Пока кузнец заканчивал свою работу, я вернулся в гостиницу и стал рыться в пачке привезенных с собой рукописей — что-то сказанное этим человеком о звуке колокола всколыхнуло во мне обрывки воспоминаний о чем-то, что я уже читал в своих бумагах. И вот, почти на дне стопки, я нашел то, что искал!

«Спящий среди могил» — так звучал заголовок, набранный витиеватыми староанглийскими буквами. То, что было описано в тексте, как раз и явилось недостающим элементом мозаики. Это был старинный обряд — произнести заклинание и лечь спать на могиле того, с кем вы хотите установить связь, — очень древний обычай, существовавший с незапамятных времен. Так, во всяком случае, утверждалось. И, будто бы желая подвести последнюю черту, автор текста снабдил его пресловутым примером, хорошо известным ранним оккультным писателям шестнадцатого столетия, — ОБРАЩЕНИЕМ К ТЕНИ МЕРЛИНА с помощью произнесения эпитафии, которая была найдена на древнем надгробном камне. Но самым замечательным оказалось то, что заклинание было приведено на его родном валлийском языке! Итак, когда тени сделались длиннее, необходимые приготовления были закончены — собран Ддраиглаис, выучено древнее валлийское заклинание в его оригинальном звучании и определен маршрут к основанию Горы... горы Мерлина! Когда я, старательно уложив Голос Дракона в багажник, сел за руль, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Теперь оставалось только найти Пещеру. Но прошло столько времени... видна ли она еще?

* * *

Через час я был уже близок к своей цели. По правде говоря, я успел заблудиться, но вовремя узнал нужное направление у путников, менявших колесо на шоссе А40. Единственной дорогой, ведущей на вершину хребта Ньюхилл, была едва заметная тропа. К счастью, мне удалось ее найти без особых трудностей. Уложив свои вещи в рюкзак, с Ддраиглаисом в руке, я начал свой подъем. Тропа постепенно, петляя, поднималась все выше и выше, став со временем крутой и каменистой. Солнце уже скрылось за холмами, когда я наконец зажег свой крошечный фонарь и закрепил его на подтяжке ремня. Лишь треск сверчков в густой траве нарушал ночную тишину, но вскоре он сменился завыванием ветра, дующего из низин, и шумом поющих камней. После двух часов напряженного подъема тропа стала более пологой и наконец превратилась в хорошо утоптанную пешеходную порогу, огибающую вершину горы. Я шел по ней, пока не оказался у развилки, откуда одна тропа по-прежнему вела вверх, другая же спускалась вниз, в кустарник. Здесь я еще раз отдал должное цивилизации, так как на отвесном тоне выстроились написанные большими детскими буквами флюоресцирующие слова «МЕРЛИН ЖИВЕТ ЗДЕСЬ», а рядом с ними — стрелка, не заметить которую было просто невозможно. Знаки действительно оказались правильными! Через пятьсот ярдов я очутился у входа в пещеру. Он был загорожен валунами и вьющимся виноградом, но несомненно это был он!

Пещера... или что это? Ее вид явно не соответствовал известным мне описаниям. Но дыхание призраков прошлого я ощущал явственно — здесь не было водопада, но в двадцати футах над входом в пещеру ясно были видны широкие углубления и желобки, по которым много лет назад текла вода. И находились они именно там, где должны были находиться. Призраки были повсюду...

Это может показаться странным, но я не вошел в пещеру. Фактически, все эти три удивительных дня у меня ни разу не возникло желания туда войти. Я до сих пор точно не знаю почему. Возможно, я не хотел разрушать тайну... а может быть, я просто испугался встретиться лицом к лицу с прошлым. Но как бы то ни было, я решил разбить лагерь у западного края этого входа — в идеальном месте, которое сверху было защищено каменным выступом. Старой яблони, которую я видел на фотографии 1895 года, давно не было, но место, где она когда-то росла, ощущалось. Слабые следы-призраки... За отсутствием традиционного места, где можно было подвесить Ддраиглаис, я решил воспользоваться корнем старого дерева, который торчал из стены пещеры. И он был здесь!

Мне быстро удалось соорудить очаг и разложить костер, ведь вокруг валялось множество камней и сухих веток, нападавших сверху. Итак, вдвоем с этим моим единственным товарищем, который мог помочь усмирить ночь, я принялся за выполнение своей миссии.

