- Кадет Хард, - Крайс хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой. - Свободны.

Развернулась и пошла к своим, чувствуя, что сейчас готова проверить хозяйство капитана на твердость сплава.

- Кадет Хард, к ректору, - офицер Морт скользнул по мне равнодушным взглядом.

- Разрешите идти, - встала и выжидательно посмотрела на преподавателя письма и чтения.

- Идите, - отмахнулся господин Варг. - Домашнее задание возьмете у ваших сокурсников.

- Слушаюсь, - ответила я и покинула аудиторию.

Уже у двери я обернулась и увидела сочувственные взгляды. Никто не завидовал тому, что мой отец генерал Хард, доставалось мне не меньше, чем остальным, а может и больше. Быть дочерью генерала, овеянного славой, дело ответственное. Мне постоянно приходилось доказывать, что я достойна носить фамилию отца. Никто не заставлял, я сама этого хотела. Я хотела походить на него, хотела быть такой же решительной, такой же сильной духом. Я восхищалась моим генералом и преклонялась перед ним. Перед его подвигами и деяниями. Мы изучали, как он спас тысячу солдат, когда выхода не было, и как всего лишь с двумя сотнями смог взять неприступную крепость, и как с истощенным гарнизоном удерживал неприятеля, не позволив перейти границу, пока не подошли основные силы королевской армии. Мы все восхищались нашим ректором и боготворили его, как и те, кому посчастливилось служить под началом генерала Харда.

Я быстро сбежала по лестнице, свернула к кабинету ректора и задумалась, что я могла еще натворить? Может амбал Идан решил пожаловаться на меня, раз не нашел отклика у капитана Шеллиса? Хотя с жалобой решится пойти не каждый. Это же позор! Свои уважать перестанут, даже если жалоба оправдана. Возле высокой двери из темного дерева я остановилась, оправилась и постучалась.

- Войдите, - голос отца был бодрым, даже веселым.

Я потянула за ручку и вошла в кабинет.

- Храбрости и силы, мой генерал, - приветствовала я его, прикладывая руку к сердцу.

- Проходи, Ана, - улыбнулся отец. - Присаживайся.

Я изумленно посмотрела на отца, затем перевела взгляд на того, кто стоял возле окна и скривилась.

- Мой генерал, сегодня зачет по письму, - начала я нагло врать, - позвольте вернуться в аудиторию.

- У вас нет зачетов по письму, кадет Хард, - мягко ответил ректор. - Ана иди сюда.

- Но я не знаю, что зададут, - снова попробовала я сбежать.

- Мини принесет тебе задание, - в голосе генерала появилось недовольство. - Сядь, я сказал.

Я вздохнула и проследовала к креслу, упорно игнорируя визитера отца, но вот визитер меня игнорировать не собирался. Он подошел, попробовал поцеловать мою руку. Спрятала ее за спиной, вторую тоже, и нагло уставилась на Ника Г рая. Он усмехнулся и сел напротив. Генерал был явно недоволен происходящим. Улыбка исчезла с его лица.

- Ана, - начал он, - ты ведешь себя совершенно неприлично.

- Я солдат, отец, - ответила я с достоинством, - а солдатам руки не целуют.

Генерал устало вздохнул и потер лицо. Затем переставил чернильницу на край стола, переложил бумаги и снова посмотрел на меня.

- Ник, - заговорил он, - не оставите ли нас с Аной на несколько минут?

- Да, конечно, - барон поклонился и вышел за дверь.

Я опустила глаза, рассматривая носки своих сапог, сложила руки на коленях и поджала губы, ожидая того, что мне скажет отец.

- Дочка, - генерал говорил тихо, не глядя на меня, - я всегда гордился твоими успехами, радовался тому, что ты стараешься быть в числе лучших, но сейчас я все больше понимаю, как я ошибся, надев на тебя форму. Я все чаще вспоминаю ту девчушку с большими наивными глазками, и мне очень хочется, чтобы она вернулась.

- Отец, я разочаровала тебя? - я вскинула голову и потрясенно посмотрела на него.

