— Посмотрим.

— Не хотите поделиться своими плохими новостями?

— Ах, это. — Улыбка сползла с лица Риты, и она на мгновение прикусила нижнюю губу. — Скажем так: я больше не помолвлена. — Она отбросила назад пепельные волосы, распространив вокруг нежный аромат духов.

— Понятно. Догадываюсь, что это произошло не по вашей инициативе.

— О, даже не сомневайтесь — по моей, — сказала она, не отрывая, однако, пристального взгляда от лужицы на стойке.

— Но у вас не было выбора.

Она посмотрела на него.

— Неужели это так очевидно?

— Да нет. Просто подобная ситуация мне знакома, — произнес Мел. — Я развелся месяц назад. — Он что, намерен перед ней исповедаться?

— Мои сожаления.

— Они ни к чему. Выяснилось, что наши желания и устремления не совпадают.

— Именно, — подтвердила она. — Тогда вы должны понимать, что я чувствую. — Рита поднесла только что поставленное перед ней виски к губам. Их взгляды встретились поверх бокала.

— Могу только сказать… что он много потерял, — произнес Мел.

— Очень мило с вашей стороны, но вряд ли он даже заметил это. — Рита внимательно посмотрела ему в лицо. — Могу я попросить вас об услуге, Мел?

Ого!

— Конечно.

— Вы не побудете рядом, пока я напиваюсь? Чтобы я не совершила какой-нибудь глупости? — Слезы засверкали в ее глазах.

— Почту за честь. — Он пожал тонкую теплую руку Риты, и внутри что-то дрогнуло.

Должно быть, она почувствовала что-то похожее: ее глаза расширились, а затем слегка затуманились.

Его тело, казалось зажившее самостоятельно, словно обожгло огнем. Интересно, а секс относится к числу упомянутых ею глупостей?

Мимо прошел Чак Перри с кучкой почитателей и, многозначительно кивнув на Риту, показал Мелу большой палец. Мел вдруг понял, что рядом с Ритой он перестал слышать этот невообразимый шум и замечать толпы снующего взад и вперед разношерстного народа.

— Давайте пойдем туда и поговорим. — Мел указал в сторону закрытого с трех сторон закутка с картинами Питера Трелони, который все обходили стороной. Там стояли небольшой столик и пара стульев — на случай, если кому-то вздумается внимательнее изучить его мазню.

Поговорить? С ним? Мужчиной, который работает за гроши? Мужчиной, чья бывшая жена обвиняла его в неразговорчивости? О чем он думает?!

Рита, посмотрев в указанном направлении, легонько вздрогнула, в ее глазах на мгновение промелькнула боль. Однако затем, решительно тряхнув головой, она встала. Мел подхватил покачнувшуюся Риту под руку и отвел в тесный закуток, где они сели рядом, слишком близко друг от друга. Во всех движениях Риты сквозила такая чувственность, что Мела пробрало до костей.

Повернувшись к нему лицом, она оперлась локтем о стол и положила подбородок на кулак, при этом в низком декольте обрисовались выпуклости красивой груди.

— Что ж, расскажите мне о себе, — сказала она.

Выбор был невелик: либо поступить так, как она просила, либо поцеловать эти манящие и дразнящие губы, которые были так близко. Последнее было бы глупостью. Большой глупостью.

Внезапно он пожалел, что не удрал отсюда сразу, едва услышав ту тревожную автомобильную сирену за дверями галереи. Теперь было уже слишком поздно.

— Ну, — вздохнув, начал он, — я работаю в полиции.

— В полиции? — Ее брови взлетели вверх, а голова отделилась от кулака, на котором покоилась. — Как интересно.

— Еще бы.

Он просто видел, как Рита создает в своем воображении образ отважного полицейского в синей форме, для которого существуют только два цвета — черный и белый, без малейших оттенков. Что не совсем соответствовало действительности. Хотя Мел и зарабатывал на жизнь, рисуя по словесным описаниям портреты подозреваемых, он все же оставался художником, для которого важна вся палитра мира. Но какая разница? Все равно он больше никогда ее не увидит.

— Вы кажетесь опасным, — сказала Рита. — За исключением глаз. Глаза у вас добрые.

