“А вдруг он подумал, что я продажная женщина. О-оо, нет! - она хотела, чтобы он знал, что она чиста и невинна. - А невинна ли я? У меня же есть мужчина! Был. Господи, как я запуталась”.

- Но, только я… - её сердце бешено заколотилось.

- Чего ты боишься, Виктория? - спросил мужчина тихим и спокойным голосом.

- Я боюсь… Я думаю… Ты только не подумай, что я ш… - господи! Она не могла произнести это слово. - Что я слишком… Доступна.

Макс посмотрел на её раскрасневшиеся щёчки: “Боже мой, какая она ещё наивная девочка”, взял её за руку, стал нежно гладить её тонкие пальчики.

- С чего ты взяла, что я могу так! подумать. Глупая. Я себя корил. Я думал, что ты не придёшь, так как посчитаешь, что я развратный тип.

“Боже, что я несу. На самом деле так и есть - я, старый развратник, соблазняю молодую невинную девочку. Но как же я её хочу”.

- Я сейчас безмерно рад, что ты всё-таки преодолела свои сомнения и пришла, спасибо тебе.

В ресторане негромко играл оркестр.

- Какая чудесная мелодия, слышишь? Это же вариации на тему песен Исаака Дунаевского. Какая прелесть, - Виктория немного успокоилась, попыталась вспомнить, когда она танцевала последний раз. Наверное, на первом курсе института. - Я так давно не танцевала!

Макс сжал её руку.

- Это надо исправить. Немедленно, - он потянул её в центр зала. - Сегодня ты должна танцевать!

Они много танцевали. В перерывах между танцами ели, пили хорошее вино и говорили. Говорили обо всём. После очередного танца Макс, приобняв её за талию, повёл в холл.

“Боже мой, какая тонкая талия!” - думал Макс, увлекая Викторию на диванчик в холле, укрытый от посторонних глаз какой-то растительностью.

- Любить иных - тяжёлый крест, - произнёс он тихо. - А ты прекрасна без извилин и прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен(3).

- Мне тоже нравится это стихотворение Пастернака, - ответила Виктория.

Макс притянул Викторию к себе, их губы встретились.

“Сладкая. Какая сладкая девочка”, - Макс целовал её пылко, страстно и в то же время нежно. От возбуждения губы Виктории приоткрылись, чем Макс тут же воспользовался, проникнув языком в её влажные глубины. Поцелуй всё длился и длился и был таким сладостным, что Виктория забыла, где она находится.

- Ой, наше место кто-то занял! - это восклицание заставило Макса прервать поцелуй, он поднялся с диванчика, подал руку Виктории и они направились к своему столику. Там уже принесли форель в сливочном соусе.

- Как здесь чудесно готовят. Я так много никогда не ела. И всё такое вкусное и лёгкое.

Виктория немного раскраснелась от вина и ощущения праздника в душе. Она сама себя не узнавала. Ей хотелось говорить и говорить, поведать рядом сидевшему мужчине обо всех своих желаниях, мечтах, увлечениях.

- Мне ещё вот это нравится у Ошанина:

А зачем же душа? Чтобы зябко беречь

От снегов и костров, от безжалостных встреч?

Если вера с тобой и свеченье ума…(4)

- То за ними удача приходит сама, - продолжил Макс. - Мне тоже нравится кое-что у Ошанина. Например, вот это:

В этот вечер в танце карнавала

Я руки твоей коснулся вдруг.

И внезапно искра пробежала

В пальцах наших встретившихся рук.

Где потом мы были, я не знаю,

Только губы помню в тишине,

Только те слова, что, убегая,

На прощанье ты шепнула мне…(5)

И Виктория прошептала, так тихо, что если бы Макс не знал этих строчек, то и не понял о чем она говорит:

Если любишь - найди,

Если хочешь - приди,

Этот день не пройдёт без следа.

Если ж нету любви,

Ты меня не зови,

Всё равно не найдёшь никогда(6).

- Ты ведь хотела сбежать.

- Да, я в последний момент испугалась, - Виктория смущённо подняла глаза на сидящего рядом мужчину и в груди, рядом с сердцем образовался сгусток энергии, который начал раскручиваться, впиваясь мелкими иголочками в её тело. Она затрепетала от желания, из груди готов был вырваться стон.

