И самое странное, что уголки губ Виолы тоже тронула улыбка. Пока еще слабая, едва заметная, но все же улыбка. Завтра в одном из департаментов мэрии чиновники будут обсуждать, какую сумму выделить на ремонт испорченного вандалами фонтана. Завтра проходящие через Первомайский сквер люди будут материться, обходя сумасшедший фонтан по широкой дуге, чтобы не быть облитыми. Хотя нет, завтра фонтан просто отключат. А сегодня десятки людей, включая и ее друзей, будут бегать через метущие асфальт струи. И они будут счастливы!

А она в это время будет ехать в большом черном джипе, кожаное сиденье которого холодит голую спину. От этой мысли виолина улыбка погасла, едва только появившись.

— Много вас, таких? — спросила она. — Или это — правительственная тайна?

— Может и тайна. Может и правительственная. Я просто не знаю. Других телекинетиков я не только не встречал, я о них и не слышал.

Виола задумалась, вдруг вспомнив, что весь этот разговор она затеяла ради того, чтобы побольше узнать о своем похитителе и использовать эту информацию, чтобы сбежать.

— А насколько большими предметами ты можешь… ну, ты понимаешь… Насколько тяжелый предмет ты можешь поднять в воздух? Например, человека?

— Легко!

— Только на мне не показывай, ладно?

— Я и не собирался. Это может быть больно, а я уже пообещал, что не причиню тебе вреда.

— А, например, автомобиль?

— Легко! Вон, смотри…

Они как раз проезжали мимо черного седана «Lexus» с непростыми номерами. Его хозяин, видимо, не смог найти поблизости парковку, а может просто не пожелал тратить на это свое драгоценное время, и въехал на тротуар сразу же за автобусной остановкой. Виола еще не успела прокрутить все это в голове — она успела только проследить направление, указанное Витей, и увидеть этот самый «Lexus», когда какая-то сила подбросила его в воздух, задержала на секунду на высоте около трех метров, а затем повернула его вверх тормашками и швырнула об асфальт с такой силой, что Виоле показалось что дрожь земли она почувствовала даже в машине. Во все стороны брызнуло стекло, кто-то испуганно взвизгнул на остановке, заскрипел и заскрежетал сминаемый металл, а секунду спустя витин джип уже пронесся мимо искореженного авто, немного вильнув влево, но тут же выправившись.

— Зачем??? — воскликнула Виола, придя в себя.

Витя пожал плечами.

— Ты ведь хотела увидеть, на что я способен? Да и мне спокойнее — теперь ты знаешь, что я могу сделать, и творить глупостей не станешь.

— Но машина…

— А нечего было на тротуаре парковаться.

Витя улыбался, наслаждаясь ситуацией. В первый момент это напугало Виолу. Человек, способный усилием мысли подбросить в воздух автомобиль — это страшно уже само по себе, а уж если он получает удовольствие от разрушений… Но посмотрев на него внимательнее, она поняла… Он радовался не тому, что разбил вдребезги чей-то дорогой автомобиль. Он радовался тому, что может делать то, что захочет. Как человек, парализованный долгие годы, будет радоваться уже тому, что может просто идти по улице!

— Ты никогда так не делал, да? — спросила она.

— Не швырялся машинами? Почему же? Доводилось… По работе!

— Я имею в виду, не использовал свои способности просто так, для развлечения?

Витя задумался на секунду.

— Да, угадала. Никогда не делал. Все и всегда я делал с оглядкой. Заставлял себя даже форточку закрывать руками, а не телекинезом — мало ли, вдруг соседи задумаются: почему это у меня форточка сама собой регулярно захлопывается? И если это сквозняк, то как он еще и ручку оконную поворачивает?

— А сейчас что изменилось?

— А сейчас мне все равно, я же сказал, мне жить два дня осталось. Месяц назад я бы не рискнул даже заговорить с тобой, не то, что взять тебя в охапку и увезти черти-куда. А теперь — хоть весь мир пусть знает, кто я, и что я могу. Никто меня больше не посмеет принудить делать то, чего я не хочу.

— То есть тебя принуждать — нельзя, а случайную встреченную на улице девушку — можно?

— Ты же не ждешь, что после этих слов я остановлюсь, высажу тебя, извинюсь за беспокойство и поеду дальше уже без тебя?

