Моё сосредоточенное любование чайным аквариумом внезапно прервала возникшая в поле зрения драконья лапа, которая ухватила чайник за ручку и утащила его вверх. Я в некотором обалдении проследила за тем, как Ненни-Ро в два глотка выхлебала весь чайник прямо из носика и, не удостоив нас с Миком взглядом, вернулась к своим расчетам.

— Не судьба, — Мика развёл руками.

— Там же крутой кипяток! — меня волновало скорее то, как же она не заработала себе грандиозный ожог во всю слизистую, чем то, что нас лишили чая.

— Ручаюсь, она этого даже не заметила. Я тоже, когда сильно увлекусь, творю нечто похожее, не отрываясь от дела и не приходя в сознание, — он улыбнулся, ещё раз смерил дракониху понимающим взглядом и стёк вдоль стены, устраиваясь поудобнее.

Как же, как же, знаю, только и успевай следить, чтобы у него под рукой оказывалось что-то полезное. Или хотя бы не слишком вредное, не пятая чашка кофе тройной крепости. Я принялась за приготовления ещё одной порции чая, уже ничего столь сложного как «рассвет над озером», просто обычный красный. Мне, кроме всего прочего, пить захотелось.

— Как думаешь, чем всё это кончится?

— Ты имеешь в виду вот это? — он подбородком указал на развешанные по всем стенам экраны. — А чем оно может кончиться? Если мы не ошиблись, вызовут команду и всё здесь зачистят, если ошиблись — покрутят пальцем у виска и обсмеют.

— Кого вызовут? Кто зачистит? Я тут после памятного заседания глав отделов пару вечеров посвятила чтению официальной документации, и обнаружила кое-какие любопытные нюансы.

— Какие нюансы? — он вопросительно приподнял одну бровь и полез в нагрудный карман за портсигаром. Таких постэффектов, как после кальяна, я за ним больше не замечала, но, видимо, всё же как-то и эти сигаретки действовали. Иначе зачем бы Мика то и дело за ними тянулся?

— Официально мы находимся под юрисдикцией Земли и оттуда же получаем финансирование и основных специалистов. Такое положение дел будет продолжаться до тех пор, пока станция не «встанет на ноги» и не начнёт приносить ощутимый доход и тогда его поделят между метрополией и планетами расселения.

— Оно и понятно. Такой масштабный проект колонии не потянут, даже если им удастся договориться и скооперироваться, а если им не предоставить какую-либо долю в прибылях в будущем, могут возникнуть политико-экономические проблемы. Только какое это имеет отношение к нашей нынешней ситуации?

— К нынешней ситуации имеет отношение одна приписка, в которой сказано, что всеми проблемами, возникающими на станции, которые в состоянии решить местные, именно они и должны заниматься. То есть, что-то вроде: «Сделайте вы хоть что-нибудь, чтобы оправдать будущие прибыли!».

— Думаешь, и нашу проблему переадресуют им?

— По-моему, устранение пары диверсантов, если они там ещё есть и мы не имеем дело только с оставленной техникой, не та задача, которую метрополия сочтёт невыполнимой.

— А ты сомневаешься, что местные специалисты способны с ней справиться? Хотя да, то, что мы видели до сих пор, не даёт повода к оптимизму. Но не может же быть, чтобы они ВСЕ такие были. Как-то же они у себя на планетах справляются, а развитая индустриальная цивилизация — это тебе не аграрная, она много требований предъявляет людям. В любом случае, как раз на Лидре отбывают наказание Дэн с ребятами, ну и Сааша-Ши до кучи с ними. И уж их-то ни как не назовёшь новичками.

— Всё это верно. Однако где гарантии, что нам пришлют лучших из лучших, а не лучших из худших? Особенно если всё настолько серьёзно, как нам сейчас кажется.

— Всё ещё даже хуже, — бодро шмыгнула за стол Ненни-Ро и замерла, в ожидании пока я наполню для неё чашку. — Я обнаружила у себя утечку. Небольшую, почти незаметную, но всё же, её, как и твоего Клякса просто не должно быть.

— Что такое «утечка»? — не поняла я.

Ненни-Ро замерла с не донесённой до рта чашкой.

— Даже не знаю, как объяснить. Это не физическая величина.

