Небось, еще и гордится собой — из симбирской глуши через мутную историю с купцом оказаться вдовой наследника одного из старейших родов.

— Вы вряд ли захотите скучать в салонах. — надо же прощупывать почву.

— Современная женщина всегда сможет найти интересы по вкусу. — это она про что? Неужели из новомодных суфражисток будет?

— В молебнах-то? — а ведь увлеклась тогда. И действительно по молебнам столько времени провела. О том и наблюдения были — сам перед сожжением читал.

— Есть в жизни место и Богу, и суете. — перекрестилась и едва заметно прищурилась. Что ж, поиграть графине хочется?

— Но чем Вы займетесь теперь? Новое замужество, семья…

— Или путешествия, наука, искусство… Михаил Борисович, на все воля Божья. Будь посланник графа в пятницу порасторопнее, я бы спокойно сидела в своей спальне пока этот человек заходил к графу. Будь граф торопливее или я сообразительнее — нейтрализовала бы его раньше, и тогда глядишь — Ваш сотрудник мог выжить. Мы с Вами тут можем загадывать много разного, но жизнь — цепочка случайностей.

— Верно рассуждаете, графиня. Рад, очень рад, что не ошибся в Ваших умственных способностях. — потер он руки. — А как Вы смотрите на возможность служить Отечеству?

— Мне? Это в качестве кого? — опешила она.

— Как Вы понимаете, я состою на службе в Особом департаменте. И нам не помешала бы помощь особы с такой интуицией.

Аж скривилась. Неужели высокомерием уже пропиталась вся?

— Я как-то плохо представлю себя на канцелярской работе, Михаил Борисович. А другое Вы вряд ли женщине предложите.

— Ну отчего же? — он готов был выложить множество интереснейших вариантов. — Можете просто наблюдать и делиться своими наблюдениями.

— То есть стать шпионкой? Достаточно, Михаил Борисович. Я не обладаю столь кротким характером, чтобы работать в государственной бюрократической системе. И держать меня с расчетом, что я еще кого угляжу — непродуктивно. Да что говорить, я только что новоселье справила, переезжать в Москву не намерена.

Сколько доводов, причем логически верных. И не подумаешь, что только что получила это предложение. Неужели граф ее уже вербовал?

— Так что пока наша беседа не имеет практической ценности. Но раз уж Вы столь трогательно заботитесь о моем времяпрепровождении, отвечу Вам любезностью: Вашим сотрудникам полезно изучать труды ученых-психологов. Есть такое направление — профайлинг. Это определение типа поведения любого человека и прогнозирование поступков. Обычно каждый из нас оценивает и анализирует поступки других исходя из того, как поступил бы сам. А это в корне неверно…

Вот что у нее вообще за каша в голове?

— Взять, к примеру, Вас. Мы не знакомы, общаемся второй раз, а другой информацией, помимо собственных наблюдений я пользоваться не хочу, так что эксперимент будет чистым. Судя по всему, служба для известного нам обоим статского советника — фундамент всех прочих ценностей. Она заменяет многие социальные роли, отчасти замещает семью и дает возможность реализовать все потребности: и в обеспечении нужд жалованием, и в общении, и в уважении — Вас ценят сотрудники и другие люди, например, Его Высокопревосходительство. Вы самореализуетесь, совершенствуя собственные навыки. И неосознанно предполагаете, что и другие люди ориентируются на такую же схему, modus operandi. Но у кого-то базисом будут только собственные желания — и тогда ему потребуются совсем другие аргументы. Кто-то превыше всего ценит борьбу ради борьбы — и с ним не сработает все вышеперечисленное. Так вот, профайлинг — это исследование самих моделей поведения, а после уже — поиск тех, кто в нее вписывается. Куда эффективнее, чем простое просеивание всех свидетелей. Этот метод не заменит, а дополнит то, что Вы используете.

— Так-так-так. Давайте-ка еще раз. — у графа расспросила что ли? Здесь так подробно о нем слуги вряд ли бы рассказали.