Протянув руку, она коснулась его щеки. Прикосновение было легчайшим, но подействовало на Мела как разряд электрического тока. Он замер, испытывая безумную и в то же время неуместную радость оттого, что Рите понравились его глаза. Полный бред.

— Ну и каково это — быть копом?

— Вообще-то я полицейский художник.

Мел откашлялся и рассказал, каково это. Он готов был рассказать что угодно, лишь бы не думать об этой роскошной женщине, которая сидела так близко, что он чувствовал на щеке ее дыхание. Он говорил об увлекательных психологических головоломках, которые приходилось решать, об удовлетворении, которое испытывал, когда по его портретам удавалось найти плохого парня. Совершенно неожиданно для него самого выяснилось, что он находит много привлекательного в работе, которой занялся ради куска хлеба. Потом он вспомнил более счастливые времена — свою поездку в Амстердам, из которой привез серию неплохих картин, умолчав о том, как печально закончился для него этот отрезок жизни.

Мел говорил и говорил — так, как никогда прежде. Он не понимал, почему это происходит. Может быть, причиной тому был внимательный и спокойный взгляд синих глаз, в которых читался интерес, а не расчетливость, как у Шейлы. Он не разглядел этого у Шейлы вовремя. Он многое упускал из виду, когда оказывался на крючке у женщины. И он поклялся себе, что этого урока не забудет никогда.

Пока он рассказывал, Рита не заказывала новой выпивки. Она была слегка навеселе, но не пьяна, и это уже казалось достижением.

— А как насчет вас? — спросил он. — Расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь?

Такой женщине, как она, вовсе незачем иметь другое занятие, кроме поддержания себя в форме. Куколка, так их, кажется, называют? Вот только она совсем не соответствовала такому определению. На ее лице читалась целеустремленность, а в глазах — решительность.

— Я? Да мне и рассказывать-то особенно нечего. — Рита посмотрела ему в лицо. — Давайте лучше не будем говорить обо мне, если вы не против. — Она опустила взгляд.

Мел понял, что она думает о том осле, с которым только что порвала.

— Послушайте меня, — начал Мел, приподнимая ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Любой, кто скажет вам, что вы бесполы, — слепец, сумасшедший или кусок льда.

— Вы так думаете?

— Я это знаю.

— Правда? — Ее голос звучал несчастно и одновременно с надеждой.

— Правда.

— Что ж, спасибо на добром слове.

Бывший жених явно поколебал ее уверенность в себе. Он, Мел, способен это исправить. Без труда. И ничуть не погрешив против истины.

— Посмотрите на меня.

Взгляд Риты метнулся к нему.

— Я с трудом заставляю себя держаться от вас на расстоянии.

— О! — Ее глаза расширились, лицо порозовело. Она прошептала: — Слава Богу, — и, удивив Мела, склонилась и поцеловала его.

Все в нем устремилось навстречу ей. Он упивался ощущением ее губ на своих, их запахом, сладким женственным вкусом. Ее движения были несколько неуверенными, что напомнило Мелу о количестве выпитого ею алкоголя. Ведает ли она, что творит? Если он ответит на поцелуй, то не захочет останавливаться. Даже если Рита не собирается мириться с этим болваном, своим женихом, она не похожа на женщину, которую устроит мимолетная интрижка.

Мел прервал поцелуй.

— Я думаю, это именно то, что можно назвать глупостью, — хрипло проговорил он.

— О… — Она заморгала, ее лицо вспыхнуло. — Вы правы. Конечно. — Она отбросила назад волосы и взглянула на наручные часики, усыпанные бриллиантами. — Смотрите-ка как поздно. Мне нужно идти. — Она вскочила, задев при этом коленом стол. — Спасибо за разговор, Мел. Он мне помог. Очень помог.

Вот только Мел заметил боль на ее лице, когда она повернулась, чтобы уйти. Рита решила, что все его слова — пустой треп. Он не мог оставить ее наедине с этой мыслью. И также не мог смириться с тем, что она навсегда уходит из его жизни. А он даже не знает ее фамилии…

Поэтому Мел последовал за ней. Он нагнал Риту, когда она неуверенной походкой шла по тротуару и плакала, и сразу же понял, что должен сделать.