Евграф Николаевич понимает, что командир должен не только увлекать словом, но и показывать боевой пример подчиненным.

…1 августа 1916 года. День уже на исходе, солнце клонится к горизонту. Тени от самолетов ложатся на взлетную дорожку. Летчики отряда покидают аэродром. Вдруг один из них громко воскликнул:

— Друзья, никак немец в гости пожаловал. Смотрите!

— Да, делает круги над Несвижем, — подтверждает другой. — Где командир?

Но командир уже сам заметил движущуюся точку в небе и бросился к своему "ньюпору".

— Шевченко, самолет в порядке?

— Так точно, ваше благородие, — ответил механик. — Аппарат подготовлен.

Евграф Николаевич быстро садится в кабину. Он в гимнастерке, летную куртку надеть уже некогда. Опускает на глаза очки. Механик раскручивает винт самолета. Заработал мотор. "Ньюпор" взлетает против ветра, быстро набирает высоту.

"Только бы не упустить, — напряженно думает Крутень. — Немец может быстро улепетнуть восвояси". Всматривается в движущуюся высоко точку: "альбатрос" или "таубе"? Расстояние между самолетами сокращается и становится ясно, что в гост пожаловал "альбатрос". Двигатель у него надежный, мощность 100 лошадиных сил. Скорость около 100 километров и час. Вооружен спаренным пулеметом, может хорошо защищаться, легко маневрировать. У крутеневского "бэбэ" преимущество лишь в скорости — 150 километров в час.

Прежде всего надо набрать высоту. Евграф Николаевич прикинул, что "ньюпор" тысячу метров набирает за четыре минуты, а две тысячи — за десять мину г. За эти считанные минуты противник может перелететь линию фронта, оказаться над своей территорией. Там будет труднее расправиться с ним, за него вступятся немецкие зенитные пушки и пулеметы.

Если бы незаметно подкрасться к "альбатросу", скажем, прикрываясь облачностью! Но небо, как назло, чистое, голубое. Значит, нужен быстрый маневр, стремительные и точные атаки из различных положений. Именно такая тактика принесла ему победу 30 июля, когда он сбил противника в районе села Святичи. Но один бой не похож на другой. У каждого своя специфика, обстоятельства. Неприятель может быть хорошо подготовленным, смелым летчиком, а может и трусливым, плохо владеющим искусством воздушного боя.

"Альбатрос" все еще кружит в районе Несвижа, видимо, ведет разведку, не замечая "ньюпор". Штабс-капитан Крутень делает широкий разворот, одновременно набирая высоту, и продолжает быстро сближаться с противником. Наконец-то немец увидел "ньюпор", однако время упущено. Уйти за линию фронта он уже не успеет. Поневоле придется защищаться. Крутень энергично отрезает ему путь к своим на запад. Быстрый, решительный маневр должен обеспечить победу, это хорошо понимает штабс-капитан. Минуты, секунды — как они дороги в бою! "Ньюпор" оказывается выше "альбатроса". Крутень посылает в него первые очереди. Немец не остается в долгу и тоже стреляет. В шум моторов в небе вплетается настойчивая скороговорка пулеметов. Немец неожиданно ныряет под аэроплан русского, все-таки надеясь уйти к своим позициям. "Смотри-ка, соображает германец", — отдает ему должное Крутень. Но он готов к такому обороту событий, пикирует и обстреливает противника.

Кончились патроны. Как же мало их в обойме "люиса", только сорок восемь! Пули не нанесли "альбатросу" серьезного урона. Надо срочно перезарядить пулемет и снова атаковать. "Скорей, скорей, — мысленно подгоняет себя летчик. — Упустишь минуту — и германец уйдет".

Хвост "альбатроса" уже промелькнул мимо. Евграф Николаевич разворачивает "ньюпор" на 180 градусов, быстро меняет обойму и продолжает преследовать врага. Дорога на запад тому снова отрезана. "Альбатрос" огрызается пулеметными очередями, хочет вырваться. Но Крутень не оставляет ему никакой возможности на спасение. Он меняет направление атак, заходит то слева, то справа, экономно расходуя патроны. Надо прижать неприятеля к земле, вынудить его приземлиться в районе Несвижа.