Макс перевернул с ног на голову её представления о ней самой, она позабыла о закомплексованности по поводу своей внешности. Она думала только о нём. О мужчине, который сидел рядом, едва заметно касался её руки, поддерживал за талию, целовал её или просто смотрел на неё таким восторженным, таким чувственным взглядом, что она хотела быть самой красивой и самой желанной. Для него.

Уже перевалило далеко за полночь, когда Макс отвёз её домой. Выведав у девушки её номер телефона и адрес работы, он пообещал забрать её в десять утра, предупредив: “Захвати на работу сумку с вещами, чтоб время не тратить и сразу поехать на турбазу”.

Макс. Понедельник

Макс весь день находился в приподнятом настроении от необычной встречи. В автобусе, его как током пронзило, только он взглянул в её огромные серо-голубые глаза. Его потянуло к ней, он чувствовал в ней какую-то загадку, которую хотелось разгадать. А когда мама привезла кольцо… Совпадение? Невероятно!

Мама купила кольцо пятнадцать лет назад для его невесты, но кольцо тогда потерялось, а свадьба расстроилась. И вот сейчас, спустя пятнадцать лет, нашлось! И когда! Именно сегодня утром, когда он познакомился с девушкой в автобусе. Мистика какая-то.

Да-аа. Приди он на минуту позже и упорхнула бы его девушка. Хорошо, что он её вовремя заметил и успел перехватить, пока она стояла на светофоре.

Он привёл её в ресторан. Он чувствовал в ней какую-то противоречивость. С одной стороны: скованность и зажатость, а с другой - он видел, как она тянется к нему, как цветок к лучику солнца. Они познакомились. У неё чудесное имя - Виктория.

Она робко и неумело отвечала на его поцелуи, любое его прикосновение к ней смущало девушку и вводило в краску. Ещё месяц назад, Макс не стал бы продолжать отношения. Тогда его привлекали совсем другие девушки: яркие, высокие, раскованные, доступные, но Машка, сама того не ведая, своим ”сватовством” выработала у Макса стойкое отвращение к ”куклам Барби”. А Виктория оказалась другой, совсем другой.

Милая, скромная, славная, женственная. Её роскошные, вьющиеся, длинные волосы ассоциировались с чем-то нежным, воздушным. В ней столько непосредственности, столько детского очарования. А её запах! Она пахнет ванилью, корицей, как сдобная булочка и ещё молоком, как маленький ребёнок. Она вся такая уютная, домашняя, как котёнок. Ему захотелось оберегать и защищать её.

Они много танцевали в этот вечер и говорили, говорили, говорили обо всём. О странах, где Макс побывал лично, а Виктория знала по книгам и интернету, о последнем фильме Джеймса Кэмерона “Аватар”, о возможностях современного кинематографа и о таланте создателей “звёздных войн”, когда и не слышали о компьютерных эффектах. Говорили о поэзии Пастернака и Ошанина, о живописи Моне и Кустодиева, о группе Наутилус Помпилиус и музыке Дунаевского, о философии Гегеля и Канта, о фантастике Стругацких и Лукьяненко, о литературе современной и классической и даже о психологии.

Ему всё в ней нравилось: и имя, и мелодичный голос, и звонкий смех, и острый ум. Девушка легко и свободно переключалась с одной темы на другую. Они говорили и говорили, как будто встретились два близких человека через много-много лет.

Потом он долго целовал её мягкие, тёплые и податливые губы. Одна его рука обнимала её восхитительную талию, а другая легла на бедро и через тонкую ткань юбки он почувствовал краешек чулка. Её поведение совсем не вязалось с тем, как она была одета (чулки! зимой!).

Макс чувствовал исходящие от неё трепетное желание. Он хотел проникнуть под юбку и снова прикоснуться к шелковистой коже. Ему хотелось схватить её на руки, утащить в своё холостяцкое логово и там обучать и обучать всем премудростям секса. Но одновременно с желанием, он чувствовал её неуверенность и страх перед неизведанным, и сдерживал себя, не позволяя себе ничего сверх поцелуев: “Завтра. Завтра”. Он не сомневался, что завтра они вместе поедут на турбазу.