Рыдания девочки перешли в судорожные вздохи и хрюканье, когда Каролина и Локи обхватили руками ее крошечное тельце. Окровавленная пуповина перестала пульсировать, и малышка сонно оглядела комнату, ее мутно-голубые глаза были расфокусированы на морщинистом лице.

Локи наклонился, чтобы вытереть ладонью кровь с ее волос и поцеловать морщинки на крошечном лбу.

— Аделина, — прошептал он.

— Аделина Локисдоттир, — сказала Каролина.

Я подняла голову. Они оба плакали. Я вытерла щеку и поняла, что тоже плачу. Мой желудок резко сжался. В этой комнате было слишком жарко. Я отвернулась от новой семьи и с трудом поднялась на ноги. Комната закружилась вокруг, и я прижалась к стене. Не надо, не думай об этом…

Не хорошо. Я побежала по коридору, распахнула входную дверь Дианы и, шатаясь, вышла наружу. Холод ударил меня, как кувалда, и на глаза снова навернулись слезы. Мое зрение затуманилось, когда я, шатаясь, добралась до машины, согнулась пополам в снегу, и меня вырвало.

Я упала на колени, рыдая, согнувшись пополам и тяжело дыша, холодный воздух разрывал мое горло с каждым неровным вздохом, океан слез каскадом падал на снег.

Мередит.

Ее имя горело у меня в груди. Мередит Ричардсон.

Моя девочка. Моя дочка.