- Нет, солнышко, что ты, - улыбнулся генерал. - Ты моя самая ценная награда, но и самая большая ошибка. То воспитание, которое ты получила, научило тебя защищаться, но оно планомерно убивает в тебе женщину. Я уверен, что ты сможешь стать отличным солдатом, что однажды поведешь за собой людей, что не уронишь честь мундира. И это то, о чем ты столько мечтала. Но, чем ближе ты к своей мечте, тем дальше та девчушка с чистыми синими глазами. Ты хочешь видеть поднятые знамена, бежать навстречу неприятелю, слышать крики победы, но знаешь ли ты, что будет на самом деле?

- Я знаю, что война- это не только крики победы, - я снова уставилась на носки своих сапог.

- Ана, - вздохнул отец, - ты ничего не знаешь. Ты видела, как тех, с кем ты минуту назад разговаривала, планируя, куда вы отправитесь вечером, кромсают на куски? А ты ничего, совершенно ничего не можешь сделать, чтобы помочь им. Ты видишь, как из вспоротого брюха твоего приятеля вываливается требуха, а его кровь брызжет на твои сапоги, но ты совершенно бессилен что-либо изменить. Ты представляешь, что значит проснуться в окопе от криков гниющего заживо от ран солдат, который смердит так, будто он уже отдал праотцам душу? Ты знаешь, каково смотреть на растерзанные тела детей, кричать от злости и ненависти к тем, кто это сделал, но знать, что и это ты не в силах изменить?

- Война-дело грязное, - совсем тихо ответила я.

Генерал встал из-за стола, прошелся по кабинету, задержавшись на мгновение у окна. Затем вернулся ко мне и присел на край стола.

- Что ты знаешь, дочка, о том, как в королевскую армию стали набирать женщин?

- Первой женщиной на службе королю была принцесса Милиссина, - я почувствовала, как восхищение захватывает меня. - Это великая женщина! Она переоделась в мужскую одежду и тайно сражалась под знаменами своего отца, короля Лаогэра. Ее подвиги не будут забыты...

- А теперь слушай настоящую историю, - перебил меня отец, глядя с насмешкой. - Милиссина не участвовала ни в одном сражении, она даже оружия ни разу в руках не держала. Сия знаменитая принцесса действительно сбежала из дворца, но не для того, чтобы воевать, она покинула чертоги своего отца, чтобы соединиться с любовником, герцогом Маранским. В его палатке она и провела весь поход. Когда слухи об этом происшествии просочились дальше лагеря и начались насмешки, король был вынужден объявить свою дочь героем, состряпать красивую сказку и объявить, что отныне женщины могут воевать наравне с мужчинами, потому уже появились первые подражательницы. Сначала женщины были только рядовыми, потому что принимались на службу лишь крестьянские дочери. Но знать не осталась в стороне, воодушевившись "примером" принцессы. Тогда были учреждены учебные заведения для женщин-офицеров, потому что графини и баронессы валяться во вшивом окопе не могли. Было время, когда покалеченных и изуродованных женщин стало, чуть ли не больше, чем здоровых. И тогда дед нашего короля ввел закон, что количество женского личного состава может составлять не более четверти от мужского. Ввел обязательную воинскую подготовку, из-за чего женщин перестали жалеть, гоняя наравне с мужчинами. Было время, когда разнополые солдаты стали серьезной помехой в походах. И теперь мы уничтожаем в вас женщин, воспитываем, как братьев по оружию мужчинам. Внушаем мальчикам, что вы не женщины, что вы такие же мужчины, как и они.

- Отец...

- Подожди, Ана, - прервал генерал. - На твоем курсе десять девушек, которые, если не отправятся в академию, то сразу окажутся в приграничных гарнизонах. Сколько из вас останется в живых к тридцати годам? Живыми и здоровыми? Возможно, вас останется всего половина. И эти пять счастливиц превратятся в циничных вояк, сквернословящих похлеще Бирна. Капрал Терри, вот твое будущее, дочка. Я же предлагаю тебе совсем иную жизнь потому, что синеглазая девчушка достойна большего, чем гнить в окопе или вернуться домой без ног. И это в лучшем случае, о худшем я даже думать не хочу. Поэтому, дорогая, ты выслушаешь барона и примешь его приглашение.

- Папа!

- Это приказ, кадет! - я вздрогнула, глядя в глаза отца, которые вдруг подернулись льдом.