— Теперь вернемся к нашему случаю. После Рождества все ходят с визитами. Младшие — к старшим, подчиненные — к начальствующим. Поведение каждого при этих визитов в общем-то традиционно — засвидетельствовать почтение, закрепить связи и обменяться сплетнями. Порой можно решить какие-то дела, но в целом это когда взрослые мужчины меряются… статусами. Такова традиция.

Интересную паузу сделала и что же за слово пыталась заменить? Не может же быть…

— А Вы, сударыня, жестоки и циничны не по годам.

— С удовольствием разочаруюсь в себе. — парировала юная графиня. — Господин Гершелев оказался в необычной среде: его окружали высокопоставленные чиновники, чье внимание было бы полезно привлечь к своей исполнительности. Но он вообще не реагировал ни на насмешки над своими коллегами, ни на другие события — сидел, погруженный в свои мысли, просветленный, улыбался, даже не рассматривая публику. Хотя там было на что посмотреть и кого послушать. Он не отреагировал на женщину рядом до тех пор, пока я сама не приблизилась к нему. Тогда сработала вбитая с детства вежливость, но и после этого он не пытался поддержать разговор. Более того, в его отношении ко мне появилась нотка презрения после того, как он услышал мой титул. Ну, пусть он застенчив от природы — тогда что он делает в кадровом департаменте и как застенчивость и презрение к титулу могут сочетаться? Он не попробовал наладить даже зрительный контакт с более близкими ему по статусу сотрудниками. Когда мы вошли к Его Превосходительству, понял, что не все идет по плану и попытался использовать запасной вариант, выхватывая пистолет — вот тогда у него появились эмоции — и раздражение мной, и ненависть к Николаю Владимировичу. Все тревожные признаки по отдельности ничего не значат и могут быть объяснены иначе, безобиднее. Но все вместе вызывает обеспокоенность. Попробуйте использовать эту идею в работе — лишней точно не будет.

— Интересные теории Вы излагаете, Ксения Александровна. Где же такому учат? — вот очень хочется в то место заглянуть. Ну не в купеческой лавке точно. Господин Калачев не произвел впечатления ни рокового любовника, ни записного интеллектуала.

— Я много читала в деревне, а потом долго молча наблюдала за людьми в лавке. — устала расхаживать и пристроилась на стуле. Причем не как нормальные женщины, вытянувшись в струнку, а с усилием сдержав желание по-мужски обхватить ногами спинку и опереться на верх. — Хотя сколь-нибудь системного образования не имею, посему в практической работе бесполезна.

И улыбнулась. Она гордится своей эрудицией больше, чем прической или нарядом. Истинный синий чулок.

По пути к себе обдумывал разговор и все более склонялся к желанию попробовать этот самый профайлинг. Вот слово-то мудреное. Английское, судя по всему — она из всех языков только этот знает, но Калачев утверждает, что в совершенстве.

Коронация была неизбежна полтора года, но все равно с момента начала подготовки это был непрерывный караван неожиданностей и неразрешимых проблем. Куда размещать полчища придворных и праздношатающихся дворян, дабы и честь не ущемить, и чтобы от Москвы после 29 мая хоть периметр остался?

К марту Тюхтяев уже редко спал, в апреле ел не глядя, а к началу мая забегал на квартиру только сменить одежду. Дела и обязанности множились, словно кролики по весне, и тут на пороге возник лакей Его Сиятельства.

— Молодая графиня просят Вас присоединиться к ней за чаем. — отрапортовал он.

Он не сразу понял о ком речь, а сообразив, еще меньше понял зачем. Несмотря на подарок, она не стала относиться к нему теплее, а тут вдруг подобная перемена. Это что же попросит-то?

— Так приятно пообщаться с Вами, Михаил Борисович, запросто, в неофициальной обстановке. — прямо из юбки выпрыгивает лишь бы понравиться.

— Взаимно, сударыня.

— Как Ваши дела? Мы же так давно не виделись.

В прошлый раз добавила бы «и еще столько бы не видать», но сейчас по охотничьему блеску глаз понятно, что с живого не слезет. И вдруг стало интересно, а какая из нее наездница. Причем без седла. Пошлость-то какая, но силуэт под бинтами он запомнил хорошо.