— Нет.

— Ну и отлично. Что бы она тебе ни сказала, все равно будет ложью.

— Ларри, не надо так говорить о Лиле. Ты пьян, и не стоит об этом.

— Лила — самая ловкая лгунья в мире. Более того, она психопатическая лгунья. Действительно предпочитает лгать, а не говорить правду. Она не понимает и не чувствует разницы между правильным и ложным. У нее что-то с головой. Нэнси, и это невозможно исправить, разве что убить ее из милосердия, как отстреливают бешеную собаку.

Если бы голос Ларри Коннора звучал пьяно, Нэнси просто спрыгнула бы со скамьи и ушла. Но голос у Ларри был не как у пьяного. Напротив, он звучал настолько трезво, даже напряженно, словно он обдумывал вслух какую-то серьезную проблему.

— Ты не должен говорить такого, о чем потом пожалеешь, — сказала Нэнси. — Вон Лила и Джек. Пойдем к ним.

— Подожди. Нэнси. Мне бы хотелось рассказать тебе, как мы встретились с Лилой. Это было в Канзас-сити. Я работал в офисе вместе с двумя другими бухгалтерами, и все шло прекрасно. Была даже девушка, на которой я думал жениться. Однажды я пошел на коктейль и встретил Лилу. Она одиноко сидела в уголке и держала в руках мартини. Я подошел и начал разговор. Мы ушли вместе, вместе пообедали и отправились к ней домой. Она рассказала мне о себе — только что развелась с садистом, который получал особое наслаждение, заставляя ее страдать. Я исполнился ярости и желания защитить ее.

Но все оказалось ложью. Год спустя, как я женился на Лиле, я его встретил, он оказался таким отличным малым, с которым можно только желать познакомиться. Более того, он был не первый муж, как она говорила, а третий. Я — четвертый, а ей сейчас только двадцать шесть. С первым и третьим мужьями развелась. Номер два покончил с собой.

— Ларри! Ты просто обязан остановиться. Я ничего такого слышать не хочу.

— Ты мне не веришь?

— Я просто не желаю слушать.

— Нэнси, пожалуйста. Ты здесь единственный человек, который мне не безразличен. Мне бы хотелось, чтобы ты знала, и чтобы могла понять то, что может случиться позже.

— Не говори так. Ларри. Ты меня пугаешь!

— Нет, нет, я не собирался тебя пугать. Это нечто вроде терапии, чтобы быть способным разговаривать. Пожалуйста, выслушай меня. Тебя никогда не удивляло, почему мы с Лилой приехали год назад сюда?

Нэнси откинулась назад.

— Ты приехал, чтобы принять дела у старого мистера Кэмпбелла. Разве не так?

— Я думал, что мы с Лилой сможем в маленьком городке все начать сначала. Она растранжирила около десяти тысяч, я не мог оплатить все счета, хотя неплохо зарабатывал. Я думал, может, она изменится. Она не изменилась. Я еще не отдал и половины долгов в Канзас-сити, как она, не ставя меня в известность, наделала долгов здесь. Может, я просто сорвусь и уеду.

— Бегство не приведет ни к чему хорошему, — Нэнси было ужасно неуютно.

— Я понимаю… Достойные у вас соседи. Нэнси.

— Мы тоже так думаем. И Дэвид, и я, — глупо пробормотала Нэнси.

— Потому что ты не знала правды, а может, и сейчас не веришь тому, что услышала. Как бы там ни было, благодарю.

— Да, Нэнси, — за скамейкой неожиданно раздался голос Лилы. — Как это мило с твоей стороны. Ларри, дорогой, ты развлекаешь Нэнси пьяными фантазиями? Не пойти ли нам лучше домой?

— Пойдем, — Ларри вздохнул и поднялся. Вид его воплощал поражение и усталость, будто он проиграл, проиграл вновь. — До свидания. Нэнси, Джек. В следующий раз, Джек, будь разборчивее, приглашая гостей.

Бухгалтер двинулся в темноту — по направлению к своему дому. Раздался тихий, хрупкий смех Лилы. Казалось, она собирается что-то сказать. Затем она подняла руки, встряхнула ими и пошла за мужем.

— Отлично, — произнес Джек, — они опять поссорились. О чем таком вы все здесь болтали, Нэнси? Я услышал только самый конец.

— Мне бы не хотелось это обсуждать, Джек!

— Хорошо, — немедленно согласился доктор. — Давай пойдем, посмотрим, не можем ли мы еще где потушить пожар, я думаю, Мэй опять шипит на бедного Стэнли.

