаточно, но этим фактом заинтересовались лишь трое родовитых мужчин, да и то из Хартора - имперской столицы. На Карияре заинтересованных не нашлось, потому что о моей ущербности знали все, а вот как я выгляжу, никто не видел. И брать в жены призрака в мешке решился бы только самый отчаянный или ненормальный.

  Слава звездам, в выборе мужа никто не мог повлиять на меня, да и на любого кариярца, ведь это тоже железный закон, проверенный временем. Пара, нашедшая друг в друге своих половинок, сильна еще больше и крепка как камень, обточенный временем. За такую семью любой из супругов будет стоять насмерть. А я... Я слаба, труслива и... никому такая не нужна, кроме родных. Тем удивительнее слышать подобные слова от отца в сторону его гордости - Лисианы, которая в свои тридцать два года уже успела побывать замужем и стать благородной вдовой героя, защитника кариярских границ и известного исследователя, погибшего три года назад в столкновении с космическими пиратами.

   - Ты не прав, отец, завидовать тут нечему, да и некому. Но я прошу прощения, что трачу столь необходимое нам время на пустые разговоры.

   Она склонила голову, а сама искоса бросила на меня злой взгляд голубых глаз, так похожих на мои. За все свои двадцать шесть лет, так и не смогла понять, за что она меня ненавидит, ведь ей досталось так много любви наших родителей, гордых своим чадом, ей и братьям-двойняшкам Ронару и Вацлаву, которые старше меня на четыре года. Мне же достались лишь крохи, за которые все время приходилось бороться и зарабатывать. Раньше я часто и подолгу просиживала на коленях отца, прячась в его объятьях от своих страхов и невзгод, но когда исполнилось шесть лет, и на мне активировали надири, как и на любой девочке-кариярке, его отношение ко мне изменилось. Колени стали непозволительной роскошью, а объятия - проявлением слабости, редким жестом признания, за который я могла бы отдать очень многое и ждала с замиранием сердца.

   Печальные мысли прервал теплый голос Ронара, обращенный ко мне:

   - Лель, тебе придется лететь в систему Никей. Вместе с Лиси!

   Я обернулась к брату, бросила взгляд на отца, да, мне страшно лететь на Тарт, но еще страшнее - не лететь, а изо дня в день трястись от страха перед будущим.

   - Да, я поняла, Ронар... отец... - с трудом подбирала слова и неожиданно для себя заметила сочувствие в глазах Лиси.