— Да нет, в общем-то, не жду.

— Ну, тогда все в порядке. Значит ты — девушка не глупая. А то я уж испугался.

— Вот не мог ты месяц назад меня повстречать? До того, как ты вбил себе в голову, что ты скоро умрешь? Прошел бы мимо, улыбнулся бы мне, и я бы подумала: какой хороший молодой человек! Прошел мимо, улыбнулся, в жизнь мою лезть не стал, убить меня не угрожал… побольше бы таких!

— Язвишь? Молодец! Хорошо язвишь. Это лучше, чем плакать. Не могу смотреть на женские слезы…

— А чего ж ты меня тогда не высадил, когда я расплакалась? — пробурчала Виола, но взглянув на своего похитителя, прикусила язык. На его лице на секунду мелькнуло выражение страшной грусти, и вызвана эта грусть, скорее всего, была воспоминанием о женских слезах.

Виола умолкла. Как ни странно, дело было не в страхе перед своим похитителем, способным раздавить ее словно муху, а в жалости к нему. Он явно пережил что-то такое, о чем не хотел вспоминать. Отсюда и этот навязчивый бред о скорой смерти, ведь ничем кроме бреда это быть не могло. Больным он не выглядел, да и нет такой болезни, при которой больной точно знает дату своей смерти. Если бы речь шла о ком-то другом — можно было бы предположить, что он просто перешел кому-то дорогу и его угрожают убить, назвав даже дату казни. Но как убить человека, который вырвет из твоих рук пистолет раньше, чем ты успеешь прицелиться? Нет, ерунда все это…

Кто знает, какие изменения должны были произойти в мозгу человека, способного на телекинез? И кто знает, какой отпечаток это наложило на его психику?

Еще несколько минут они ехали молча. Джип выбрался из городской толкотни центра и теперь уверенно пер по Бердскому шоссе. Кожаное сиденье было комфортным и удобным — Виола уже успела подрегулировать его под себя, быстро разобравшись, какая из кнопок за какое изменение положения кресла отвечает, вот только оно было холодным. Сидеть в машине практически голой было не привычно, не комфортно и как-то не правильно.

— Витя, — позвала она, и тут же осеклась, поняв, что впервые назвала его по имени. Это что же получается, он успел стать для нее не просто безликим и безымянным похитителем, а живым человеком с именем? Стоило лишь раз пожалеть его, подумать о том, что выпало на его долю…

— А?

— Ты меня так и повезешь на Алтай в таком виде?

— Да, действительно… Лето же, там комаров наверное прорва. Тебя загрызут…

— Вот-вот! Мне бы в сухое переодеться. И вообще, просто переодеться! Раз уж ты пригласил даму в путешествие, не дав ей времени на сборы — может, ты купишь ей пару футболок и шорт? Ах да, еще я бы не отказалась от какой-нибудь обуви. Ты же меня в машину погрузил «как есть», босую.

Витя задумался. Визит в магазин его явно не прельщал, но не признать правоту Виолы он не мог.

— Ладно, сейчас заедем в Бердск — заскочим в какой-нибудь магазин. Но чтоб без фокусов, договорились? Если ты надеешься скрыться от меня в толпе…

— Да не надеюсь я! Я просто хочу одеться нормально!

— Если ты надеешься скрыться от меня в толпе — имей в виду, я никого жалеть не буду. И тебя в том числе. Не хочу тебе угрожать, но не предупредить не могу. Обойдемся без струны на шее, но…

— Но при попытке бегства ты меня порвешь пополам и безо всякой струны?

— Примерно так.

— Хорошо, я тебя поняла. Обещаю не шалить, не привлекать внимания и вообще вести себя так, как будто я — твоя девушка. Хочешь — на шею тебе буду вешаться после каждой покупки?

— Это уже лишнее.

— Я просто предложила. Кстати, я бы и перекусить не отказалась. А то у меня часов с 10 утра ничего во рту не было.

— Хорошо, заедем и в ресторан. Уговорила. Условия те же. Я всегда рядом с тобой, а ты — не пытаешься сбежать.

— Хоть в туалет-то ты со мной не пойдешь?

Витя задумался, кажется, всерьез анализируя эту возможность.