- Сынок, да не надо… - неуверенно начала было мать, но наткнулась на пустотелый потусторонний взгляд припухших глаз в ореолах серых кругов.

Она молча наблюдает за тем, как бледный полупрозрачный призрак её сына с трудом перемещает свое худое тело по маленькой квартирке, чуть прихрамывая и неосознанно приволакивая повреждённую ногу. Ей хочется плакать, но она не может себе такого позволить слишком уж часто. Не при нём. Придя домой, она сможет опуститься на продавленный протертый диван и излить все накопленные слёзы. От этого ей самой было слишком тяжело находиться здесь и малодушно хотелось поскорее выйти на воздух из этой спертой атмосферы, этого давящего пространства захламлённого жилища больного человека. Она ничего не может изменить, остается лишь ждать, когда скрученная пружина сжатой до предела души распрямится. Как и обещал ей в своё время Георгий Карлович. Что же без него теперь будет с её мальчиком?

И я продолжаю тягуче существовать в размазанной по каждодневным пробуждениям вечности. Я ем, чтобы не кормили насильно. Я сплю, чтобы укоротить день. Впрочем, безуспешно. Я вздрагиваю от кошмаров, постепенно всё больше истирающихся от многократного повторения, как и все мои ежедневные ритуалы. Я всё так же лежу на странно мокром асфальте, и он не желает просыхать подо мной.

Мне уже необходимо хоть какое-то движение. Уже не важно, куда, не важно, зачем, просто двигаться. Просто не лежать на месте, то ли впитывая, то ли отдавая влагу этой жёсткой трясине.

Мне назначили нового врача. Довольно неприятная холодная стерва. Я сходил к ней один раз, и мне хватило. Мама очень расстроилась. Мы с ней немножко поплакали вместе, но я всё равно отказался идти на приём к этой скользкой рыбине. Я очень устал. Невыносимо.

- Возможно, Вам имеет смысл просто развеяться, Артур. Сменить обстановку, – неприятная улыбка скользнула по четко отрисованному контуру тонких губ стервы.

- Да, непременно. Это бы освободило Вас от еще одного навязанного пациента, не так ли? – Артур откинулся на спинку диванчика и постарался вложить в свой взгляд всё тщательно взращённое в себе превосходство над женщиной, сдобрив ещё не совсем утраченной харизмой.

Эффект нулевой. Акула снисходительно улыбнулась и снова принялась листать его историю болезни.

- Вы ведёте дневник? Можно мне его почитать? – легкий оскал белоснежных зубьев.

- Нет.

- Я так понимаю, Вы не заинтересованы в излечении и на контакт не пойдёте? – едва заметное удовлетворение в голосе.

- Именно так.

- Что ж, я подумаю, что можно для Вас сделать, - равнодушный прощальный кивок вычурной причёской.

Я несколько дней не ел и не выходил из квартиры. В дверь много раз звонили, но я не хочу открывать. Потом. Позже.

Кажется, меня окончательно раздавило, прижало неподвижностью бытия, но я по-прежнему не знаю, что конкретно имеет смысл предпринять. И я бунтую. Бунтую, отказываясь от круговерти обязательного. Осознавая детскую глупость такой революции. Понимая, что окончательно обездвиживаю свой мир. Но я просто не могу больше связывать свои дни этими бесконечными повторениями ритуалов. Лучше так.

Не знаю, зачем я снял трубку. Звонил Николай. Тот самый начальник охраны Борзова. Он не стал объяснять, где пропадал и откуда взялся, просто спросил, не хочу ли я немного проветриться в жарких странах. Он услышал о том, что со мной случилось, и не удержался, позвонил. Хотя в его положении это рискованно. Я, неожиданно для себя самого, согласился, не раздумывая. Даже эта скользкая психичка советовала развеяться. Почему бы и нет? Это движение. Совершенно определённо – движение. 

Мне не страшно. Я уже умер. Что может со мной случиться, хуже того, что уже случилось?

- Элла, спасибо, золотко, - приятный баритон поёт слова с окантовкой лёгкого заграничного акцента.

- Для тебя всё, что угодно, Коленька. Только поаккуратней с ним там. Мальчик довольно неуравновешен.

- Это мне хорошо известно, не волнуйся.

- Я тебе копию его дневника вышлю, почитаешь. Немчура на каждом шагу нарушал профессиональную этику, представляешь? – довольная улыбка на тонких четко очерченных губах.

- Ах, как неосмотрительно с его стороны. И как удобно для меня. Удачи на новой должности, золотко. Жду материалы в течение двух дней не больше. Мне ещё нужно встретить нашего мальчика в аэропорту.

Это последняя запись в моём дневнике. Завтра утром я начинаю новый жизненный виток. Я вылетаю к Николаю. Последнее время отчаянно скребет подсознание мысль: А зачем ему понадобилось меня вытаскивать из депрессии? Кто я ему такой? Кто он мне? Но я всё равно лечу. Только зайду напоследок попрощаться с Олегом.................