— О! — внезапно воскликнула она. — Это что, горячий источник?

Мы поднялись на вершину утеса, и величественные бледно-розовые и белые ступенчатые террасы горячих источников Мамот возвышались перед нами, как средневековая крепость. Пар наполнял воздух над родниками, скрывая верхнюю часть конструкции. Я улыбнулась. В конце концов, это было чертовски впечатляюще.

— Да, это Мамот, — сказала я.

— Мы можем остановиться? — спросила она, наклоняясь вперед, чтобы заглянуть в лобовое стекло.

Я постаралась не улыбнуться ее энтузиазму. Улицы Мамота были пустынны, так что казалось, что весь парк в нашем распоряжении. Я припарковалась у подножия дощатого тротуара, огибающего горячие источники, и попыталась убедить себя, что снега не становится больше. Мы прошли всего несколько шагов, когда я заметила, что Каролина дрожит в своем модном калифорнийском жакете.

— О, прошу прощения, — сказала я. — У меня в машине есть для вас куртка. Погодите, я пойду возьму ее.

— Стройте. — Она потянулась к своему странному, мерцающему ожерелью и обхватила его рукой. Ее глаза стали странными и отстраненными. Затем она отрицательно покачала головой. — Нет, пойдемте отсюда.

— Вы уверены? Мамот очень впечатляет. Это самая большая геотермальная достопримечательность парка, с точки зрения…

— Не сомневаюсь. — Она прошла мимо меня, снежинки закружились вокруг.

Я пожала плечами и последовала за ней. Я вдруг поняла, что она не ответила на мой вопрос об оборотнях.

Каролина явно нервничала, когда мы выехали из Мамота и направились по пустынной двухполосной дороге 212 через северную часть парка. Снега становилось все больше, но он еще не собирался на дороге. Тем не менее, я предположила, что небольшое количество снега может быть более чем достаточно, чтобы напугать кого-то из Калифорнии. Небольшое количество снега и нахождение в милях от цивилизации, в Йеллоустонском национальном парке, в конце ноября. Я попыталась придумать, что бы такое сказать, чтобы успокоить ее, но ничего не придумала.

— Эй, мы можем развернуться, когда захотите, — сказала я.

Она держала ожерелье обеими руками, и ее глаза были почти закрыты.

— Нет, — пробормотала она. — Пока нет.

— Ладно. Тогда мы продолжим поиски волков.

Я посмотрела сквозь лобовое стекло на тонкую черную линию дороги и танцующие снежинки за ней. Сейчас мы находились на заросших полынью равнинах долины Ламар, где я проводила свои исследования, но свет уже угасал, и видимость падала с каждой секундой. В этот момент нам, вероятно, повезет, если мы увидим проклятого оленя-мула, не говоря уже о волке.

— Сюда, — сказала Каролина, и ее голос громко прозвучал в маленьком пространстве.

— Куда именно?

— Съезжайте на обочину!

Я повернулся к Каролине.

— Что? Почему?

— Просто остановите машину!

Я съехала на обочину, припарковалась и включила аварийку. Каролина выскочила из машины. Ну, подумала я, может быть, ей нужно пописать. Я дала ей минуту уединения, прежде чем вылезти из машины. Ветер теперь был гораздо сильнее и холодил мне щеки. Дорога стала скользкой. Я открыла багажник, чтобы вытащить бинокль и запасную куртку.

— Вы что-то увидели? — спросила я, подходя к машине со стороны Каролины и протягивая ей куртку.

— Спасибо, — сказала она, натягивая мою куртку на плечи. — Посмотрите.

Я поднесла бинокль к глазам и посмотрела сквозь падающий снег, настраивая фокус. Я окинула взглядом линию деревьев, где сосны встречались с равнинами полыни, полагая, что именно там волки будут искать укрытия от снега. Я ничего не увидела, поэтому опустила бинокль на дальний берег реки. Там было несколько поваленных бревен, куча голых ивовых веток, человек в черном костюме…

— Какого черта? — ахнула я.

Я опустила бинокль и повернулась к Каролине. Она улыбалась горизонту совершенно восторженной, бескорыстной, блаженной улыбкой. Она обхватила руками выпуклость своего беременного живота. Я снова взяла в руки бинокль.

А вот и он сам.

Высокий мужчина с длинными огненно-рыжими волосами шел в одиночестве по центру Йеллоустона. В метель. И… я поправила фокус на своем бинокле… на нем был гребаный костюм. Черный деловой костюм. Я моргнула и потеряла концентрацию.

— Карен? — спросила Каролина. Ее голос звучал так, словно доносился откуда-то издалека.

