Студент развернул бочонок и оттуда повалили белые клубы, мгновенно обратившие животных в агонию. Тюхтяев помнил наставления Ксении, чтобы дождаться покуда газ полностью развеется. Испарина на лице выступила — и от духоты, и от зрелища. Он вытер лоб и случайно скосил глаза. Ну как случайно — хотел убедиться, что она в безопасности. Ксении на прежнем месте не было, а вот кучер военного министерства, напротив, присутствовал, да еще как.

Тюхтяев похлопал по плечу начальника, указал ему на трупы, а сам бросился рысцой в сторону собственного экипажа.

Бледная и чуть зеленоватая лицом Ксения восседала на козлах, неловко сжимая поводья.

— Вы зачем разделись? — рассерженно прошипел он.

— Как ветер сменился, стало незачем. — с отвращением проговорила ужасная и несчастная женщина.

— А эти? — он кивнул в сторону военного имущества.

— Не успела предупредить — лошади понесли. — она очень неохотно поясняла случившееся, но и так было понятно. Хорошо хоть не пострадала.

— Вы бы, Ксения Александровна, спрятались куда… — он осмотрелся и открыл сундук, в котором доставили средства защиты. Она кивнула и покорно забралась в ящик.

— Ваше Сиятельство, это же преступление! — опомнился товарищ министра.

Татищев вызверился на самого слабого — студента.

— Но это же непредвиденный фактор! — оправдывался юноша. — Ваш кучер зря снял маску.

— Это невероятно чудовищная сила. — ошарашено твердил первый помощник. — Такое нельзя допускать к использованию.

— Нельзя. Но что, если кто-то не будет столь щепетилен в вопросах морали? — и это тоже реплика Ксении. Даже интонации у графа ее появляются. — Это открывает такие возможности: спасение солдат на поле боя, стратегическое превосходство….

— Сейчас нужно убрать все. — сообразил второй помощник.

— Лучше бы сжечь. Место безлюдное, да и вдруг трупы опасны. — Тюхтяев.

— А мы с Вами, Андрей Петрович, вместе как-нибудь. — граф гостеприимно махнул в сторону своего экипажа.

Студент остался с помощниками товарища министра, а тот составил компанию графу. Татищев только вопросительно посмотрел на Тюхтяева, но пришлось подмигнуть и ладонью отложить вопросы на будущее.

— … Дорогой граф, это была очень доходчивая… презентация… И я, конечно, рассмотрю Ваше предложение… Но мы все могли погибнуть! — помощника министра начало потряхивать. Тюхтяев сообразил и не глядя передал за спину фляжку, с которой не расставался в сложных ситуациях.

— Нет! В этом-то и вся штука. — распинался граф, и тут Тюхтяев начал соглашаться с Ксенией — он определенно сегодня не в здравом уме. — Защита от неминуемой гибели таким малым средством.

— Воля Ваша, Николай Владимирович, но не шути так более. — и вышел неподалеку от министерства, на Вознесенском проспекте.

— Где наша барышня? — уточнил граф, дождавшись, пока попутчик отойдет подальше.

— В сундуке лежит. — ответил Тюхтяев.

— Как лежит? — всполошился Николай Владимирович. Что же ты раньше о ней не переживал?

— Живая, я ее спрятал от греха. — И теперь радовался, что о ней не вспомнили чужаки.

— Вот это верно… — Граф приказал заехать на задний двор и там сам открыл ларь.

— Ну ты видела?! — с восхищением воскликнул он.

Ксения не приняла поданную руку, неловко выкарабкалась сама, спрыгнула на землю, чуть поморщившись при приземлении.

— Я все видела. Это было сочетание слабоумия и отваги. И просто чудо, что совершенно непроверенный и неподготовленный эксперимент стоил жизни только одному человеку. Вы — взрослый, мудрый человек, а такое учудили! — и бегом скрылась за воротами.

— Что это с ней? — обиженно переспросил граф.

— Перенервничала. — во всяком случае, стоит поверить именно в эту версию. А то ведь и вправду обидится.

Через пару часов решил проведать ее, но натолкнулся в дверях на горбатого лакея.

