Прибытие в город батальона больше, чем кого-либо, взволновало жену пристава Кукиева Тамару Даниловну, молодую представительную даму, которая вот уже два дня с нетерпением ждала уважаемых гостей и страшно нервничала, видя, что те запаздывают. Иногда Тамара Даниловна просто выходила из себя и без всякого повода обрушивала гнев на мужа.

Спору нет, у Тамары Даниловны имелись все основания негодовать. Ведь ей приходилось уже трижды менять еду на столе. То сообщали, что полк прибудет утром, и острая, пряная закуска, приготовленная для обеда, заменялась по приказу Тамары Даниловны легким завтраком. То приходило известие, что гости прибудут в полдень, и обед снова разогревался и обильные закуски возвращались на стол. От хлопот у Тамары Даниловны голова шла кругом. Дел было столько, что отваливались руки. Одно время приставша даже стала думать, что батальон изменил маршрут и направился в другой населенный пункт, если только не расквартировался в самой Нухе. Однако, услышав сегодня на рассвете барабанную дробь, всполошившую весь город, она опять воодушевилась и с возгласом «Слава богу» кинулась приказывать прислуге, чтобы та снова накрывала на стол.

После того как все было готово к приему гостей, Тамара Даниловна прошла в спальню и здесь перед большим трюмо в оправе из орехового дерева занялась туалетом.

Она надела новое платье, заказанное еще зимой в Тифлисе у портнихи-немки. В нем Тамара Даниловна выглядела особенно привлекательной. Черный бархат плотно охватывал ее талию, отчего полуобнаженная грудь казалась еще пышнее. Открытые плечи словно были вымочены из белорозового мрамора. Сзади от пояса к полу тянулся широкий шлейф, который при ходьбе колыхался, придавая походке Тамары Даниловны особую пикантность.

Платье повергало в изумление многочисленных поклонников приставши. Все, кто видел ее в нем, восклицали в один голос, пораженные: «Ах, в этом платье вы еще пленительнее!»

Представляя, как волосатые руки пристава Кукиева обнимают по ночам это молодое статное тело, мужчины сгорали от тайной зависти и с трудом подавляли вздохи.

Тамара Даниловна рассчитывала с помощью своего любимого бархатного платья приобрести еще одного поклонника в лице командира батальона. Она надела лакированные туфли с бантами, унизала пальцы кольцами, повесила на шею бриллиантовое колье.

Женщина вертелась перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон, когда в дверь кто-то робко постучал.

— Кто там? — обернулась Тамара Даниловна.

Дверь, скрипнув, приоткрылась. Урядник Алибек с трудом протиснул в нее свое грузное, жирное тело. Стянув с головы папаху, он пригладил рукой редкие рыжеватые волосы и поднял поочередно обе ноги, желая удостовериться, что не запачкал постеленный у порога коврик.

— Ну как? — бросилась к нему Тамара Даниловна. Лицо у нее было по-детски восторженно и оживленно.

Алибек захлопал красными, воспаленными веками, почти лишенными ресниц, и растерянно пробормотал:

— О чем изволите, госпожа? Я вас не понял…

Тамара Даниловна капризно передернула плечами. Этот жест обычно свидетельствовал о ее крайнем раздражении.

— Я спрашиваю: что, прибыл гость?

— Так точно, госпожа.

Жена пристава широко раскрыла глаза в ожидании подробностей о командире батальона. Но Алибек только сжал тонкие губы и ничего не сказал.

— Да говори же наконец: каков? — почти крикнула Тамара Даниловна.

По Алибек опять не понял, чего от него хотят. Его маленькие глазки еще больше сузились. Он тупо уставился на густую бахрому пестрого ковра, который висел на стене. Пытался вспомнить, что ему поручил пристав Кукиев. Дело в том, что Алибек почти ничего не понял в шепоте начальника, когда тот отдавал ему распоряжения. Переспросить же пристава в присутствии высокого гостя урядник постеснялся. Сейчас он по отдельным оставшимся в памяти словам старался докопаться до смысла сказанного ему на площади.

— Ну так каков гость?

Вопрос заставил Алибека вздрогнуть. Он еще больше растерялся.

— О чем изволите, госпожа?

Жена пристава нахмурилась и бросила на урядника такой уничтожающий взгляд, что бедняга попятился к порогу.