Еще одна атака сверху. Евграф Николаевич старается поразить вражеский самолет меткой очередью, это ему удается. Мотор "альбатроса" перестает работать. А сверху прижимает к земле "ньюпор". Положение безвыходное. Немецкий летчик планирует, сажает свой самолет на поле недалеко от Несвижа. Вслед за ним тут же опускается "ньюпор" Крутеня. Евграф Николаевич успевает пресечь попытку наблюдателя поджечь свой аппарат.

На траве сидит, скорчившись, немецкий летчик. Он стонет, испуганно смотрит на русского, показывает на кровоточащее плечо.

— Ранен? — спрашивает по-немецки штабс-капитан. — Сейчас сделаем вам перевязку, отправим в госпиталь. К раненому, сдавшемуся в плен, мы относимся гуманно.

— Гошпиталь? Гут! Данке! — лепечет обрадованный немец.

К месту приземления аэропланов сбегается большая толпа жителей Несвижа, наблюдавших за воздушным поединком. Люди окружают русского летчика, аплодируют, улыбаются. Слышатся возгласы: "С победой, господин штабс-капитан!", "Великолепно, смело сражались!", "Слава нашему герою!"

Евграф Николаевич рад победе. В воздушный бой вложены его душевные и физические силы. Теперь можно перевести дыхание…

Крутень летит на аэродром и в мельчайших деталях вспоминает только что случившееся, стараясь осмыслить его. Вторая победа — теперь уже уверенная, доставшаяся благодаря тактическому превосходству над противником, настойчивости, смелости, наконец, черт возьми! Да, он рисковал (а как же иначе?), мог попасть под огонь пулемета германского летчика, мог быть сбитым. Но победа досталась ему, а побежденного врага он заставил приземлиться.

Как же страстно стремился он к такому исходу воздушного боя, когда летел на тихоходном, маломаневренном "вуазене". Сколько злился, негодовал из-за того, что противник ускользал, не принимая вызова. Надо было найти ключ к успеху, и он нашел его. А ключ — это самолет-истребитель, умение пользоваться им в схватке с врагом, правильная тактика. Если о первой победе кое-кто мог говорить как о случайности, велении, то ныне уже такого разговора быть не может. Виктория заслуженная, неоспоримая.

Нет, он не намерен хвастаться своим успехом перед соратниками. Просто расскажет им, как проходила схватка, какие тактические приемы применил. Пусть летчики его отряда сбивают неприятельские аппараты, учатся побеждать. Прошла пора поголовных неудач в воздушной войне с германцами. Истребители должны истреблять!

И еще думает Евграф Николаевич о том, как же упорно, до изнеможения, надо летчику тренироваться, чтобы стать хорошим истребителем. Сам он множество раз отрабатывал фигуры высшего пилотажа — "мертвую петлю", штопор, крутые виражи, перевороты через крыло. Порой темнело в глазах от перегрузок, но он продолжал "кувыркаться" в воздухе, и со временем неприятные ощущения исчезли. Как бы передать эту жажду летного совершенствования подчиненным?

Главнокомандующий армиями Западного фронта Эверт в приказе № 91 от 2 августа поздравил штабс-капитана Крутеня с победой, объявил ему благодарность. Приказ подобного содержания издал и командующий 2-й армией генерал от инфантерии Смирнов, распорядившийся представить отважного летчика к награде.

Евграф Николаевич делает запись об этой воздушной схватке в Ведомости боевых вылетов. Как всегда немногословно, скупо, обнажая лишь главное, говорящее о специфике сражения истребителя с противником. Зато своим летчикам о воздушном бое командир отряда рассказывает подробно, останавливаясь на каждой детали.

И еще одна телеграмма приходит в отряд: мать штабс-капитана Крутеня беспокоится о здоровье сына после боя. Очевидно, в газетах появилось сообщение о поединке с "альбатросом", быть может, репортеры исказили суть дела, и мама, беспокойная Каролина Карловна, встревожена, шлет запрос в высшие военные сферы. Она никак не может понять, что сын ее уже давно не мальчик, а вполне зрелый муж, воин, а воюющий всегда рискует.