Евграф Николаевич не сидит сложа руки, лелея мечту. Он по-прежнему заявляет начальству о необходимости создавать истребительные авиаотряды, доказывает приезжающим с инспекцией в его подразделение высоким чинам, что дело это не терпит отлагательств и проволочки. В документах штаба при заведующем авиацией и воздухоплаванием в действующей армии появляется бумага: "Поручик Крутень ходатайствует о получении 2-го отряда истребителей". Документ датирован 18 марта 1916 года.

Наконец сломлена толстенная стена равнодушия и бюрократизма начальства. Оно скрепя сердце все же дает распоряжение о начале формирования истребительных отрядов. Через три дня, то есть 21 марта, военный телеграф выстукивает такую телеграмму:

"Предполагая назначить начальника 2-го армейского авиационного отряда поручика Крутеня начальником 2-го отряда истребителей, но не желая отучивать его от боевой деятельности, прошу командировать офицера-наблюдателя 2-го армейского отряда Смоленского для формирования отряда, приема имущества. По формировании отряда, получении аппаратов поручик Крутень будет назначен начальником этого отряда". Великий князь уже забыл, что Крутень еще с прошлого года имеет звание "штабс-капитан со старшинством", и по-прежнему числит его в поручиках. Но суть не в этом. Дело сдвинулось с места.

24 мая 1916 года из УВВФ приходит ответ, в котором говорится, что начальник 2-го армейского авиационного отряда штабс-капитан Крутень назначен на должность командующего 2-м авиационным отрядом истребителей.

Евграф Николаевич доволен: хотя и с проволочкой, но его просьбу все-таки удовлетворили. Его идея обретает плоть и кровь, и от него теперь зависит, как все пойдет дальше. Новое дело не пугает молодого командира, он полон энергии и энтузиазма. Друзья поздравляют его с успехом, а он отвечает:

— Нам с вами надо доказать, что русские летчики не слабее немецких. Главное теперь: получить хорошие аппараты, научиться вести на них воздушный бой. Думаю, поддержите меня.

В середине 1916 года на фронтах приступают к созданию двенадцати отрядов истребителей.

В Смоленск с целью формирования нового авиационного отряда отбывает один из подчиненных Крутеня, дельный офицер-наблюдатель, на которого можно положиться. Евграфу Николаевичу надо бы самому заниматься всем многосложным хозяйством будущего истребительного отряда, чтобы ничего не упустить. Но августейший авиадарм, видимо, считая формирование делом формальным, простым, не пускает. Великий князь, видите ли, не желает "отучивать" его, Крутеня, от боевой деятельности. Что за чепуха! За какой-то месяц он не потерял бы профессиональных навыков, зато испытал бы аэропланы, выделенные отряду, забраковал ненужные, ненадежные. Да и летчиков подобрал бы по боевым качествам, натренированности, знанию техники.

А ведь кроме пилотов нужны различные специалисты — механики, мотористы, шоферы автомобилей. Кое-кого он, конечно, возьмет из прежнего подразделения, например механиков Шевченко и Степанова, которых высоко ценит за их сноровку, прилежание, смекалку. Для перевозки грузов при передислокации нужен обоз лошадей. Здесь тоже ничего не должно быть упущено. В Смоленске выдадут положенное по табелю имущество, имеющееся на инженерном складе. Но интенданты порой стараются всучить оборудование низкого качества, ненужные запасные части. Он обстоятельно проинструктировал на этот счет своего офицера, ответственного за формирование, но, кто знает, справится ли тот с этим непростым делом?

И вот — неожиданность. Штабс-капитан получил приказ великого князя Александра ехать в Москву на уже знакомый завод "Дукс" для испытания аппаратов типа истребителей и тренировки на них. Второй раз посылают туда Крутеня. В ноябре — декабре 1915 года он по приказу того же августейшего авиадарма переучивался там на французской новинке "моране-парасоле", а потом и принимал эти аппараты для авиачастей. Штабс-капитана поразило тогда отсутствие на аэроплане элеронов. Их заменила задняя мягкая кромка крыла, которая изгибалась с помощью ручки управления и тем самым позволяла накренять машину. Самолет внушал многим страх. Но Евграф Николаевич раньше других "обуздал" норовистую машину, отлично летал на ней, несмотря на плохую погоду…

Крутень поспешил в Москву. Было досадно, что оторвали от фронтовых дел. Правда, привлекало в этой командировке то, что придется испытывать истребитель, Вдруг это тот истребитель, о котором он мечтает?

