Грекам вновь пришлось откупиться.

Обе стороны преувеличивают силы друг друга. Греки насчитали в армии Святослава 60 тысяч бойцов, он же располагал 10 тысячами. Императорская армия при величайшем напряжении усилий могла выставить порядка 30 тысяч воинов, а Святослав увидел в одном лишь ее второстепенном корпусе, отряженном оборонять Константинополь, 100 тысяч.

Новый василевс предложил Святославу покинуть Болгарию. Тот запросил большой выкуп. Цимисхий отвечал гордо — тогда и Святослав проявил гордыню. Князь пообещал императорским послам, что явится под стены Константинополя.

Зимой — весной 970 года ни Святослав, ни Цимисхий не могли вести масштабные боевые действия. Оба были заняты другими делами. Киевский правитель набирал войско из союзных болгар и печенежских наемников. Цимисхий лихорадочно перебрасывал войска из Малой Азии в Европу.

Император рассматривал русов как очень серьезную угрозу, нависшую над его столицей с севера. А потому, как только под рукой его собрались солидные силы, отправил против него двух полководцев — Варду Склира и патрикия Петра со сдерживающим контингентом войск в 12 тысяч ратников.

Под Аркадиополем греческие полководцы вступили в сражение с русско-болгарской армией. Битва длилась долго и шла с великим ожесточением. Сначала отступил передовой отряд греков. Потом подверглись разгрому печенежские наймиты Святослава. Борьба основных сил долго не могла выявить сильнейшего. Но вот двое предводителей русов пали в битве. Их гибель лишила подчиненных воли к победе, и всё войско отступило, теряя порядок.

Очевидно, это был частный успех греков, поскольку Лев Диакон сейчас же добавляет: русы «…делали нечаянные набеги, грабили и без пощады опустошали Македонию и тем весьма много вредили римлянам (византийцам. — Д. В.). Начальство над войском тогда было поручено магистру Иоанну, человеку чрезмерно преданному лености и пьянству, в воинских делах неопытному и неискусному, от чего русы сделались надменнее и отважнее».

До конца 970 года борьба за Болгарию велась малыми силами и с переменным успехом. Цимисхий увяз в войне на другом фронте, ему пришлось увести победоносные отряды Склира.

Лишь много месяцев спустя император принялся спешным образом возвращать войска из Малой Азии. Он намеревался весной — летом 971 года нанести решающий удар. Когда установилась теплая погода, Цимисхий вышел с основными силами. Ему удалось собрать около пятнадцати тысяч пехоты и чуть менее конницы.

Неожиданно появившись близ Преслава, он отбросил заслон русов и осадил город. Византийцы взяли Преслав штурмом, после ожесточенного боя. Болгарский царь Борис, союзник Святослава, оказался у них в плену.

Оттуда Цимисхий двинулся к Доростолу. Святослав принужден был сконцентрировать армию для защиты города. Под его стенами произошло генеральное сражение. Оно длилось несколько часов. Русам пришлось отступить и укрыться в Доростоле.

Лето 971 года заняла тяжелая для обеих сторон осада Доростола. Византийцы использовали разного рода метательные машины. По Дунаю они привели флотилию кораблей, оснащенных зажигательной смесью — «греческим огнем». Святославова дружина отвечала дерзкими вылазками. Одна из них закончилась разгромом византийского обоза. Другая — смертью Иоанна Куркуаса, византийского начальника над баллистами и катапультами. На следующий день в стычке под стенами города погиб один из вождей русов — Икмор. Лев Диакон, устрашенный языческими обычаями русов, сообщает: «Как скоро наступила ночь и явилась полная луна на небе, то русы вышли на поле и собрали все трупы убитых к стене и на разложенных кострах сожгли, заколов над ними множество пленных и женщин. Совершив сию кровавую жертву, они погрузили в струи реки Истра (Дуная. — Д. В.) младенцев и петухов и таким образом задушили…»

Наконец Святослав вывел полки для последней битвы. Он уже не чаял победы, но решил не лишаться чести. «Русская мощь была до сего времени непобедима, — с такими словами, по мнению греков, обратился князь к соратникам, — сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершивши знаменитые подвиги, умереть со славою».

Новая битва долго не приносила успеха ни одной из сторон. Удача как будто улыбнулась Святославу: пал один из предводителей императорского воинства, некий Анемас. Но в конечном итоге численное превосходство помогло Цимисхию. Святослав, раненый, вновь отступил в Доростол. Видимо, и греки потеряли так много, что продолжение кампании вызывало у них большие опасения.

Обе стороны, до крайности изнеможенные, на другой день начали переговоры. Святослав лично встретился с Цимисхием посреди Дуная в ладье. Князь договорился без боя сдать Доростол и всех военнопленных, а затем уйти на Русь, отказавшись от завоеваний. За это император гарантировал ему мирный проход через расположение своих войск и отводил корабли с «греческим огнем». Русам также давали хлеба на всё войско в дорогу. Торговые отношения между двумя странами восстанавливались в полной мере.

Смерть Святослава поучительна. Он возвращался домой, овеянный славой, но потерявший все захваченные области. Несколько лет героических усилий пошли прахом. В лучшем случае его воины уносили с собой часть добычи — деньги, коими византийская столица от них откупилась, да еще уводили пленников-болгар. Но князь вовсе не думал, что война закончена. Он мечтал прийти в Болгарию вновь, набрав большую силу…

Но пришел конец горделивому ратоборцу. Летописец рассказывает о гибели князя с оттенком поучения, впрочем, уместного для таких обстоятельств: «Заключив мир с греками, Святослав в ладьях отправился к порогам. И сказал ему воевода отца его Свенельд: „Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги“. И не послушал его, и пошел на ладьях. А переяславцы[24] послали к печенегам сказать: „Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа“. Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и перезимовал Святослав. Когда же наступила весна, отправился Святослав к порогам. Пришел Святослав к порогам, и напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку».

Великий воитель ушел из жизни весной 972 года — без славы и без пользы для Руси.

Жизнь крестителя Руси, великого князя Владимира, высвечена историческими свидетельствами на всем пространстве его зрелости и старости. Но детство будущего правителя тонет во тьме.

Неизвестно, когда у великого князя Киевского Святослава родился сын Владимир. По соображениям одних историков, это произошло между 942 и 955 годами, по соображениям других, — в конце 950-х, может быть, в 960-м. Его мать — ключница княгини Ольги Малуша, дочь некоего Малка Любечанина и сестра одного из Святославовых воевод, Добрыни. По законам Древней Руси ключник или ключница, ведавшие хозяйством знатного человека и потому носившие ключи от его складов, погребов, клетей, становились к нему в отношение рабства. Происхождение от «рабы» наложило отпечаток на всю судьбу Владимира Святославича.

Первое упоминание Владимира относится к 968 году или самому началу 969-го. На Русь вторглись печенеги, в то время как Святослав пребывал в дальнем походе на Дунае. Враги осадили Киев, где княгиня Ольга «затворися… со внуки своими Ярополком и Олегом и Володимером». Осада не принесла степнякам удачи, но вскоре после того, как печенеги ушли, скончалась Ольга.

В 969 году новгородцы попросили себе у Святослава князя, и тот дал им Владимира, отправив с ним Добрыню как опытного советника. Таково первое участие сына Малуши в делах большой политики.