Черный герцог был человек суровый. Окружающим он внушал невольный трепет, поэтому молодые люди сами не осмелились обратиться к нему с вопросом. Младший их брат Эрик, пятнадцатилетний мальчик, тоже ничего не знал и мог сообщить братьям только то, что старый герцог в последнее время целые дни просиживает в лаборатории, устроенной в одной из башен замка. День и ночь в лаборатории топились печи и из окон башни виднелся свет, придававший нечто фантастическое всему старому замку.

Лабораторию эту устроил в замке один из членов рода Бьёрнов — Сигурд, живший в XIV веке. Он родился на свет уродом, не способным ни к военной службе, ни к какой-либо другой физической деятельности. Поэтому он усердно занялся алхимией и разными секретными науками, приобщив к своим занятиям одного из своих племянников. С тех пор в семье вошло в обычай, чтобы младший в роду посвящал себя научным занятиям. Каждый из них обязательно излагал в рукописи результаты своих работ. В конце концов накопилось огромное количество чрезвычайно важных научных открытий, тайна которых ни разу не вышла за пределы розольфских стен. Это обстоятельство породило насчет замка всевозможные легенды, и не было в окрестностях ни одного человека, который решился бы утверждать, что Бьёрны не занимаются колдовством.

Харальд был младшим членом рода и воспитывался среди реторт и колб, как вдруг старшие братья его были случайно убиты на охоте в скоге, и он неожиданно для себя сделался главой фамилии. Приняв в свои руки управление делами, он забросил научные занятия, но потом вследствие одного события, с которым мы позднее познакомим читателей, снова принялся за них и даже пожертвовал ради этого выгодами торговли и карьерой своих сыновей.

Тщетно Олаф и Эдмунд ломали головы над загадкой — ничего у них не выходило. Особенно интриговало их то обстоятельство, что возвращение отца к занятиям в лаборатории совпало как раз с посещением замка каким-то таинственным незнакомцем, который вскоре исчез, проведя в замке только одну ночь. Ничего не придумав, молодые люди перестали наконец заниматься этим вопросом и решили терпеливо ожидать, когда случай или воля отца откроет им тайну.

ДЛЯ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ — ДВАДЦАТИТРЕХЛЕТНЕГО Олафа и двадцатилетнего Эдмунда — потянулась праздная скучная жизнь. В конце концов они пристрастились к охоте, которая осталась для них единственным развлечением. Они были воспитаны в таком страхе и повиновении отцу, что им и в голову не приходило роптать на распоряжение Черного герцога.

Последний, впрочем, предоставил сыновьям полную свободу с единственным условием: ни под каким видом не переступать за черту Розольфского поместья; но так как обширный ског, принадлежавший к поместью, тянулся кругом миль на шестьдесят или восемьдесят, то молодым людям было где проявить свою удаль.

В сопровождении своего младшего брата Эрика и двух служителей-гувернеров, не покидавших их с самого детства, Гуттора и Грундвига, они нередко целые недели проводили в погоне за медведями и волками и всякий раз возвращались в замок с обильными трофеями, что вызывало на бледных губах старого Харальда улыбку гордости.

— Хорошо, сынки мои, очень хорошо, — говаривал он. — Сейчас видно, что в ваших жилах течет кровь норманнских вождей. Недаром вы королевского происхождения.

Сумрачный владелец замка обменивался при этом всякий раз многозначительным взглядом с Гуттором и Грундвигом; но молодые люди обычно не замечали этого, а если б заметили, то, конечно, догадались бы о существовании какой-то тайны у герцога и обоих их гувернеров.

Харальд не лгал и не ошибался, приписывая себе королевское происхождение.

По избранию сейма два Бьёрна последовательно занимали шведский трон в 802 и в 935 годах, и очень возможно, что этот сан, в те времена довольно-таки шаткий, гораздо чаще доставался бы роду герцогов Норландских, если бы они не предпочитали ему карьеру викингов, довольствуясь лишь тем, что держали себя с королями на равной ноге.