Я снова посмотрела в бинокль на реку. Мужчина исчез. Но я могла поклясться, что только что видела кого-то в черном костюме в снежную бурю посреди гребаной равнины.

— Эм, Карен, — сказала Каролина.

Я покачала головой и снова перевела бинокль через линию деревьев. Он не мог просто так исчезнуть. Люди просто так не исчезают.

— Карен, эм…

Я нахмурилась и повернулась к Каролине.

— Вы только что видели…

Слова замерли у меня на губах. Мужчина в черном костюме стоял рядом с моей машиной и улыбался. Он был высок, слишком высок, с ледяными, дикими глазами. Я почувствовала прилив холодной паники и отступила назад, ударившись бедрами о капот «Субару».

— Карен, это мой муж, — сказала Каролина, обнимая его за талию. — Извините за… э-э… неловкое знакомство.

Мужчина улыбнулся мне во все зубы, и я неприятно вспомнила альфу стаи Леопольда. 457М.

— Какого хрена? — прошипела я, прижимая руку к капоту «Субару», чтобы не упасть назад.

— Привет, — сказал он, кивая мне, все еще улыбаясь.

Затем он наклонился к Каролине, и их губы встретились. Его руки пробежали по изгибу ее живота, когда они целовались. Я отвернулась, глубоко вздохнула и стряхнула снег с бинокля. Когда я обернулась, они все еще были прижаты друг к другу, ее руки обнимали его бедра. Вдруг стало трудно смотреть, как его руки ласкают ее живот, как их тела склонились друг к другу.

Он был добр ко мне, когда я была беременна, подумала я, и мое сердце заныло. За все дерьмовые времена, что были у нас до этого, и за все дерьмовые времена, что были у нас после, Барри гребаный Ричардсон был добр ко мне, когда я была беременна.

Я негромко кашлянула, чтобы привлечь их внимание. У меня зазвонил телефон. Я моргнула. Я даже не думала, что здесь ловит сотовый. Мне потребовалась минута, чтобы пошарить в кармане джинсов на фланелевой подкладке, прежде чем я смогла вытащить телефон. На экране вспыхнуло «Диана».

Какого хрена?

Я провела пальцем по экрану и поднесла телефон к уху.

— Алло?

— Я не хочу, чтобы он был здесь, — сказала Диана.

— Прошу прощения? — я повернулась к Каролине и гребаному жуткому парню в черном костюме. Они оба смотрели на меня широко раскрытыми глазами. — Мне кажется, ты набрала не тот номер. Это Карен, Карен Макдональд из Университета.

Диана издала резкий, нетерпеливый звук.

— Я знаю, кто ты! — последовала пауза, и она громко выдохнула. — Приведи его ко мне, — сказала она и повесила трубку.

Очень медленно я положила телефон обратно в карман. У меня было такое чувство, будто мир только-только начал крениться. Муж Каролины рассмеялся.

— Она очаровательна, не правда ли? — спросил он.

— Кто очаровательна? — спросила я, хмуро глядя на него.

— Прости, — сказал он, протягивая мне ладонь. — Я даже не представился. Я Локи Лаувейисон.

— Прошу прощения? — Я не приняла его руку. — Лоу… ки?

— Локи, — сказал он, опуская руку. — Знаешь, раньше они называли города в мою честь.

— Один город, — поправила Каролина.

Локи с улыбкой повернулся к ней.

— Это был хороший город.

— На самом деле это был больше похожий на город, — сказала она.

Локи провел ладонью по ее щеке, а затем поднял глаза и посмотрел на южный горизонт.

— Ты права, — сказал он. — Там что-то пошло не так.

— Подождите, — сказала я, поднимая руки и оглядывая пустое шоссе. — Откуда вы взялись? Как вы вообще сюда попали?

— Давайте поговорим об этом в машине, хорошо? — спросил Локи, открывая пассажирскую дверь. — Диана ждет нас, не так ли?

Мир снова накренился, когда я забралась на водительское сиденье. Каролина и Локи сели на заднем сиденье, переплетя руки. Каким-то образом это делало все только хуже, более сюрреалистичным, тревожным и невозможным. Я поправила зеркало заднего вида, чтобы не смотреть на них, пока вела машину по заснеженному шоссе.

Локи.

Что-то в этом странном имени шевельнулось на краю моего сознания. Я потянулась к этой мысли, но она исчезла.

Теперь пошел сильный снег, покрывая дорогу, и мои руки крепче сжали руль. Горы Абсарока маячили передо мной, пока «Субару» поднималась к Кук-Сити, и у меня было отчетливо неприятное чувство, что я въезжаю в каньон. Поймав себя в ловушку.