Он поднялся, "пропетлял" и, спустившись на землю, когда умолкло захлебывающееся "ура" офицеров я нижних чинов и его спустили, наконец, с рук на землю, сказал: "Ну вот, сейчас дам телеграмму… Пускай все видят, что русские сами могут создавать…"

Тогда я увидел… что аппарат может принять в воздухе любое положение и это еще не значит — смерть! Теперь, пройдя по проторенной дорожке и сделав 10 августа 1914 года над Гатчинским аэродромом две "мертвые петли" (первые русские на биплане), я оценил вполне определенно, какую великую роль сыграла первая в мире "мертвая петля" нашего отважного Нестерова, сколько сразу прибавилось уверенности в полете. Слава памяти Нестерова!

…Нестеров на товарищеском обеде в Гатчине после замечательного перелета Киев — Петроград в восемнадцать часов всего сказал:

"Я не фокусник. Моя первая петля — доказательство моей теории: в воздухе везде опора. Необходимо лишь самообладание. Такой перелет, как мой, без всякой предварительной подготовки, сами знаете, какое значение имеет у нас в военной авиации.

Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, пользуясь быстроходностью и быстроподъемностью аэроплана! например, ударив на лету своим шасси неприятельский аппарат сверху".

Мы, участники обеда, были захвачены его идеей. Так просто!

…Вспыхнувшая война не дала времени окончательно развить последнюю форму — бой. И он смело пошел применять все, до чего дошел до сих пор, отдал все, что мог.

…Итак, начало боя в воздухе положено. И первым бойцом был он же, русский герой, уже носитель венца славы за первую петлю — Петр Николаевич Нестеров…

Слава тебе, русский герой! Слава Богу, что русские таковы!

Поручик Крутень".

Статью напечатали в петербургской газете "Новое время" 8 сентября 1914 года.

Через месяц Крутень с горечью узнал о новой трагедии в семье Нестеровых — смерти брата Петра Николаевича.

Пехотный офицер Михаил Николаевич Нестеров тоже решил стать авиатором. Он окончил авиационное училище, получил звание военного летчика и направление в Брест-Литовский крепостной авиационный отряд, где и застала его война.

Михаил Николаевич совершал боевые вылети на устаревшем "фармане". Но ему хотелось овладеть более совершенным аппаратом "моран", на котором летал Петр Николаевич.

По распоряжению Главного военно-технического управления поручик М. Н. Нестеров прикомандировывается к Гатчинской авиашколе. Причем высокое начальство просит ускорить переучивание пилота, очевидно, рассчитывая, что второй Нестеров продолжит традиции своего прославленного брата. Но во время одного из тренировочных полетов при подъеме на вираже его самолет теряет скорость, скользит на крыло и затем срывается вниз. Уже нет запаса высоты, чтобы выровнять аппарат и спланировать на аэродром.

Так 8 октября 1914 года погиб второй Нестеров — Михаил Николаевич.

Крутень с грустью задумывается о печальной судьбе двух крылатых сынов России. Он представляет себе безутешное горе их матери, страдания и слезы жен. Сколько молодых жизней уже положено на алтарь отечества, сколько еще будет положено…

В сентябре 1914 года, после окончания Гатчинской военной авиашколы, Евграфу Крутеню поручается наблюдение за постройкой аппаратов "вуазен" на заводе Лебедева. Назначение радует молодого авиатора. Значит, командование высоко оценило его знания, его технику пилотирования. Ныне же ему придется давать "добро" новым аэропланам, предназначенным для фронта. Ответственность немалая.

С заданием он справляется успешно, но его гложет чувство неудовлетворенности — он еще не испытал свои силы в бою.

На фронт, только на фронт!

Тем временем на западе все больше разгорается великая битва — первая мировая война 1914–1918 годов, которая принадлежит к числу наиболее крупных событий в истории человечества. На полях сражений противоборствуют армии двух групп враждующих капиталистических государств. Это прежде всего Германия и Австрия — с одной стороны; Россия, Франция и Англия — с другой стороны. Но за четыре года в военные действия было втянуто 38 стран, под ружье поставлено свыше 70 миллионов человек. И как результат — 9,5 миллиона убитыми и 20 миллионов ранеными.

В. И. Ленин точно определил суть и цели этой войны, как схватку между двумя группами разбойничьих великих держав из-за дележа колоний, из-за порабощения других наций, из-за выгод и привилегий на мировом рынке. Особенно активную борьбу за передел уже поделенного мира вел германский империализм, первым начавший войну, против России, хотя и царскую Россию Ленин охарактеризовал тоже как разбойника с большой дороги.

Однако правящие круги Российской империи убеждали свой народ, что империалистическая по своей сути война является Отечественной войной, отравляя души солдат и офицеров шовинизмом, ложным ура-патриотизмом. Но с годами на фронтах и в тылу нарастало мощное революционное движение народных масс, которое и привело в феврале 1917 года к свержению самодержавия, а несколькими месяцами позднее — к Великой Октябрьской социалистической революции.

С нетерпением ждет Крутень направление в действующую армию. Наконец, оно было получено. О молодом летчике позаботился не кто иной, как заведующий авиацией и воздухоплаванием в действующей армии великий киязь Александр Михайлович. Августейший заведующий уже давно проникся любовью к авиации. Правда, он мало смыслил в ней, тем не менее с началом войны в его руках оказались судьбы русских военных пилотов.

В Главном военно-техническом управлении в Петрограде Евграфу Николаевичу показывают телеграмму за подписью Александра Михайловича:

"Прошу спешного командирования штаб 10-й армии поручика Крутеня с аппаратом "вуазен".

На следующий день аэроплан, полученный на заводе Лебедева, погружают на железнодорожную платформу. Вместе с самолетом следует на фронт и поручик.

На Западе идут ожесточенные бои, о которых пространно пишут газеты, воспевая доблесть и отвагу русских воинов. Попадаются и заметки о действиях летчиков. Немецкая авиация превосходит нашу и по численности, и по техническому оснащению. "Альбатросы", "фоккеры", "таубе" ведут активную разведку с воздуха. В надежной воздушной разведке остро нуждаются и русские армии. Но пока что наших самолетов значительно меньше.

Крутень со своим "вуазеном" в сопровождении нескольких солдат спешит на фронт. Трясется вагон, стучат колеса, выбивая какой-то несложный ритм.

Фронт не пугает Евграфа Николаевича, наоборот, как и многих, влечет к себе возможностью испытать свою волю и мужество. Поручик трезво прикидывает характер своих действий как воздушного разведчика, пытается создать в воображении сложные ситуации.

На аппарат "вуазен" особенно уповать не приходится — маломаневрен, двигатель "сальмсон" водяного охлаждения хоть и силен, но может преподнести сюрприз. В полевых условиях будет очень сложно устранять неисправности. Однако осуществлять на "вуазене" разведку, фотографировать, бомбить неприятеля можно успешно.

Ранним утром поезд останавливается на тихом полустанке. Густой туман окутывает уже подмороженные поля. Крутень спрыгивает на землю, чтобы осмотреть на платформе самолет, укутанный брезентом, проверить караул. И вдруг до его слуха долетает отдаленный гул. "Артиллерия громыхает, — догадывается Евграф Николаевич. — Значит, до фронта рукой подать".

Рядом с летчиком вырастает фигура солдата, охраняющего "вуазен".

— Дозвольте, ваше благородие, покурить, — говорит солдат простуженным голосом. — Всю ночь не куримши, аж на душе муторно, у самолета-то не покуришь.