— Объясняй, как сможешь, — подхватил Мика. — Нам не столько важна суть процесса, аномалии в котором ты засекла, сколько понять, что вообще происходит.

— До недавнего времени мне казалось, что происходит абсурд. Я засекла изменения потенциала пространственного перемещения, какой бывает, когда начинают функционировать наши кабины. То есть он, конечно, скачет постоянно, с каждым переходом, но тут создалось впечатление, что время от времени переходов бывает больше, чем их зарегистрировано официально. Я, может быть, заподозрила бы, что кто-то гоняет кабины туда-сюда в личных целях тайком и никак это не регистрирует, но не было, ни дополнительной нагрузки на оборудование, ни перерасхода энергии. Абсурд. Я думала, усомниться в математической модели внепространственной физики, или заново протестировать оборудование на предмет брака или поломок (хотя оно перепроверено вдоль и поперёк ещё до того, как на недостроенную станцию были допущены человеческие специалисты), но тут вы подоспели со своими «непонятками» и всё вдруг встало на свои места. Здесь, на Изнанке находится дополнительная незарегистрированная кабина со своим автономным источником энергии и не исключено, что и оператором — это объясняет все обнаруженные странности.

— И паучки-шпионы нужны были в основном, чтобы наблюдать за обстановкой на Изнанке, не начнётся ли там подозрительная активность, — сощурился Мика. — Только вот появление амебоида как-то выпадает из этой картины. Если уж сейкоры сумели внедриться на станции, да так, что даже никто их и не заметил, при том поставили подпольную кабину и бог знает что ещё, то такой глупый прокол выглядит как-то ненатурально.

— Случайность, — я отхлебнула горячей ароматной жидкости и посмотрела на него поверх чашки. — Вполне объяснимая, если допустить, что здесь, на изнанке имеется хотя бы один живой сейкор. У амебоидов есть одно громадное достоинство — они прозрачные.

— А какое это имеет значение? — Микины аккуратные брови поползли вверх.

— Для нас — ни какого, а вот для сейкор… Ты когда-нибудь видел их технику?

— Видел, — он согласно кивнул и в который раз затянулся ароматным травяным дымом. — Смешная. С полностью прозрачным корпусом, так, что видны крутящиеся шестерёнки, платы и прочая начинка в зависимости от назначения прибора. А что?

— А то, что это не просто выверт дизайнерской мысли. У них имеется не то культурно-расовая психологическая особенность, не то даже необходимость наблюдать на глубинном уровне, как устроена техника. Что-то на тему того, что ею движут вполне материальные механизмы, подчиняющиеся законам физики, а не потусторонние силы. А теперь представьте Изнанку станции. Километры машин и механизмов, покрытых плотными, непрозрачными кожухами и кто там знает, что за ними происходит? Оживший кошмар сейкора. В таких случаях полностью прозрачный ручной зверёк служит хоть каким-то гарантом душевного комфорта. Почему знаю — потому что они часто берут амебоидов в длительные межпланетные путешествия, хотя на самом деле не испытывают особой привязанности к этим животным.

Выслушав кратенькую лекцию по ксенологии (всё это я вспоминала, пока чай заваривался), Мика только недоверчиво наморщил нос:

— Такая высокоразвитая раса и какой-то страх перед чёртиком из машины?

— Не страх, а довольно значительный психологический дискомфорт, — поправила его я, а Ненни-Ро шумно и пренебрежительно фыркнула:

— Сами-то вы, до сих пор втихаря сплёвываете, когда опасаетесь сглазить. Что если это такой же предрассудок? Или не совсем такой, а всё же наполненный смыслом? — она заговорщически прищурилась.

— Прости, ну какой в этом может быть смысл? — Мика даже слегка, насколько позволяла стена, на которую он опирался, отшатнулся. — Всего лишь обычай, когда-то имевший сакральное значение, а теперь закреплённый в языке жестов.

— Ой, ли? А то, что плевок в человеческой культуре и раньше и сейчас — это жест презрения ты помнишь? И когда, сболтнув лишнее, сразу после этого символически сплёвываешь, ты психологически отстраняешься от возможной удачи или неудачи. Ставишь себя НАД ситуацией. Не исключено, что и у сейкоров обычай ставить прозрачные корпуса на механизмы тоже имеет какое-то подобное значение. Не знаю. Я по ним не специализируюсь.