Здесь следует признаться, что у меня не было никаких конкретных идей относительно того, что делать дальше. Подмостки готовы, актер прибыл... теперь можно было писать текст пьесы. Порывшись в рюкзаке, я вытащил стопку рукописей и разложил их на свету от костра. Ожили давно мертвые картины — затанцевали символы, поплыли образы. Потом мое внимание привлекла ксерокопия, которую я снял с 242 страницы книги м-ра Стрэттфорда.

Шаря в темноте руками и коленями, я умудрился найти восемь камней, необходимых для защитного круга.

«Трава, цветок и дерево образуют троицу...» — формула для курения фимиама, и я опять полез в свою сумку и вытащил оттуда коллекцию трав, которую захватил с собой, где каждая трава была тщательно отдельно упакована.

«Полынь-трава... Цветок дурмана... Тис-дерево...» — сообщал гримуар, и я, бросив по пригоршне каждого в тлеющие угли, вошел в круг. Когда травы начали скручиваться и потрескивать, поднявшийся серый дым превратился в десятки улетающих призраков — и меня вдруг переполнило ощущение непостижимой силы.

Bedd Ann ар lleian ymnnewais fynydd

lluagor llew Ymrais

Prif ddewin Merddin Embrais...

Мой голос гулким эхом отразился от скал и исчез высоко над головой, и опять стало тихо — тихо и темно. Ничто не шевельнулось, не заговорило — ничего не произошло. Я ждал, казалось, целую вечность, затаив дыхание и не решаясь лишиться символической защиты круга. Наконец, незадолго до полуночи, не зная, что еще можно предпринять, я вышел из круга камней и лег на свой спальный мешок... продолжая прислушиваться, — каждый нерв был в ожидании.

Время шло медленно, а может быть, оно вообще остановилось — небо постепенно окрасилось в равномерный шоколадно-серый цвет, и ночные создания внезапно прекратили свою непрерывную монотонную трескотню. И тут я задал себе вопрос, не оказало ли действительно заклинание свое действие — время и пространство, казалось, просто остановились на полпути. Затем, в ответ на мои размышления, как будто для того, чтобы завершить мое сползание в пространство между мирами, меня охватил сон.

Но что за шум! Не успел я закрыть глаза, как кровь хлынула к голове, как прорвавшая плотину река, сердце готово было выскочить из груди, дыхание перехватило. Мне показалось, что я умираю. Вам когда-нибудь приходилось слишком быстро проснуться от ночного кошмара? Гонг! Громко звучал Голос Дракона — его резкий металлический звук разорвал тишину ночи. Он прозвучал трижды, и трижды за холмами медленно замирало эхо. Потом также внезапно наступила тишина.

— И придет дикий Вепрь Корнуэлла, и затрещат их шеи под его ногами!

— донесся голос из пещеры. Голос. И откуда-то я хорошо его знал, это было чувство, которое возникает при виде своей старой шляпы или любимой пары туфель. Как можно осторожнее, чтобы не разрушить чары, я выпрямился и придвинулся ближе.

— Иди сюда, мой друг! — мягко произнес голос — и не бойся меня. Я одолел длинный путь, чтобы встретиться с тобой, — и принес с собой тысячи тайн!

И тут словно вдруг прорвалось что-то давно сдерживаемое, из моих широко раскрывшихся глаз потекли слезы, оставляя длинные грязные следы на лице. Я знал эти слова — мы произносили их прежде — прежде, где-то в другом времени или пространстве, и воспоминания хлынули, как солнечные лучи после ночи Зимнего Солнцестояния.

— Мерлин? — прошептал я после долгой паузы. —Мерлин, это действительно ты? — Мой голос сорвался и я с трудом сдержал рыдания. — Мне необходимо тебя видеть. — И я стал приближаться к пещере.

— Нет! Не сейчас... и не так, — услышал я резкий ответ. — В конце концов, никто не может созерцать лик божества и после этого остаться в живых! Разве ты не помнишь? — Потом, после непродолжительного нарочитого молчания, раздался сдавленный смех. «Да... это, конечно, Мерлин, — подумал я, испытывая облегчение. — Его смех так же неповторим, как любой отпечаток пальца!»