Но Мэй и Стэнли Уолтерсы объявили перемирие до первого подходящего случая, и скоро, без дальнейших инцидентов. Уолтерсы пожелали всем доброй ночи и отправились через дорожку домой. Джек и Дэвид допили пиво, пока Нэнси помогала Вере прибрать на террасе, затем Нэнси и Дэвид тоже пошли, пересекая двор Конноров, домой. Хотя еще было довольно рано, около одиннадцати часов, они увидели, что в доме горит только одно окно — в комнате наверху.

— Дорогой, — спросила Нэнси Хауэлл, — что ты думаешь о Лиле?

— Она хороша собой, сексуально привлекательна и восхитительно неразборчива в связях, — ответил Дэвид Хауэлл. — Я обнаружил это сегодня в кустах таволги. То, что относится к неразборчивости, я имею в виду.

Дэвид лежал на боку, повернувшись спиной к Нэнси, сидевшей на другом конце кровати в короткой бледно-желтой ночной рубашке.

— Полагаю, — сказала она, — это случилось как раз тогда, когда мы с Ларри занимались любовью на скамейке Дэвид, ну правда, что ты думаешь о Лиле? Я имею в виду — на самом деле. Ларри говорит, она не видит разницы между правдой и ложью.

— Ларри прав. У нее абсолютно отсутствует понятие о морали, имею честь подтвердить.

— Ларри говорит, что она прирожденная лгунья.

— Я сплю, — сонно произнес Дэвид. — Ты тоже ложись и выключай свет. Спокойной ночи, дорогая.

Но Нэнси совсем не хотелось спать. Она спустилась вниз, немного посидела на ступеньках, затем пошла по дорожке на улицу. Приблизившись к выезду со двора Конноров, расположенного в глубине их переднего двора, она увидела, как дверь гаража с грохотом отворилась, у машины стоял Ларри Коннор. Нэнси понаблюдала, как он садится в свой «бьюик» включает мотор и выезжает. Потом он остановил машину на выезде, вылез, выключил в гараже свет, захлопнул дверь и, вернувшись в «бьюику», медленно задним ходом выехал на улицу. Когда он почти поравнялся с Нэнси, она заговорила с ним.

— Привет, Ларри, куда едешь?

Ларри резко затормозил и высунулся из окна, вглядываясь в темноту.

— А, Нэнси, это ты. Что делаешь здесь в такое время?

— Не смогла уснуть и вышла прогуляться.

— Прекрасная ночь для прогулки, — голос Ларри звучал сдержанно, почти официально. — Ты спрашивала, куда я собираюсь?

— Кажется, я действительно хотела спросить…

— Еду ночевать в офис. Я сплю там, когда нахожу, что спать дома невозможно.

Это прозвучало зловещим напоминанием о домашних сложностях Конноров. Нэнси замолчала в надежде, что Ларри сменит тему или уедет. Но он не сделал ни того, ни другого. И тут Нэнси в тишине услышала странный ритмичный стук, природы которого сначала не поняла. Оказалось, Ларри постукивает по рулю с каким-то мерным отчаяньем. Это продолжалось всего несколько секунд, затем Ларри заговорил спокойно.

— Нэнси, ты помнишь, о чем я сказал сегодня вечером?

— О чем?

— Хочу, чтобы ты понимала, как все обстоит на самом деле.

— Полагаю, поняла. Да, действительно.

— Помни это. Спокойной ночи. Нэнси.

— Пока. Ларри. До завтра?

— Не думаю. Может быть.

Он выехал на улицу, повернул и отправился в сторону города. К черту, подумала Нэнси. Он опять так ее расстроил, что она, вероятно, не сможет пойти спать. Нэнси прошлась обратно до дома, уселась на ступеньках и постаралась понять, что же Ларри имел в виду. Но как бы то ни было, очевидно, у них с Лилой сложности продолжались и после того, как они вернулись с вечеринки, иначе бы он не рванул ночью спать в офис.

Минут через десять Нэнси поднялась и отправилась вокруг дома на задний двор, жалея, что не прихватила с собой сигареты. Затем она поняла, ее внезапное желание закурить возникло при виде крохотного огонька, светящегося в темноте через дорогу, в саду Уолтерсов. Кто-то курил. Стэнли, конечно. Мэй не курила. Значит, бедный Стэнли тоже не спит.

Нэнси перелезла через штакетник, вглядываясь в небольшую красную точку в темноте соседского двора.