…Поезд мчится к Первопрестольной. Во всем чувствуется война. На запад тянутся эшелоны, в открытых дверях теплушек — солдаты с невеселыми, задумчивыми лицами. На восток идут санитарные поезда. Длинная дорога располагает к раздумьям. Вспомнился родной Киев с его цветущими каштанами, широким Днепром, ярким южным солнцем, уютным отчим домом. Вспомнилась юная киевлянка Наташа. Они познакомились случайно у общих знакомых, когда Евграф приехал домой после окончания Константиновского артиллерийского училища. Долго гуляли по улицам Киева, по берегу Днепра. Разговорам не было конца. Стройная, с длинными темными косами, большими карими глазами и по-детски маленьким ртом, Наташа внимательно слушала его, то искренно смеялась, то становилась серьезной. На прощание он хотел поцеловать девушку, но она отвернулась, и его губы только скользнули по ее губам.

— Не будьте, как все, — сказала она серьезно. — Целуются только тогда, когда любят.

— А я уже полюбил вас, — попытался оправдаться он.

— Ах, как все военные спешат, — возмутилась Наташа.

— Так уж и все? Откуда вы знаете военных?

— Слышала.

Но простились все же мирно. Потом встречались еще и еще, стали близки друг другу.

Теперь он переписывается с Наташей. Она окончила курсы сестер милосердия, работает в госпитале. По ее письмам трудно судить, как она относится к нему. Вежливые, сдержанные строки не говорят о сильном чувстве. А он ее любит. Испытания войны обостряют чувство к Наташе, делают ее еще желаннее…

В Москве, многолюдной, хлопочущей, встревоженной как муравейник, Крутень спешит на фаэтоне на завод "Дукс".

— Мы вас ждем, штабс-капитан, — сообщает капитан Линно, ответственный за выпуск новых машин, и оборачивается к сидящим в комнате двум молодым мужчинам. — Познакомьтесь с военными летчиками. Они прибыли с той же целью, что и вы.

— Поручик Иванов.

— Прапорщик Арцеулов.

— Очень рад, господа, познакомиться с вами, — говорит Евграф Николаевич, протягивая руку пилотам. — Будем сообща трудиться, вместе — легче.

Иванов и Арцеулов с симпатией смотрят на невысокого крепыша в фуражке, немного обмятой с боков, о котором уже немало наслышаны. (В авиации тех лет почти все пилоты знали друг друга лично или от других, встречались в авиашколах, на аэродромах.)

Предстояло испытать и освоить самолет итальянского авиаконструктора Франческо Моска, бог весть как заброшенного судьбой в Россию в 1912 году. Покладистый и веселый иностранец в свое время приглянулся хозяину завода "Дукс" Меллеру. Но самое главное, шеф увидел в нем талант конструктора. Франческо Моска принял участие в создании известного самолета "лям", а позднее аэроплана "меллер", а в течение 1915–1916 годов вместе с военным приемщиком завода Быстрицким сконструировал самолеты МБ (Моска-Быстрицкий) и МБ-бис. МБ — двухместный разведчик с двигателем "гном" мощностью 50 лошадиных сил. Для обеспечения обзора внизу крылья на нем установлены над фюзеляжем. Крылья — раздельные, без центроплана, что снижало прочность самолета.

Но сейчас Крутень, Арцеулов и Иванов должны были испытать истребитель "Моска-Б-бис". Собственно, это вариант предыдущей конструкции, но одноместный, значительно меньших размеров. На аэроплане установлен двигатель "рон" или "клерже". Крылья при перевозке складываются, что создаст определенные преимущества. Горизонтальное оперение — из одного руля, без стабилизатора. Бортовое оружие — пулеметы системы "люис" или "кольт" с отсекателями пуль на лопастях винта. Другой вариант — ось ствола направлена поверх винта.