— Любезный, хозяйка у себя ли?

— Нет, Ваше высокородие. — степенно отвечал тот. Все же выучка в татищевской усадьбе не пропадает. — Изволили уехать на могилку к мужу своему покойному.

Внезапно так?

— В хорошем настроении была? — уточнил Тюхтяев.

Слуга промолчал, но выражение лица намекало, что дорога домой ее не успокоила.

До отхода поезда Тюхтяев поспел на перрон, но найти ее в огромном составе было немыслимо. Так и проводил последний вагон. Отчего-то неловко перед ней, словно сам затеял эту глупость.

— Нашел красавицу нашу? — поинтересовался на следующий день граф.

— Боюсь, что она покинула Петербург. — ответил Тюхтяев, и неожиданно почувствовал разочарование. Привык за эти месяцы видеть ее по собственному желанию, слышать голос, смех.

— Что, так разозлилась? — изумился Татищев.

— Прислуга говорит, в Вичугу отправилась. На могилу к Петру Николаевичу.

— Точно, у него же годовщина на днях. — хлопнул себя по лбу скорбящий отец. — совсем забегался, чуть не забыл.

Два года всего прошло. Тоскует, наверняка. Он в первые годы вдовства скучал. Ну скорее, в первые месяцы, за год привык, что жены больше нет. Но Ксения все же женщина, впечатлительная… а тут он со своими ухаживаниями…

Она вернулась через пять дней, о чем он узнал из записки графа. Тот приглашал на совместный ужин, где вдовствующая графиня выступала за хозяйку.

Среди дюжины неизвестных ей мужчин, Ксения держалась неплохо, радостно щебеча с каждым по отдельности и со всеми одновременно, пока не поймала его взгляд. Тут уже искреннее улыбнулась знакомому лицу.

— Рад нашей встрече, графиня. — прижал тонкую лапку к губам.

— Я тоже успела соскучиться. — сияет даже.

— Как съездили? — осторожно уточнил он.

— Спасибо, благополучно. Этот день я всегда стараюсь проводить там. — благочестиво произнесла она, словно в укор ему, уже и подзабывшему как выглядит могильный памятник жены. Ее родственники настояли на погребении в своем имении, так что могилка была ухожена, но не был он там уже лет десять. Или поболее.

— Не сердитесь на нас за тот случай. — все же тянет объясниться.

— Михаил Борисович, я поддалась эмоциям, о чем сожалею. — даже за руку взяла. — Испугалась сильно за вас всех. Конечно, необходимо убеждать других в необходимости противогазов, и спасенные жизни стоят риска, но…

Он погладил протянутую ладонь, и даже дождался благосклонного согласия на предложение проводить ее до дома. Пусть щебетала она всю дорогу о горных инженерах и их поделке, императорском вояже и прелести ранней осени, приятно с ней, легко.

— Хотите чаю или кофе? — прервалась на полуслове, уже одной ногой ступив на свое крыльцо.

— Благодарю, мне пора.

Пожала плечами, но настаивать не стала.

Так и прошли две недели, когда практически через день они встречались на Моховой и беседовали обо всем, шутили, обсуждали светские сплетни. Ксения научилась парировать язвительность графа, и их пикировка доставляла эстетическое удовольствие единственному зрителю. При посторонних эти двое идеально сплачивались и Ксения могла часами восхищаться своим благодетелем, а тот смущенно хвалил ее легкий нрав — в общем, оба лукавили.

Закончились золотые деньки с приездом Ольги Александровны и наследников. Та статского советника откровенно недолюбливала, тот отвечал взаимностью, но перемирие оба держали ради графа. Теперь Ксению с утроенной энергией знакомили с юными и не очень знакомыми графини, та откровенно тосковала и стоила страдальческие гримаски при редких встречах с Тюхтяевым.

Порой она шутливо интересовалась его личной жизнью, он так же иронично отшучивался, так что отношения плавно сползли в этакое приятельство, почти как у них с графом, только без родственных уз.

Безуспешные попытки застать графа Татищева на службе в течение двух дней пришлось оставить и отправиться на Моховую. Туда же деловито шагала высокая женщина в темно-зеленом костюме.