— О чем изволите, о чем изволите!.. — передразнила она Алибека. — Можно ли быть таким остолопом?! Что самое главное в человеке? Разумеется, лицо! — Тамара Даниловна провела пухлым пальчиком по своим щекам. — Стыдно в вашем возрасте не знать этого! Эх вы, городовые!..

Лицо у Алибека сделалось пунцовым.

— Красивый, госпожа… — Его язык, казалось, прилип к нёбу. — Очень красивый… Усы чуть не до ушей… Эполеты, сабля…

Урядник, желая угодить приставше, напрягал все свои способности в поисках выражения поизящнее, но чем дальше, тем больше терялся под градом бесконечных вопросов жены пристава. Боясь окончательно разгневать госпожу, он, прежде чем произнести слово, несколько раз повторял его в уме.

— А глаза, а брови?

Урядник не знал, какого цвета глаза нравятся Тамаре Даниловне. Он чувствовал, что, если его ответ придется ей не по душе, ему несдобровать. Алибеку уже не раз приходилось наблюдать приступы бешенства у этой взбалмошной дамы. Но что же сказать ей теперь?

Не полагаясь на свое воображение, он втянул голову в плечи, съежился и пробормотал:

— Глаза, глаза… Его лицо запылилось в дороге, госпожа. Я не разглядел глаза…

Алибек понимал, что такой ответ никогда не удовлетворит Тамару Даниловну, однако в душе не мог не порадоваться своей находчивости.

Но тут опять раздался властный голос приставши:

— Сколько же ему лет?

Лицо Алибека покрылось холодной испариной. Он мысленно проклинал себя за то, что до сих пор не изучил как следует вкусов жены своего начальника. Одно только урядник прекрасно знал: Тамаре Даниловне вообще нравятся мужчины. Он слышал об этом от других, да и сам не раз был свидетелем ее благосклонности к сильному полу. Ему даже были известны некоторые «тайные приставши.

Он до сих пор с омерзением вспоминал, как неприлично вел себя студент-армянин, который прошлым летом обучал Тамару Даниловну французскому языку.

Прогуливаясь однажды по саду своего начальника, урядник увидел вдруг, как этот бессовестный тип обнял за кустом розы великовозрастную ученицу и стал жарко цело-вать ее красивую белую шею. Алибек едва сдержался тогда, чтобы не броситься на негодяя — его вовремя остановил страх за свою должность. Когда же несколько дней спустя урядник увидел, что Тамара Даниловна со студентом вошли в зимний флигель и заперлись изнутри, он решил на все махнуть рукой. Видит бог, урядник Алибек не сказал об этом приключении никому ни слова. Его сердце берегло тайну, как бездонный колодец хранит кем-то брошенный в него камень.

Урядник знал, что приставша может увлекаться не только молодыми людьми. Зимой из Тифлиса приезжал инспектор полицейского департамента, мужчина лет сорока пяти. От Алибека не ускользнуло, как Тамара Даниловна недвусмысленно перемигивалась с ним.

Поэтому-то урядник и не знал сейчас, как ответить госпоже на вопрос о возрасте гостя.

— Ну, так я спрашиваю, сколько ему лет? — повторила Тамара Даниловна.

— Я не разобрал, госпожа… — пробормотал урядник.

— Дурак! — бросила Тамара Даниловна и пошла прочь, волоча по полу длинный шлейф платья.

Как только госпожа скрылась в соседней комнате, Алибек вспомнил, зачем прислал его пристав.

— Тамара Даниловна… — робко прохрипел он, затем откашлялся и позвал снова — Тамара Даниловна!

Жена пристава выглянула из-за портьеры.

— Ну, в чем дело? Чего тебе еще?

— Тамара Даниловна! Господин пристав просили передать вам, что гость пожалуют к обеду. Сейчас они отправились в крепость, размещают солдат.

Тамара Даниловна нахмурилась.

— Что же ты давеча стоял как чурбан?

Глаза ее гневно сверкнули, и она снова исчезла за портьерой.

В комнате сразу стало так тихо, что у Алибека зазвенело в ушах. Он подождал некоторое время, затем, поняв, что приставша больше не вернется, отвесил почтительный поклон в сторону двери, за которой она скрылась, и вышел.