В то время как шведский трон занимали потомки древних скандинавских вождей — Иваров, Сигурдов, Стейнкелей, Свеккеров, Фольгунгов, Ваза, Бьёрны заботились лишь о сохранении своей традиционной независимости. Но когда на престол был приглашен голштинский принц Адольф-Фридрих,[9] Бьёрны заявили громкий протест и предупредили, что в свое время они еще поговорят об этом и представят свои права на престол.

Сделавшись главой фамилии, Черный герцог возобновил этот протест, на который, впрочем, все взглянули как на простое с его стороны желание дать себе историческое удовлетворение. Не желая, чтобы сыновья служили при дворе «узурпатора», он отправил их на службу во Францию, но, как мы уже видели, скоро вызвал их обратно.

У Харальда был брат Магнус, моложе его лет на двадцать, никогда не вмешивавшийся ни в какие семейные дела и со всей страстью занимавшийся мореплаванием и географией. С шестнадцати лет он совершал почти беспрерывные путешествия вокруг света на превосходном бриге в восемьсот тонн, специально для него построенном по приказанию его отца. Уйдя в первое плавание, Магнус с тех пор очень редко и лишь на короткое время возвращался в родовой замок. Ему не сиделось дома: море, любимая его стихия, постоянно тянуло его к себе.

Всякий раз Магнус возвращался домой с новыми образцами оружия и различных редкостей, создавая постепенно настоящий богатый музей.

Четыре башни замка были построены таким образом, что соответствовали четырем странам света. Южную башню Магнус выбрал для домашнего музея и разместил в ней свои драгоценные коллекции. Они пополнялись не только за счет того, что сам он собрал ценой труда и золота во время своих путешествий, но и за счет того, что в течение многих веков было награблено его предками-пиратами.

Несколько лет тому назад Магнус уехал в какую-то далекую, никому неведомую экспедицию, и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу. В Розольфсе решили, что он погиб со всем экипажем от какой-нибудь бури, застигшей его у берегов Азии, так как последнее письмо от него было получено из Батавии.

Магнус был не единственным членом рода Бьёрнов, пропавшим без вести. У Харальда Бьёрна еще пропал пятилетний сын Фредерик, старший брат Олафа и Эдмунда, и пропал вот при каких обстоятельствах.

При рождении каждого ребенка мужского пола в семействе Бьёрнов был обычай приставлять к новорожденному кого-нибудь из сыновей герцогских крепостных, так что этот мальчик становился товарищем детских игр молодого Бьёрна, его охранителем и нянькой. Крепостной мальчик к тому времени, как молодой его властелин был еще ребенком, становился обычно уже юношей и оставался на всю жизнь его любимым слугой.

Когда родился Фредерик, в замке был в числе прислуги двенадцатилетний сын герцогского камердинера по имени Надод, или попросту Над. Герцог выбрал этого мальчика как товарища и слугу своему сыну. Над был мальчик умный, но с самыми дурными наклонностями: жестокий, завистливый, хитрый, с юных лет приучившийся скрывать свои пороки. Отец воспитывал его строго, и потому Над превосходно выучился притворяться, внешне ведя себя самым примерным образом, так что его, бывало, постоянно ставили в пример прочей крепостной прислуге.

В том возрасте, когда дети обычно думают лишь об играх да удовольствиях, Над строил планы о том, как он воспользуется доверием к нему молодого господина, подговорит его украсть из кладовой замка большую сумму денег и убежит с ней куда-нибудь далеко, потом пустит эти деньги в оборот и разбогатеет.

Над не был красив, но лицо его отличалось своим энергичным и умным выражением; у пятнадцатилетнего мальчика голова была характерно развита, как у взрослого; большие, глубокие зеленоватые глаза, широкий, хотя довольно низкий лоб, крупный нос с открытыми ноздрями, полные губы, сильные челюсти, густые рыжие волосы, падавшие по плечам, как грива, придавали Налу что-то даже приятное, вид добродушной силы, которая кротка и податлива, когда спокойна, но ужасна и свирепа, когда ее разбудят и раздразнят. Ко всему этому Надод обладал атлетической силой.